— Дело что, только в этом, чёрт возьми? — шепнул он, прижав её к себе и зарывшись лицом в волосы.

Запах ванили дурманил, и внутри разливалась жгучая сладкая похоть. Богдан стиснул зубы, разум туманился, и он уже плохо владел собой. Эта девушка реально сводила его с ума. Рядом с ней Даню одолевало лишь жаркое желание обнимать её, чувствовать, как неровно бьётся её сердце, и целовать, целовать пухлый ротик…

— Саша… Сашенька… — хрипло выдохнул он ей в губы, завладел ими, жарко, напористо впился, вырвав у девчонки стон.

Она же не противилась, с пылом вдруг начла отвечать на поцелуй, и у неё закружилась голова. Как же это было сладко, тонуть в его объятиях… Глаза её закрылись, ноги ослабли, и Сашка прерывисто вдохнула, неожиданно вспомнив об Илье.

Богдан подхватил её под ягодицы, прижимая к себе, скользнул ртом по теплой шее, и тут на него будто вылили ушат ледяной воды, когда он расслышал, как она неосознанно вдруг назвала его чужим именем.

Он резко выпрямился, и отвернулся, испытывая дикую потребность выплеснуть бурлящую ярость, но сумел-таки сдержаться. Взглянув вслед убегающей девчонке, Даня с размаху саданул кулаком об забор. Острая боль в разбитых костяшках привела его в чувство.

Что она там прошептала, когда он хотел её поцеловать? Назвала его Ильёй?

Наверняка, это какой-то мальчишка из их школы, с которым Саша встречается. Богдан перебрал в уме всех старшеклассников, но так и не смог вспомнить, есть ли среди парней хоть кто-то с таким именем. Да к чертям! С этим надо что-то делать, пока он окончательно не лишился рассудка.

Охренеть, и это всё из-за какой-то малолетки…

Глава 6

Бросив Сергею автомат, Терлецкий кивком подозвал сержанта, и вместе они оттащили трупы убитых кавказцев в придорожные кусты. День клонился к вечеру, солнце, сжалившись над путниками, пекло уже не так нещадно, в воздухе кружился рой москитов и мошки.

— Будь осторожнее на дороге, объезжай каньон справа, за ним километрах в трёх наш блокпост. Ребятам ничего обо мне не говори, доберёшься в штаб, сразу найди Рогозина и передай ему, что в ближайшее время я с ним свяжусь. Но для всех прочих я пропал без вести, ты всё понял, сержант?

Парень кивнул, и, забравшись за руль УАЗа без крыши, взглянул на командира.

— Товарищ капитан, а если Аль Сайд догадается, что Вы водите его за нос…

— Чёрта с два! — со злой усмешкой возразил Илья, пряча короткий нож в голень ботинка. — Эта мразь любым способом хочет выбраться из гор и залечь на дно, но все дороги перекрыты нашими постами, и у него будет лишь один вариант сохранить свою жалкую жизнь — поверить мне на слово. Езжай, Серёга, скоро стемнеет, ты должен добраться до блокпоста до ночи.

Когда машина исчезла в пыльной дали, и затих гул мотора, капитан уже быстрым шагом поднимался по извилистой тропе, уходящей в темнеющие горы. За годы службы в Дагестане он знал эти места как свои пять пальцев и вскоре увидел серо-белые шатры среди густо разросшегося леса.

Оружия при нём, кроме ножа, не было, но Терлецкий не дрейфовал. Он вообще давно перестал чего-то бояться, разве что собственных кошмаров.

Они изматывали, ему снилась война, где они с Данькой, сопливые восемнадцатилетние пацаны, волей случая попавшие в горячую точку, сумели выжить в адской мясорубке и остаться самими собой.

Вдруг вспомнилось душное лето, неприступные глыбы гор; Горные реки, течение которых уносило тела убитых с невероятной мощью, горящие МИГи, падающие с чёрного от копоти неба; Дико кричащие ребята, кто-то с оторванными руками — последствия взорвавшихся гранат, кто и вовсе без ног, а другие — бездыханные в цинковом гробу…

Горящий БТР, из которого он вытаскивал лучшего друга, и месяцы в лазарете с тремя пулевыми ранениями…

Гражданская мирная жизнь не манила Илью. Тогда, шесть лет назад, вернувшись из армии, он узнал, что мать умерла от пневмонии, младшая сестра уехала заграницу с мужем-иностранцем, а любимая девушка Оля вышла замуж за одноклассника и растит дочь. Там, в Москве, Терлецкого ничто больше не держало, и, через три года, закончив курсы, при военном училище, он снова сел в вертолёт, уносивший солдат в пекло войны.

И вот теперь, спустя три года, ему вновь захотелось всё бросить и попытаться жить как все — жениться на хорошей девушке, которая будет для него словно глоток живительного воздуха. Её имя было самым прекрасным звуком среди грохота взрывов и шума стрельбы.

Уже не прячась, Илья шагнул в открытое пространство и обвёл взглядом вокруг. На большом полосатом шатре развевался флаг исламистов, а двое караульных, перестав болтать на своём языке, с нескрываемым изумлением уставились на незваного гостя в форме хаки.

— Стой на месте, или прострелю башку! — на ломаном русском скомандовал один, и в спину Ильи упёрлось дуло автомата.

— Спокойно, ребятки, я безоружен. — невозмутимо произнёс тот, подняв руки. — Мне нужно поговорить с Джафаром, и я здесь не от имени штаба Российских войск. Я сам по себе.

Второй дагестанец, совсем молодой и бойкий, начал основательно обыскивать мужчину, и капитан усмехнулся.

— Слышь, заканчивай меня лапать, я тебе не баба! Могу и в морду двинуть!

Обменявшись красноречивыми взорами, парни кивнули друг другу, и тот, что постарше, велел русскому не двигаться, ещё сильнее впечатав дуло между лопаток, а другой побежал к палатке главаря.

Шаровары вздувались на ветру, лёгкая рубаха, подпоясанная кушаком, наверняка тоже была лучше плотной формы, и Илья отчаянно позавидовал исламистам. Сам он обливался потом в тяжёлом обмундировании, но ни за что бы, не променял его на вражеские шмотки, какой бы заманчивой не казалась эта перспектива.

Вскоре появился молодой, и, дав товарищу знак, отступил в тень дерева, а конвоир Терлецкого подтолкнул его в спину оружием.

— Иди, капитан, и без фокусов! Я не промахнусь!

— Ага. Уже боюсь. — зло сплюнул Илья, шагая к шатру. — Приказа у тебя такого не было, так что умерь пыл и делай, что тебе велят!

Прежде чем войти, он услышал, как позади сердито засопел провожатый, и, спрятав усмешку, пригнулся, дабы не зацепить макушкой низко провисшую брезентовую ткань…

Недоверчиво поглядывая на русского, Джафар Аль Сайд мерил шагами временное жильё. На суровом обветренном лице полевого командира читалось напряжённое размышление. Илья не торопил его с ответом, бесцельно рассматривая посуду с красивыми восточными рисунками и разноцветные шторки-ленточки, отделяющие кухню от жилой зоны.

— Где гарантии, что это не подстава, капитан? — наконец, обернулся к нему Аль Сайд, и в чёрных глазах его сверкнули искорки.

— Гарантий нет, но решать тебе. — ткнул в карту местности Терлецкий. — Вот здесь есть тайная тропа, я проведу тебя по ней, минуя заставу. Ты покинешь эти места незамеченным нашими блокпостами, а там уже действуй сам. Но при одном условии — ты освободишь русских военнопленных! Они ещё мальчишки, зачем тебе брать на душу грех, убивая детей? Даю слово офицера, я выполню свою часть уговора!

Скосив взгляд на молча застывшую у выхода Аиду, Джафар молчаливо спросил её совета, и женщина чуть мотнула головой. Первая жена Аль Сайда была его незаменимым помощником в любом деле, он доверял ей, и всегда советовался, если оказывался в трудном положении.

Да, мусульманские женщины практически не имели права вмешиваться в дела мужчин, но Аида обладала мудростью и прозорливым чутьём гадюки. Она не раз спасала Джафара от неминуемой гибели своими советами, поэтому и сейчас, как бы ему не хотелось рискнуть, он не мог принять решение без её одобрения.

 Шайтан с тобой, капитан, я поверю тебе. Но, да поможет тебе твой бог, если ты меня обманул! — сквозь зубы прошипел дагестанец, и наклонился так, что их лица оказались рядом. — Я вырву твоё сердце живьём и брошу собакам, а тело повешу на потеху моим солдатам! И тогда посмотрим, как твой бог спасёт тебя!

— Я в него не верю, иначе бы давно мое тело гнило бы в земле. — насмешливо возразил Илья, не отводя глаз под пытливым взором собеседника. — Так мы договорились, Джафар? Ты отпускаешь пленных и, когда я удостоверюсь, что они благополучно покинули твой лагерь, ты сможешь диктовать мне свои условия. Время утекает, наши вот-вот обнаружат, что ты всё ещё здесь, и тогда…

Он поднялся, снизу глядя на молча повернувшегося к нему исламиста.

— Твой Аллах вряд ли уже протянет тебе руку помощи. Шальная пуля — дура, ей всё равно, в кого попасть, и какой ты веры, ты ведь об этом знаешь?

Дотянувшись до бубена, Аль Сайд два раза в него ударил, и на пороге вырос один из недавних конвоиров Ильи.

— Тимур, отведи капитана в свободный шатёр, он наш гость, но глаз с него не спускать! Ты всё понял?

Парень кивнул, недоброжелательно взглянув на русского. Выходя в прохладу вечера, Терлецкий улыбнулся, тронув бубен пальцем.

— Как-то не вяжется эта штука с современным Дагестаном, Джафар. Зачем она тебе, если есть рация?

— Ничего-то вы, русские, не понимаете… Запомни одно, капитан. Тот, кто забудет традиции предков, забудет и самого себя. — холодно улыбнулся тот в ответ…

Правду говорят, что беда входит в дом без стука, но смысл этого выражения Сандра поняла лишь сейчас, услышав страшную новость. Всё ещё пытаясь понять, что именно говорила ей бабушка, девушка смотрела в постаревшее на десяток лет лицо Таисии, а в голове крутились жуткие обрывки фраз:

— Самолёт упал на взлётную полосу… погибли все… Держись, девочка моя, я рядом… Ужасно… С этим надо как-то смириться, Сашечка!

Уткнувшись в шею Таисии Фёдоровны, Алекса с силой закусила губу, не чувствуя хлынувшую в рот кровь и, не в силах произнести хоть что-нибудь, невидящим взглядом уставилась в пустоту.