По своей собственной глупости она оказалась в ужасной ситуации. Рассматривая перекошенное от злости лицо Егора, девушка отчетливо поняла, насколько жесткой оказалась затеянная ею игра.

Запоздалое раскаяние на мгновение охватило Стасю. Но она быстро отодвинула эту эмоцию. Она перешагнула черту, нечего теперь топтаться у границы. Страшно, но регресс неприемлем в их отношениях, нельзя оглядываться назад.

Аравин придавливал ее оцепенелым взглядом бесконечно долго, и от затягивающейся неизвестности сердце Стаси то немело, то безумно колотилось. Она даже успела удивиться тому факту, что ее организм справляется с подобными ощущениями. Это же чистой воды издевательство, а он выдерживал.

– В свою комнату. Сейчас же, – наконец отрывисто прохрипел Егор, и грудь Стаси дернулась от ряда судорожных вздохов. Едкий холодок стремительно скользнул по взмокшей спине.

Облегчение и разочарование. Две противоречивые эмоции незамедлительно качнули ее нервную систему.

Стася, как могла, пыталась справиться со своими растрепанными чувствами, и при этом не всколыхнуть разгневанного зверя внутри Аравина. Чуть меньше двадцати секунд понадобилось, чтобы заставить свое тело слушаться. Но и это показалось вечностью.

Застывшим взглядом наблюдая, как кулаки Егора сжимаются, а плечи напрягаются еще сильнее, допивала до дна остывший напиток своей дерзости. Горький осадок тревожил душу, но она старалась не выглядеть насмерть испуганной.

В конечном итоге, здравый смысл преодолел другие порывы, и Стася поспешила скрыться с глаз Егора. Должен же этот мерзкий день закончиться, в конце концов... Она уходила, оставляя его наедине со своими мыслями, своими ощущениями. Пускай злится, анализирует, копается в себе. Она не могла раскаиваться в совершённом. Ну, разве что самую малость...

Аравин же провожал ее тяжелым взглядом. Неконтролируемо варился в кипящей лаве своей ярости. Не хотел причинять ей вред. Не должен был вымещать на ней весь тот гнев, что она в нем породила. Он удерживал себя.

Но едва Стася исчезла из поля видимости, как в голове Аравина что-то протестующе взорвалось. Его накрыло сильнейшее чувство абсолютной потребности в другом человеке.

Настигнуть. Коснуться. Ощутить тепло ее тела. Уловить дыхание.

Подчинялся этим командам совершенно бездумно.

Быстро и бесшумно ступая, Егор пересек большую гостиную и длинный коридор. Успел поймать рукой захлопывающуюся дверь Стасиной комнаты. С силой отшвырнул ее и, замедляя ход, вошел в темное помещение. Отстраненно, будто издалека, слышал, как дверь с жутким грохотом ударилась о стену. Посыпалась дорогая отделка.

Стася резко обернулась на этот шум, и сердце Егора сделало бешеный толчок. Его ослепило взрывом эмоций.

Жива. Она жива. Она рядом.

Все, что ему нужно.

Или нет...

Зверь внутри эгоистично завыл, требуя ее. Вопил о своей потребности обладать девушкой. В слепящем безумии он раздирал Аравину грудную клетку.

Не сдерживать себя...

Обнять ее. Стиснуть до хруста в костях.

Наказать. Проучить за дурацкую выходку.

Поцеловать. Яростно смять в сумасшедшем желании нежную плоть.

Эти разношерстные эмоции слепили, не давали адекватно думать.

«Моя», – отчаянный крик обезумевшего зверя.

«Остановись. Не тронь. Не твоя», – остатки светлой стороны.

Видимо, он стал реальным психом. Шизофреником. Кто, если не люди, сводят друг друга с ума?

У Сладковой определенно имелись способы воздействия на его нервную систему. Какие-то долбанные кнопки, которые она безостановочно нажимала.

Медлил со словами. Рассматривал Стасю в мягком, будто нерешительном свете, льющемся из коридора, и сердце болезненно сжималось в груди. С виду она такая хрупкая. В его большой толстовке, полностью закрывающей ее собственную одежду. Только длинные ноги открыты его настойчивому взгляду. Остальное, черт возьми, помнил по памяти. Он желал ее. Больше всего на свете хотел.

Но, бл*дь, нельзя же!

Вселенская несправедливость. Испытание. Жизнь, с*ка, вообще жестокая штука. Ему ли не знать этого?

Любую другую Аравин взял бы, не задумываясь. Но Сладкова... Рядом с ней он уже не узнавал себя. Не понимал, на что еще способен. Стася стала именно той, кому он никогда не хотел навредить.

Фантастическая, юная и открытая, так и тянулась в его тьму. И ей там были рады. Да только не место Стасе там.

На мосту понял, что не может ее потерять. Что вплелась в его бл*дскую жизнь чрезвычайно плотно. Да его до сих пор штормило от одной мысли, что там же на мосту все могло закончиться.

И приходил в ярость от Стасиной затеи... И руки тряслись от желания обнять.

Как ей объяснить? Хочу, но не могу – звучало смешно, неестественно, скупо.

Девчонка же демонстративно скрестила руки на груди, что, должно быть, означало, она готова выслушать все, что он хочет ей сказать. Однако он знал, что Заноза храбрится.

Ее глазищи были широко распахнуты, а губы подрагивали. Ей наверняка было, что сказать. Стасе всегда есть, что сказать. Только она уступала сейчас, давая возможность ему начать этот мучительный для них обоих разговор.

– Ты, бл*дь, понимаешь, что делаешь? – все еще сохраняя дистанцию между ними, грубо спросил Егор.

– А ты?

Аравин не знал, какого ответа от нее ждал. Точнее, какой бы его устроил. Но явно не ожидал перевода стрелок. Да он, бл*дь, сам осознавал, какая он сволочь! Только нахр*н ему сейчас не нужны эти угрызения совести.

Мысли и так ходили туда-сюда в голове. Аравин давно перестал быть им хозяином.

– Поиграть захотела? – спросил ледяным голосом, жестко усмехаясь.

Давал понять, что не с тем связалась. Предостерегал в который раз.

«Убегай, Заноза... Не дай причинить тебе вред».

– Скажи спасибо, что не твоими методами! – сердце девушки выпрыгивало из груди, но слова неслись впереди него.

Глаза привыкли к полутьме, и она могла видеть, как черные брови Егора взлетели вверх. Затем он сжал челюсти, ненадолго опуская взгляд вниз. Поднимая, опалил бешеной яростью. Он терял контроль. И Стасе невольно становилось страшно.

– Что ты, бл*дь,...? Что ты несешь?

Она не думала, что ее сердце может биться сильнее, но оно просто панически заколотилось, когда Аравин в два крупных шага преодолел разделявшее их расстояние. Схватил за плечи, больно вдавливая пальцы в дрожащее тело.

Девушка со свистом втянула воздух, и его руки переместились. Все происходило так быстро, что она не успевала полноценно переваривать.

Одна рука Егора обманчиво легко обхватила ее шею. Не сдавливая, просто предостерегающе обволакивая. А другая осталась сжатой в кулак между ними, своей естественной тяжестью надавливая на высоко вздымающуюся грудь Стаси.

Опасно прищурившись, Аравин погладил большим пальцем ее гортань. И все, что она могла ощущать в этот момент, прикосновение его грубой теплой руки к ее коже. Она будто вспыхнула, загорелась. Вся Стася стала словно один большой чувствительный нейрон.

Дрожь пронеслась по ее телу, и, не справляясь с волнением, судорожно вздыхая, девушка отвела расфокусированный взгляд куда-то в сторону.

– На меня смотри! – тут же резко приказал Егор, напрягая пальцы на ее затылке.

Сработало чисто рефлекторно, по-другому даже из чувства страха не смогла бы ему сейчас подчиниться. И когда их взгляды встретились, она задохнулась. От той бури, что терзала его: звериная ярость, сплетенная с дикой потребностью. Сердце в груди Стаси резко подскочило, ударяясь своим хаотичным ритмом ей в горло.

– Не смей, слышишь? – надорванно выдохнул Аравин, с силой стискивая зубы. – Слышишь меня? – сорвался на сиплый шепот, упираясь лбом в ее холодный лоб.

Ее внутренности сначала свело судорогой, а затем и вовсе они совершили какое-то стремительное, но, в то же время, приятное сальто. Все органы – чужеродные, лишние внутри нее в данную минуту.

– Слышу, – в тон ему взволнованным шепотом. Обхватила рукой его затылок. Прижалась еще ближе, нос к носу. Шумно, не таясь, вдохнула его невероятно любимый ею запах, чувствуя, как и он задышал чаще. – Я понимаю твое волнение...

– Нет, бл*дь, ты не понимаешь! – Егор все так же сдавленно шептал, не повышая голоса. Словно их мог кто-то услышать. И от этого срывающегося голоса Стасю скручивало изнутри еще больше. – Потому что если бы ты понимала... ты бы взяла, *б твою мать, гребаную трубку хотя бы раз из тех семнадцати, что я успел тебе набрать! А после... – его рука стиснула ее шею сильнее, и глаза Стаси расширились от этого грубого захвата. – Чем ты, мать твою, вообще думаешь? Ты осознаешь то, что кто-то за тебя... отвечает? Бл*дь... Ты хоть понимаешь, что я... в каком состоянии я целый день находился? Я объездил весь город... Искал тебя. Что мне, бл*дь, было думать, если ты просто пропала на целый день? Эти записки... раз за разом разочарование и... – он отстранился на пару сантиметров, искривил губы в болезненной злобе. Рука тем временем продолжала сжимать ее шею. – Мост... Я убить тебя готов, понимаешь?

– Понимаю, – прерывисто дыша, выдохнула Стася.

Ее вторая рука стремительно дернулась вверх и, дрожа, легла на левую часть его каменной грудной клетки. Сразу же отчетливо ощутила резкое, просто сумасшедшее биение его сердца через стальной корсет мышц.

– Бьется? – с каким-то восторженным благоговением прошептала девушка. – Бьется.

Убийственные, невероятно сильные ощущения наполнили их. Острота, не осознанная разумом, но физически ощутимая. Так не бывало в обычной жизни. Ни у одного из них.