— Хорошо.

Мы красили под негромко звучавшую «Схожу по тебе с ума», пока я не решила, что с меня хватит. Значит, не будем говорить о том, как накануне он пытался меня поцеловать? Ладно. Я положила кисть на малярный поднос и откашлялась.

— Дэн!

— Рейчел?

— Не хочу показаться неблагодарной, но зачем ты приехал?

Он повернулся и состроил гримасу.

— Хороший вопрос. — Розовая краска капала с кисти на белый поднос. — Я побывал в фотомагазине на Олд-стрит и возвращался обратно в Эйнджел[41], когда ноги вдруг сами привели меня к твоей двери.

— Понятно. — Я заметила капельку краски на его щеке и подавила желание ее стереть. Рыжая Рейчел была вне себя от возмущения, ей не нравился этот разговор.

— Думал проверить, отпустили тебя или нет. — Дэн заметил каплю краски на кроссовке и присел по-турецки на мой деревянный пол, чтобы ее удалить. — Хотел посмотреть, в порядке ли ты.

Слышать это было приятно. Очень приятно.

— Мог бы и позвонить, — ответила я. — Или прислать эсэмэс.

— Мог бы, — согласился он.

Так, все, я пошла искать какие-нибудь брюки. Во мне поднялось непреодолимое желание, безусловно, связанное с отсутствием на мне штанов, постучать Дэна по спине и выяснить, на что был бы похож тот поцелуй.

— Я сейчас. — Бросив кисточку на пленку, прикрывающую пол, я кинулась в спальню. Мне требовались спортивные штаны, шорты, что угодно. Выбор пал на подрезанные вытертые джинсовые бриджи, каким-то чудом избежавшие мусорной корзины, и я влезла в них, мысленно строго себя отчитав. Это же Дэн, говорила я себе, сто лет его знаю. Да, при первом знакомстве он кажется красивым, но когда он расставляет точки над i, дав понять, что ты всего лишь ассистентка, а не модель, затем выключает шарм и начинает гнать пургу, мысли о романе на работе улетучиваются в секунду. Наверное, он пожалел меня, узнав о разрыве с Саймоном. Или Вероника ему сказала, что я хочу получить сиднейский заказ, и Дэн зашел, чтобы лично — тактично и вежливо — меня послать подальше. Но болтаться по квартире и помогать мне с покраской… Это не преступление, но он должен уйти. Слишком как-то все странно.

— Знаешь, а ведь я впервые у тебя дома, — послышалось из гостиной. — Твоя квартира похожа на тебя.

— Спасибо, — отозвалась я, направляясь обратно с самым деловым видом. Целеустремленность несколько подувяла, когда я увидела, что Дэн снял футболку. Бож-же мой…

— Не хочу запачкать ее краской, — объяснил он. Футболка лежала на кресле как нетающее масло. Одно дело — видеть красивого коллегу в подозрительно обтягивающих для натурала джинсах и футболке или даже в потрясающем смокинге, но когда он полуобнаженным расхаживает по твоей гостиной, это совсем другое дело. Неужели у Дэна всегда была такая фигура? Накачанные мышцы рук я могу понять — он вечно таскает фотооборудование, — но рельефный пресс? Кубики, которые можно пересчитать? У него же не просто торс культуриста, а еще и красивые пропорции и идеально загорелое тело. Я привыкла думать, что предпочитаю гладкую грудь Саймона, но курчавый каштановый коврик одного цвета с шевелюрой Дэна вовсе не портил впечатления. Я говорю не о Тарзане и приматах, а о легкой растительности по всей необъятно широкой груди.

Бли-и-ин!

— Так. — Я подняла футболку. — Раз я в одежде, то и ты давай одевайся. Кстати, тебе пора, у меня есть планы.

— Прекрасно, но стену придется красить еще раз, если не хочешь, чтобы гости играли в «Отгадай предложение» в твоей гостиной. — Дэн положил кисть и натянул футболку. На ней тут же проступили пятнышки розовой краски.

— «Угадай картинку», — поправила я, придерживая распахнутую входную дверь. — Потом поговорим.

— Подожди. — Он остановился на верхней ступеньке. — Что ты делаешь в субботу?

— Днем?

— Вечером.

Ни-че-го себе…

— Вообще-то мы празднуем день рождения Мэтью, — нерешительно ответила я. — Здесь, у меня.

— О-о… — протянул Дэн, ковыряя краску на груди футболки. — Весело, наверное, будет.

— Приходи, если хочешь. — Эти слова вылетели у меня, прежде чем я хорошенько подумала. Черт бы тебя побрал, Рыжая Рейчел! Надо как-то осторожнее, а то с этим раздвоением личности у меня скоро будет не жизнь, а «Черный лебедь». Только я не Натали Портман и никто не даст мне премию, если я буду эффектно сходить с ума. — Часов в девять.

— Договорились. — Он широко мне улыбнулся и скрылся за пролетом лестницы. — Тогда до субботы, Саммерс.


Вернувшись в гостиную, я опустилась на диван и уставилась на свежевыкрашенную розовую стену. Что это было? Вконец озадаченная, я подтащила к себе по полу сумку и вынула телефон, нечаянно прихватив и клочок бумаги с номером Эшера. А, ну правильно, он же ждет моего звонка. Может, дезинфицирующее свидание с похожим на Кларка Кента инструктором йоги — то, что мне нужно? Ведь Дэн меня на свидание не пригласил. Да я в любом случае не согласилась бы. Наверное. Я быстро набрала номер, не давая себе продолжить мысль.

— Алло, Эшер слушает, — ответили мне на первом звонке, что было приятно.

— Здрасте. — Ну не сильна я в телефонных разговорах. Эсэмэски придумали не просто так. — Это Рейчел. Мы познакомились на благотворительном вечере… — где я включила пожарную сигнализацию, нанеся зданию ущерб на несколько тысяч фунтов, и полюбовалась, как лучшая подруга разбила нос супермодели, — вчера в «Савое».

— О, здравствуйте! — Он не повесил трубку! В его голосе прозвучала искренняя радость! Он не знает, что я та самая ненормальная, по чьей вине он, наверное, лишился залога в «Мосс Броз»[42]! — Не думал, что вы позвоните…

Опаньки!

— Но я очень рад вашему звонку!

Ура!

— Как вы вчера выбрались? Там такой сумасшедший дом начался!

— Да-а-а… — Я порадовалась, что он не видит моего лица. — Пожар в Бедламе во время наводнения.

— Я тут подумал… Вы свободны завтра вечером?

Ух ты! Свидание! То, что у Эмили бывает каждый день!

— Свободна, — ответила я, изо всех сил стараясь говорить игриво. В конце концов, это потенциальный папаша моих детей. Господи, моя мать умрет от счастья, узнав, что я выхожу замуж за инструктора йоги! Хотя если вспомнить, что у нас еще не было первого свидания, я, пожалуй, слишком тороплюсь.

— Прекрасно, — явно обрадовался он. — У меня занятие в Айлингтоне, может, придете?

Что? Он не поленился оставить Эмили телефончик только для того, чтобы залучить меня на свои дурацкие занятия? Мама, мне очень жаль!

— А потом, если вы не против, сходим на коктейль.

Свадебные колокола зазвучали вновь.

— С удовольствием, — процедила я сквозь зубы. Коктейль — это хорошо, йога — это пытка. — Просто жду не дождусь.

Он сказал, когда начало, мы попрощались, и я повесила трубку. Йоговское свидание. Либо это блестящая идея — масса возможностей для прикосновений и веселых рассказов о детях, — либо законченный идиотизм: я снова буду неделю мазаться миорелаксантами, и дети у нас заведутся только потому, что Эшер не бросит меня как честный человек — ведь это из-за него я стану увечной, а я не брошу его из чувства долга. Так, снова перебор с планами.

Решив ковать железо, пока горячо, я заглянула в «Фейсбук» проверить, нет ли чего-нибудь от Итана, и чуть в ладоши не захлопала, увидев новое сообщение.

«Привет, — писал он. — Не верю, что ты не замужем!»

Я посмотрела на ясно читавшееся «Саймон — м…к!» на стене гостиной и не поняла, в чем трудности у Итана.

«Ты по-прежнему невероятно симпатичная. Напомни мне, почему мы так и не подружились? Свой первый поцелуй я мог подарить тебе, а не Верити Смит. Ты ее в «Фейсбуке» видела? Жуть!»

Что? Как это — по-прежнему симпатичная? Значит, какой-то привлекательностью я обладала и раньше?

«Это, конечно, ужасно. И очень жаль, что ты не с каким-нибудь классным парнем. Будь ты здесь или я там, обязательно пригласил бы тебя куда-нибудь. Ты, кстати, об эмиграции не думала? В Торонто замечательно!»

Мысль об эмиграции в Канаду меня, конечно, не посещала, но в эту секунду уже мысленно я собирала чемоданы. Могу жить и в Канаде. Ну и что, что в Канаде холодно и я там ни души не знаю, кроме школьной любви. Оттуда недалеко до Нью-Йорка; может, у меня будет хорошая, элитная работа, не такая, как здесь. Я почти уверена, что в Канаде люди тоже пользуются косметикой и читают глянцевые журналы. Взять хоть Эмили, а ведь она канадка. По происхождению.

Отказавшись от мысли покрасить стену еще раз, я налила ванну, думая об оставшихся пунктах списка. Выполнено больше половины, но впереди было самое сложное. Я все еще держала скрещенным все, что можно, надеясь на Веронику — вдруг ей удастся выбить для меня сиднейский заказ и я смогу вычеркнуть пункт о путешествии. Письмо Саймону требовало более стабильного внутреннего состояния. Или менее стабильного. Осталось найти спутника для отцовской свадьбы и прыгнуть с тарзанки (или что-то подобное); не знаю, что труднее. Больше всего меня беспокоило, что я не могла перестать думать о волосатой груди Дэна. Опустившись в глубокую ванну с пузырьками, я закрыла глаза и запретила себе вспоминать, как выглядела его задница, когда он наклонялся за кистью. Прыжок с тарзанки по сравнению с этим — сущая ерунда.


Пришла пятница. Что могут изменить семь дней? Надеюсь, у меня все будет не как в песне Крейга Дэвида[43], хотя к воскресенью я искренне надеялась оттянуться. Правда, я никогда не употребляю это слово. Мне, двадцативосьмилетней белой представительнице среднего класса, оттягиваться не пристало.

В попытке не думать о том, что сегодня у меня первое за пять лет свидание, я начала утро с пробежки, чуть более успешной, чем предыдущая (я не упала), еще раз покрасила стену с надписью и отправилась закупать еду и спиртное к завтрашнему празднику. Я даже сделала шоколадный чизкейк вместо королевского бисквита с глазурью, который Мэтью объявил нон грата. Никто не приперся без приглашения, никого не вырвало, никто меня не бросил — словом, одна из лучших пятниц на моей памяти.