ИС положил Эмме на кровать цветы и большой пакет, обвязанный ленточкой. Эмма сказала: «Папочка!», развернула, а в пакете… куртка! Замшевая куртка! Мечта всей моей жизни, нежно-бежевая, с поясом с пряжкой! ИС волновался – ты это хотела? ты не это хотела? Эмма сказала: «Не знаю…» На месте ИС я бы ее отшлепала из воспитательных соображений, шлепала бы и приговаривала: «Ты у меня будешь знать, чего хочешь!» На самом деле девочек нельзя шлепать, даже такую плаксу, как Эмма.

Ночью Эмма умудрилась два раза поплакать, сначала из-за Глеба. Она любит Глеба, и он любит ее, так что же плакать? Она плакала из-за того, что это такая большая любовь.

Второй раз плакала из-за того, что у нее сегодня день рождения. Сказала: «Я всегда плачу перед днем рождения, потому что я так счастлива и боюсь, что дальше будет меньше счастья».

Эмма объяснила, что плачет «не о конкретных обстоятельствах, а о чувствах, понимаешь?». Нет, не понимаю. Нормальному человеку этого не понять. Может быть, когда у меня будет все, чего я хочу – образование, работа, деньги, – я тоже буду бояться, что всего этого может стать меньше. Пока у меня ничего нет, мне нечего бояться.

Когда ИС ушел, Эмма сказала, что я сама хозяйка своей жизни, а она нет. Папа за нее все решил: английская школа, филфак, диссертация. Он говорит, что все зависит не от самой Эммы, а от его умения планировать ее жизнь.

– А ты сама себе хозяйка… – сказала Эмма.

– Ха. Как Бекки Шарп, должна сама о себе позаботиться. Быть своей собственной маменькой и собственным благородным отцом. И сама пристроить себя замуж…

И мы стали смеяться и придумывать, что я, как Бекки Шарп, обманом проникаю в дом, интригую, стараюсь понравиться родителям, и все это, чтобы найти себе мужа.

– Бекки Шарп хотела выйти замуж за глупого толстого брата Эмилии. А я соблазню твоего брата. Он тоже глупый смешной толстяк.

– Ты что?! Давид добрый, и умный, и талантливый, и полнота ему идет, такая уютная, – всерьез возмутилась Эмма.

Она хороший человек. Недаром все ее любят. Родители не в счет, но и этот толстяк из Тбилиси – только вчера ее увидел и уже обожает. Я тоже ее люблю.

Мы начали есть торт. Вымазались в креме, смеялись, и Эмма сказала: «Давай покурим, пока мама не пришла?» У Эммы под матрасом была припрятана пачка «Мальборо». Мы покурили, разогнали руками дым, и тут пришла Алена Сергеевна, АС для краткости. Поцеловала Эмму и стала с нами есть торт, вымазалась в креме, потом сказала: «Эмма, думаешь, я не знаю, где ты прячешь сигареты? Доставай, покурим». Она классная.


… – Мы с папой хотим, чтобы ты была… – АС затянулась и задумалась.

– Счастлива? – подсказала Эмма.

– Да брось, я же не идиотка, кто может гарантировать своему ребенку счастье? А вот благополучие можно гарантировать. Беата, ты тоже слушай и учись: у женского благополучия две основы – отец и муж. Тебе, Эмма, папа обеспечил прекрасный старт. Но папа не вечный. Тебе нужно сделать правильный выбор. И это не Глеб.

Эмма молчала. Ночью она показала мне фотографию своего Глеба. На фотографии, конечно, не видно, что он «умный, добрый, остроумный, веселый, преданный», видно только, что он красивый. Но какая разница, какой он на самом деле, если она так влюблена, то для нее он лучший.

– Ты просто следуешь половому инстинкту… хочешь выйти замуж за первого попавшегося самца, чтобы с ним спать!

Ой. Самца!.. Спать. Ой.

Мама ни за что не произнесла бы «половой», и даже слово «инстинкт» на всякий случай не произнесла бы, хотя она учительница биологии. А уж самец она могла сказать только про лягушку – самец лягушки. Секс для нее не существует, только тычинки и пестики. Может, отец ушел, потому что она не хотела секса? Секс ведь главное, что нужно мужчине, а мама очень стеснительная. Она мне даже про месячные не рассказала, и я в первый раз подумала, что умираю.

– А если я его… – прошептала Эмма.

– Ты его – что?! Любишь? Понятно, слыхали… Это томление тела, а не любовь. Поверь мне. Ты хочешь выйти замуж, чтобы с ним спать, так? А ты знаешь, что будет дальше? Через полгода ты ему надоешь. Через шесть месяцев! Поверь мне как гинекологу.

АС врач? Гинеколог? Тогда понятно, почему она такая… категоричная. Привыкла на работе: давай на кресло, ноги шире раздвинь, половой жизнью живешь, когда последние месячные? Фу, гадость!

Откуда я знаю, что бывает в кабинете гинеколога? От верблюда!

В прошлом году у меня вдруг пропали месячные. Мама подумала, что я беременна, и повела меня к врачу. Я клялась, что не могу быть беременна, если только я не Дева Мария, но она плакала и тянула меня по улице так, что чуть руку не оторвала. Врач сказал, что у меня нерегулярные месячные от нехватки витаминов. Я… все видели, как она меня тянула и пинала, все слышали, как она говорила: «Если принесешь в подоле, я повешусь!» Я думала, что никогда ее не прощу!

Но простила, что с нее взять. Мама знает про меня все, – ну вообще все, где у меня родинки, что меня тошнит от молочной пенки, что я сначала ем белок, а потом желток, но не понимает про меня ничего – ни-че-го. Я не собираюсь приносить в подоле, неужели не понятно, что у меня совершенно другие жизненные планы? Что я не из тех, кто вернется в свой город жалкой, одинокой, беременной.

… – Почему ты надоешь ему через полгода? Да потому, что так будет! Хорошо, я скажу. Ты быстро забеременеешь, месяца через три после свадьбы. Нет, через два. Почему? Да потому что я знаю! Ты забеременеешь через два месяца после свадьбы! Еще через два месяца его перестанет интересовать секс с тобой: беременность не красит. Он заведет какую-нибудь девку… А что ты думала, молодой мужик будет терпеть?.. Ну а после родов тебе самой будет не до секса. Так что загибай пальцы: секс у тебя будет два месяца после свадьбы плюс еще первые три месяца беременности. Пять месяцев. Полгода максимум. Ты хочешь ради полугода сомнительного удовольствия испортить свою жизнь?

Мы с Эммой спросили одновременно, но разное: я – почему сомнительного, она – почему испортить

– Господи, Эмма, ты что, дурочка? Почему испортить свою жизнь? Потому что ты привыкла жить в большой квартире в особняке на Фонтанке. Ты привыкла иметь машину, красивую одежду, бывать за границей. Тебе все это нужно?

Я бы ответила: «О, йес!». Эмма молчала.

– Внимательно слушай, что будет: сначала папа будет давать вам деньги, потом выйдет на пенсию и не сможет помогать, ты начнешь на всем экономить… на себе будешь экономить, не на детях! На себе! К сорока годам станешь жалкой измученной теткой. Нет, к тридцати.

Эмма станет жалкой теткой? Не может этого быть! Эмма очень красивая. Блондинка, изящная, почти прозрачная.

На самом деле встреча с Эммой огромное потрясение для меня: меня всегда считали самой красивой девочкой в классе. Но, если честно, я была самая красивая среди девяти девочек нашего математического класса, остальные восемь были жуткие страшилки… А в сравнении с Эммой Беата из рода Ленцких состоит из одних недостатков.

Недостатки Беаты из рода Ленцких:

– грудь (большая грудь пошло и немодно),

– ноги (слишком крепкие и коротковаты),

– иногда косолапит (Мама кричала: «не косолапь!», «не сутулься!» «закрой рот!» и била меня по лопаткам. Я ей благодарна, что бы со мной было, если бы она меня не била? Ходила бы сгорбленная, мысками внутрь, с открытым ртом, как девочка-дурочка.),

– щеки как у младенца.

От всего этого можно впасть в отчаяние. Но зачем впадать в отчаяние? Ноги не вырастут, грудь не уменьшится, щеки не похудеют. Но у меня есть свои плюсы: я бультерьер. Мама говорила: «Ты как бультерьер, если что-нибудь захочешь, ни за что не расхочешь». Я хочу учиться, кем-то стать, чего-то добиться!

– А почему это сомнительное удовольствие… ну, спать с Глебом? – спросила я. Все-все было понятно, кроме этого. Может, если она гинеколог, то как-то умеет понять, с кем будет хорошо, с кем нет. Научит.

АС отмахнулась от меня, как от мушки, весело. Она очень классная.

– Так ведь еще неизвестно, каков он в постели. Думаю, не очень, он такой напыщенный… Может, он Эмме первым надоест. Вообще, девочки, зарубите себе на носу: секс не главное, главное – любовь… Любовь к себе. Вы, главное, любите себя, а хороший секс приложится.

– Ты так говоришь, будто главное – это выйти замуж, зачем вы тогда отдали меня учиться? – привычно возразила Эмма.

Кажется, этот разговор был не в первый раз.

АС сказала: «Так, понятно…», и закурила, курила уже третью сигарету. Она была похожа на репетитора тупого ученика. Как будто она ему про квадратные уравнения, а он ей: «Можно машинку покатать?».

– Стань ты хоть кем, а твое место в мире определяется твоим мужем. Успех женщины – это не ее достижения, а муж! Например, если ты замужем за состоятельным человеком, а Беата сама зарабатывает себе на жизнь, то ты на коне, а ее жизнь не удалась.

– Мама!

– А что? Я же для примера.

Я не обиделась. Она говорит то же, что мама, только весело, но смысл тот же: секс не главное, любви нет, люби себя, и будет тебе счастье.

– У Глеба есть будущее, он защитит диссертацию…

– О-о, диссертация! И что?! Сейчас начнутся другие времена, диссертацией сыт не будешь. У твоего Глеба, между прочим, и характер не очень, он тебе еще покажет козью морду с мышиным глазом.

Я за спиной АС состроила рожу, как будто я козья морда, Эмма хихикнула.

АС говорила с Эммой так, будто она не прожила со своей дочерью всю жизнь! Как будто Эмма только что появилась в доме, и пока Эмма сидит в ночной рубашке в кровати, ей нужно быстро научить ее, как жить. Неужели они никогда не разговаривали ни о чем по-настоящему важном?

– Эмма, кто тебе сказал, что ты должна заботиться о муже, поддерживать? Это о тебе должны заботиться, тебя должны поддерживать, тогда тебя будут любить.