Аято довольно выдохнул и опустил взгляд на купюры, лежащие в его руках. Он повертел деньги, мысленно радуясь такой прибыли. Но, внезапно, Такимура замер на месте, почувствовав что-то неладное. Аято пощупал бумажки, которые показались ему слишком жесткими, после чего парень направил купюры на солнце. Его опасения подтвердились.

“Фальшивка!” – быстро понял Такимура, мгновенно поворачивая голову в сторону почти скрывшегося Сеиджи.

– Эй, а ну стой! – грозно кричит во весь голос блондин.

Услышав его, парень мгновенно срывается на утёк. Аято мысленно материться и начинает бежать вдогонку за ним. Такимура кричит ему вслед, пытаясь остановить, поймать и врезать как можно сильнее этому лжецу. Он заворачивает то за один угол, то за другой, перепрыгивает через невысокий забор, всё ещё отставая от парня метров на десять. Блондин вырывается на широкий проспект, как вдруг он видит Сеиджи, со всех ног бегущего через дорогу. На светофоре крупными цифрами показано, что остаётся двенадцать секунд на переход улицы. Аято как можно быстрее гонится за вором, он надеется, что ещё сможет успеть перебежать на другую сторону. Но как только блондин наступает на белую полосу пешехода, он поднимает голову вверх и видит, что у него осталось три секунды. Не успел. Машины с рёвом начали движение по трассе. Такимура замер на месте и с тяжёлой отдышкой смотрел за тем, как Сеиджи быстро исчезает из его поля зрения, скрываясь за высоким торговым центром.

– Твою мать! – процеживает сквозь зубы блондин, злостно сжимая руки в кулаки и со всей силой ударяя по близ стоящему фонарному столбу.

Стиснув челюсть, Аято, смотрит на свои разбитые костяшки. Ладонь испачкана в кровь и ржавчину. Но Такимура лишь обтёр её о чёрную ткань брюк. Не став долго стоять на месте, он резко разворачивается назад и стремительным шагом направляется в сторону ближайшей остановки. Пункт назначения – новая жизнь.

***

В это время Кен находился в квартире. Он сам недавно пришёл со своей подработки, но, отложив отдых на потом, сразу же принялся за учёбу. На носу стоял важный период в его жизни. Кен определился, куда будет поступать. И выбор пал на юридический факультет Университета Осаки. Но он ещё требовал и сдачу дополнительных экзаменов при поступлении. А это отнимало так много усилий, что Судзуки последние несколько дней пренебрегал даже сном. Вот и сейчас Кен идёт с кухни с чашкой растворимого кофе в руках. Он уже успел записать несколько конспектов и выучить один параграф по естествознанию. Парень не спеша подошёл к своему рабочему кабинету, но, как только он поставил чашку на письменный стол, в кармане брюк раздалась вибрация его телефона. Кен быстро достал его, смотря на экран.

Судзуки окаменел почти мгновенно. Его лицо побледнело, руки затряслись, а глаза испуганно уставились в телефон. Звонок исходил от отца. Сердце шатена упало в пятки. Он не мог пересилить себя и принять вызов. Парень лишь растерянно смотрел на экран до тех пор, пока вызов не завершился.

“Что ему от меня нужно?” – повис безответный вопрос.

Парень не имел ни малейшего понятия о том, зачем господин Соичиро решил связаться с ним. Но Кен был уверен в одном – ничего хорошего это предвещать не должно. Холодный пот скатился по его вискам. Судзуки нервно сглотнул и присел на стул, пытаясь угомонить свои мысли. Но вдруг, телефон вновь завибрировал. Кен дёрнулся от неожиданности, смотря на экран и мысленно взвывая от происходящего. Опять его отец. Соичиро определённо не намерен сдаваться. Шатен неуверенно тянется к телефону, лихорадочно поднося его к уху и нажимая на кнопку «принять вызов».

Спустя пару секунд напряжённой тишины на другом конце линии раздаётся удивлённый и вместе с тем тяжёлый голос господина Судзуки.

– Ответил всё-таки. Я думал, что ты уже давно заблокировал мой номер, – хмыкает он, не скрывая ехидного тона.

– Мне незачем делать это, – не дрогнув голосом, сохранил спокойствие Кен. – Почему ты звонишь? Зачем? – сразу же спрашивает парень, не желая обмениваться любезностями.

– Почему я звоню? Действительно, хороший вопрос, – усмехается Соичиро. – Просто мне интересно, когда ты уже наиграешься.

– О чём ты?

– О твоей глупой обиде и безрассудной выходке, – грубо бросает отец. – Возвращайся домой. Один, – делает он акцент на последнем слове. – И мы простим тебя.

– Простите за что? – возмущённо подпрыгивает на стуле Кен. – За то, что я люблю Аято?

– Именно, – как ни в чём не бывало, отвечает Соичиро. – Брось эту чушь. Это не любовь, а игра, – уверенным голосом заявляет он.

– Тебе ли говорить мне об игре, – горько хмыкает шатен, вспоминая то, что ему рассказал Аято. – Ты прожил с мамой больше двадцати лет, не любя её, а лишь пользуясь.

– О чём ты, чёрт возьми, говоришь? – злостно огрызается отец.

– Ты изменял ей, и я сомневаюсь, что один раз.

– Чушь! – мгновенно восклицает Соичиро с еле различимой дрожью в голосе. – Откуда ты это взял?!

– Не важно. Но это ведь правда? – выжидающе спрашивает Кен, тем самым заставая отца врасплох.

– Это не твоё дело, – отмахивается господин Судзуки, чем и выдаёт себя. – Я звонил в попытках образумить и вернуть тебя, а ты перекидываешь стрелки, обвиняя меня во всех грехах! – повышает он голос так, что Кен невольно вздрагивает. – Ты причиняешь мне боль, сын, – внезапно переходит на тихий тон Соичиро. – Мы с матерью любим тебя и ждём, когда вновь сможем увидеться с тобой. Ты, наверное, сильно изменился, подрос. Было так невыносимо отмечать твой день рождения без тебя. Мама плакала. Она скучает каждый день, терзая себя мыслями, что твой уход – её вина. За что ты так с ней? – жалостно вопросил отец, горестно усмехаясь.

На глазах Кена навернулись слёзы. Рука, держащая телефон, начала дрожать, а сам парень, пытаясь успокоиться, глубоко дышал.

– Я не хотел причинять ей боль. Не хотел, чтобы всё так вышло, – заикаясь, проговорил шатен. – Я просто думал, что мы сможем жить вместе. Вы, я и Аято. Я правда люблю его, пап. И не смогу без него.

– Ты просто ещё не разобрался в своих чувствах, – спокойно ответил Соичиро. – Вы с Аято не должны быть вместе. Брось его и возвращайся домой, в место, где тебя, действительно, любят.

– Без Аято я никуда не вернусь, – твёрдо отвечает Кен, чувствуя заметно охладевший голос отца.

– Прекрати! – переходит на крик Соичиро и, судя по звукам, ударяет кулаком по чему-то тяжёлому. – Мне не нужен такой дефективный сын, как ты!

– Значит, у тебя его и не будет, – сквозь неимоверную внутреннюю боль отвечает шатен.

– Я счастлив от этой мысли, – грубо отрезает отец и сбрасывает звонок.

Когда Кен услышал гудки на другом конце линии, телефон выпал из его руки, ударяясь о пол. Парень медленно спустился по креслу вниз, крепко прижимая свои колени к груди. Он то и дело прокручивал в голове слова Соичиро об их с матерью любви к нему. Но после последней фразы отца, Кен понял, что это ложь, и, кажется, теперь от него официально отказались.

– Неужели это я принёс им боль? – застыл в воздухе вопрос, сильно бьющий под дых.

Кен поднял голову вверх, устремляя свой взгляд в потолок. Парень неотрывно смотрел в одну точку, просидев в таком положение довольно-таки долго, пока на его телефон не пришло сообщение от Аято. Блондин предупредил Кена, что задержится ещё на пару часов.

***

Время близилось к пяти вечера. Запихнув свои руки в карманы, Аято шёл по расколотой дороге вдоль заброшенных зданий и домов. Эта улица казалась ему мёртвой. Стены построек были разбиты, стёкла в окнах выбиты, а на земле валялась сломанная и старая мебель, которую, по всей видимости, разворовали вандалы.

Какой-то бездомный старик в грязной одежде сидел на земле, возле покоцанной двери в подъезд. Рядом с ним валялись пустые бутылки и банки из-под пива. Пока Аято смотрел на это, к его горлу подступила тошнота. Он как можно быстрее прошёл эти дома, стараясь не оглядываться по сторонам. Спустя пять минут парень вышел к небольшому парку. Голые деревья и сухая трава, слегка покрытая снегом, придавали этому месту мрачности. Пройдя от парка метров сто, блондин остановился, оказываясь напротив семиэтажного дома. Это здание он узнал сразу же. Логово Danaus. При дневном свете оно кажется ещё более устрашающим и опасным. Бардовый кирпич режет глаза, а черная, железная дверь всем своим видом отталкивает, предупреждает, что входить вовнутрь не стоит.

Аято нервно сглатывает и уже собирается подойти ближе, как тут, он видит, что из-за угла выходит какой-то мальчишка, лет двенадцати. Ребёнок беспокойно осматривается по сторонам, сразу же замечая Такимуру. На удивление блондина, мальчишка как-то странно оценивает его взглядом, после чего медленным, но уверенным шагом начинает подходить к Аято. Встав напротив Такимуры, паренёк сложил руки на груди и, изогнув одну бровь, спросил:

– Ты кто?

Аято слегка растерялся, не зная, как расценивать этот вопрос, но быстро ответил:

– А тебе какая разница?

– В этом месте кто попало не гуляет, – грубо огрызается мальчишка.

– Тогда что здесь делаешь ты? – задаёт вопрос Такимура, возмущаясь с такой дерзости парня.

– Я тут живу.

– Тут? – растерянно переспрашивает Аято. – В этом доме? – указывает он на штаб Danaus.

– А ты догадливый, как я вижу, – язвит мальчишка, начиная обходить блондина со всех сторон, внимательно изучая его. – Так что ты тут делаешь?

– Не борзей, – оскалился Такимура, не выдержав такого тона по отношению к нему. – Мне нужно зайти в это здание, – махнул он головой на семиэтажку.

– Вот как, – вдруг ехидно улыбнулся ребёнок. – Тогда пошли. Помогу пройти, – проговорил он, резвым шагом направляясь к железной двери.

– Мне не нужна помощь, – заявил Такимура, тоже подходя ближе к входу.