– Точно, мама давно ворчит, что квартире требуется ремонт, а дипломированный дизайнер никак не может ничего придумать.

– Вот и придумай, порадуй маму.

Доедаю пирожки, отставляю пустую тарелку на тумбочке, наливаю горячий чай в две походные кружечки, одну из которых передаю Марине. Мы пьём чай и слушаем любимую музыку. Как же мне сейчас хорошо. Тепло и уютно. Впервые после нашего расставания мы общаемся без напряга, как раньше, просто друзья, почти брат и сестра. Как выяснилось, мне этого безумно не хватало.

Тяжёлые биты металла сменились мелодичными лёгкими аккордами с шумом прибоя, под которые я засыпаю прямо в одежде в одной постели с бывшей девушкой.

Проснувшись около пяти часов утра, я не сразу понимаю, что я здесь делаю и почему не ушел спать в гостиную. Музыка, плотный ужин и спокойный разговор с Мариной отключили меня. Что ж, не смертельно, мы же просто спим, это ничего не значит. Смотрю на девушку и облегчённо

вздыхаю оттого, что Марина не воспользовалась ситуацией, не залезла мне на грудь, не обняла меня. Она спит на второй подушке, практически у самого края постели, повернувшись ко мне спиной. Ухожу из спальни, в гостиной, не включая свет, сбрасываю с себя вещи и в одних трусах ложусь на расстеленный для меня диван. Вырубаюсь.

Ольга

Поговорить с Виталиной о Глебе не удалось. С работы я пришла поздно, она уже спала, а утром я проснулась в одиночестве, дочь упорхнула в университет к первой паре. А если честно, я не знаю, что бы сказала ей, будь она дома.

– Вчера я узнала, что моей дочери нравится парень, – говорю я, когда мы с девчонками сидим в ординаторской за чашкой чая.

– Хорошо, что не девушка, – смеётся Юля. – В чём проблема? – спрашивает она, когда встречается с моим обеспокоенным взглядом.

– Я узнала случайно, она не делится со мной подробностями своей личной жизни.

– А тебе бы хотелось? – подруги внимательно смотрят на меня, отставив свои чашки в сторону.

– Конечно, какой матери не хочется быть ещё и подругой для своего ребёнка.

– Парень-то хороший? Учится вместе с ней?

И что ответить? Сказать им, что это Глеб? Не хочу.

– Хороший, – сразу отвечаю я и задумываюсь, а какой он – Глеб? Я знаю его как коллегу, друга, и моя оценка выстроена на этих данных, но я не знаю, какой он в отношениях с девушкой. А вдруг я ошибаюсь? Чёрт, как же сложно воспринять его как потенциального парня моей дочери. Лучше бы она влюбилась в своего сверстника. – Нет, он не студент, он уже работает, старше Виты на семь лет.

– Разница не маленькая. Боишься, что он поматросит и… – начинает Света, но Юля перебивает её:

– Поматросить может и студент, кобелизм от возраста не зависит.

– Я хочу поговорить с ней о нём, но не знаю, как начать разговор, – признаюсь я.

– А зачем тебе этот разговор? Какую цель ты хочешь достичь этой беседой? – задаёт правильные вопросы Настя.

– Я хочу, чтобы она мне доверяла.

– Ты этого не добьёшься. Она уже тебе не доверяет, поэтому и молчит. Если ты спровоцируешь этот разговор, то оттолкнешь её от себя ещё больше.

– Что мне тогда делать?

– Ждать, когда она сама захочет с тобой поговорить.

– А если я знаю, что она ему не интересна? Я хочу уберечь её от разочарования.

– Не мешай ей набивать свои шишки, она слишком юна, чтобы понимать, что надо учиться на чужих. Она тебя не услышит, что бы ты ни

говорила, какие бы доводы и факты ни приводила. Вспомни себя в восемнадцать лет и скажи, ты бы мать послушала в такой ситуации?

– Нет, – я отвечаю именно так, потому что подобная ситуация была в моей жизни.

Моя мама была категорически против моих отношений с Колей. А когда я забеременела в семнадцать, вообще спустила его с лестницы и грозилась написать на него заявление, чтобы его посадили за совращение малолетних. Я тогда столько отвратительных слов ей сказала, что сейчас вспоминать противно. Если я услышу от своей дочери хотя бы одно из них, у меня сердце разорвётся. И у неё, наверное, разорвалось, я помню, как бросала в неё жестокие слова, а она слушала молча, не перебивая, позволяя мне обливать её словесным поносом. А меня несло, так как я защищала от неё свою любовь, в той ситуации она была для меня врагом. Потом она плакала в ванной навзрыд от обиды и, наверное, от разочарования во мне. Меня утешает и оправдывает лишь то, что Коля оказался хорошим мужем и замечательным отцом, мы были счастливы. Мама была не права, когда говорила мне, что он не такой, каким кажется. Она ошиблась. А я-то ведь знаю наверняка, что Вита не нужна Глебу. Он причинит ей боль своим отказом.

– Тогда не лезь, – слышу я, но не знаю, кто из подруг сказал это.

Но как не лезть, когда ты знаешь, что твоя дочь будет лить горькие слёзы на подушку от несчастной первой любви? Материнское сердце разрывается на куски, но девчонки правы, мне не стоит вмешиваться. Всё, что я могу, это наблюдать. И в тот момент, когда она останется один на один со своей болью и разбитым сердцем, я буду рядом: вытру её слезы, поцелую в носик, прижму к своей груди и скажу, что всё будет хорошо, что всё у неё ещё впереди. И любовь будет не такая, как эта – безответная, а счастливая и взаимная, как у её родителей.

Глава 15

Глеб

– Ну что, Крымов, во сколько самолёт? – спрашивает Олег, присаживаясь рядом со мной на диван. Мы сидим вдвоём в его кабинете после тяжёлой операции и пьём остывший чай.

– В три ночи, – отвечаю я, разминая затёкшие мышцы спины и шеи.

– Поезжай домой, – на часах начало девятого.

– Не хочу, – и я не лгу. Я вторую ночь ночую в клинике и сегодня домой не поеду. Пока Марина в моей комнате, не буду там появляться. Я не хочу давать ей лишние надежды на то, что мы можем возобновить наши отношения. Может, я нагнетаю, и Марина вовсе и не думает об этом, всё равно хочу перестраховаться. Ночью я улечу в отпуск, Марина к концу недели переедет к себе, и мы снова перестанем общаться и видеться. Всё наладится. – Я в аэропорт поеду прямо из клиники.

– А вещи?

– С собой. У Насти в кабинете сумку оставил.

– А что не у Ольги? – Олег удивлённо смотрит на меня. Да, он знает, что я не упущу никакой возможности уединиться с Ольгой.

– Оля меня избегает – вздыхая, говорю я. – Даже из лифта сегодня выскочила, как только я вошёл.

– Накосячил?

– Не косячил я. Просто тут такая нелепая ситуация вышла.

– Какая?

– Я, кажется, нравлюсь её дочери.

– Ого, – друг присвистнул и уселся поудобнее, готовясь к жарким подробностям. – Факты.

– У неё есть мой номер телефона, и она мне звонит. И последний раз это произошло при Ольге.

– Ольга решила, что ты и Вита встречаетесь? – выдвинул предположение Олег.

– Хуже. Она решила, что я, мудак, совращаю её малышку и сам при этом не забываю ухлестывать и за мамочкой.

– А это не так? – Олег внимательно смотрит в мои глаза, пытаясь просканировать мои эмоции.

– Нет, конечно. Я даже не знаю, откуда у Виталины мой номер телефона. Но предполагаю, что выписала из телефона Ольги, – Олег ждёт продолжения, а мне хочется высказаться, устал носить это в себе. – Впервые она мне позвонила из ночного клуба пьяная и в слезах, её пытались изнасиловать. Я сорвался за ней. Забрал, привёз домой, проводил до этажа, помог открыть дверь, завёл в квартиру, и тут нас застукала мама Оля.

– О, представляю, что она подумала о вас.

– Тут и представлять не надо, всё же и так понятно, ну, для неё. В её же голове картинка сложилась так, как ей надо, и похер, что это не так. А тут её доченька опять подлила маслица в костер Ольгиных сомнений. Я оставил у Ольги в кабинете телефон на зарядке, и в этот момент на него пришло сообщение от Виты. Оля тут же решила, что я обманул её и тайно встречаюсь с Виталиной. Я не стал ничего объяснять: во-первых, бесполезно, так как паззлы в её голове опять сошлись, а во-вторых, оправдываться, когда не виноват, это стрёмно. Я позвонил Вите и разговаривал с ней по громкой связи при Ольге, и она слышала наш разговор от начала и до конца, – Олег одобрительно кивнул мне, я и сам знаю, что поступил правильно. – Вита сделала вид, будто по ошибке написала мне сообщение, а я сделал вид, что поверил. На корню оборвал все её попытки продолжить разговор. После чего Ольга даже извинилась передо мной за то, что влепила мне пощёчину.

– Она что сделала?

– Приложилась своей ладонью к моей щеке совсем не так, как я мечтал.

– Серьёзно! Не ожидал от Ольги Александровны подобного всплеска эмоций. Думаешь, приревновала?

– Надеюсь, хотя она отпирается, – улыбаюсь, вспоминая её грозный взгляд в этот момент.

– Ещё бы она призналась. По твоему рассказу складывается, что ситуация прояснилась, почему тогда Оля от тебя бегает?

– Понятия не имею. Да я и сам её избегаю.

– Почему?

– Не хочу опять попасть в неловкую ситуацию из-за её дочери.

– Она не успокоилась? Звонит тебе.

– Пока не звонит, но пишет, – достаю сотовый из кармана халата и протягиваю другу. – Читай, что я получил вчера ночью.

Друг открывает сообщение и читает вслух:

– «На небе звёзды, в голове мысли, в глазах слёзы, а в сердце – Ты…»

Ольга

– Дочь, просыпайся, – кричу из коридора, натягивая сапоги. – Умывайся, завтракай, я побежала на работу.

– Почему так рано-то? – потягиваясь, из комнаты выходит заспанная Виталина.

– Ты сама просила тебя разбудить, чтобы ты не опоздала на экзамен. А мне сегодня нужно пораньше на работу, у нас министерская проверка, надо подготовиться.

– Выходит, и у тебя сегодня экзамен.

– Точно – экзамен. Ну всё, я побежала, – чмокаю дочь в щёчку. – Обязательно позавтракай, я уже накрыла.