Малика Атей - Я никогда не

– Едем? – спросила Анеля. – Ей нужна наша поддержка. – Анеля поправила на плече свою дурацкую сумку из кошмарного нефтепродукта.

– А если я ее не поддерживаю?

– Что?

– Если я не поддерживаю ни ее поступки, ни их последствия?

Анеля впала в ступор. Она думала, сейчас мы как Кэрри с Шарлоттой поедем к Миранде, а потом будем все вместе кушать мороженое, как когда они навещали Саманту в больнице?[74]

– Я бы поехала, – соврала я, чтобы ей было что передать Бахти, – но через час ко мне придет клиентка на примерку.

Анеле пришло сообщение.

– Блин, – она убрала волосы с лица, не убирая это свое озадаченное выражение, – мне надо ехать домой, помочь Секеше с уроками на завтра.

Анеля смотрела на меня вопросительно.

– А ты не успеешь… – спросила она.

– Не успею.

Анеля, все еще в шоке от моей жестокости, минуту постояла, не решаясь переспросить еще раз, поняла, что я не шучу, и ушла.

На следующее утро она написала мне, что Баке снял Бахти номер в «Интерконте», на случай, если ей будет плохо, потому что маме Бахти ничего не рассказала. Триста тридцать второй, на третьем этаже направо. Вчера Анеля помогала Секеше до ночи, а сегодня примчалась к Бахти, как только смогла. Бахти чувствует себя нормально, но вчера ей было нехорошо, и сегодня она очень подавлена.

Наверное, когда я решила ее проведать, я надеялась, что мне всегда будет за что ее любить.

Я приехала к ней до работы. Ярко светило солнце, но Бахти закрыла шторы, и в номере было подавляюще темно.

Бахти выглядела серой, как заношенная майка.

– Лучше бы я реально не могла иметь детей. – Она забралась в скомканную постель.

– Нельзя было сказать Ануару, что это его ребенок?

– Ты Баке видела? – Мне показалось, что Бахти сейчас выдернет бра из стенки и запульнет в Анелю.

– Разве по младенцу потом было бы видно, – пробормотала Анеля.

– У Булы все дети похожи на проросший картофель.

– Но ведь это вредно…

– Анеля, заткнись. – С россыпью мелких желтых прыщиков на подбородке Бахти выглядела так жалко, что Анеля даже не обиделась. – От Ануара я не могла залететь, понятно?

Бахти со мной толком не поздоровалась, но я не стала обращать на это внимания. Я не знала, как сформулировать свой вопрос так, чтобы не звучать по-менторски – видимо, этого тона никак было не избежать, но я постаралась прозвучать насколько возможно мило и понимающе:

– И что ты теперь думаешь?

Бахти посмотрела на меня с ненавистью:

– Ты у меня еще спрашиваешь? Ты не позвонила, не приехала, еще бы через месяц написала. Хочешь знать, что я теперь думаю? Я была там одна, меня никто не ждал, никто не отвез, и знаешь, что я поняла? Я сильный человек, я даже не заплакала, сама взяла такси, а ты – подруга называется – приехала на следующий день, когда я справилась сама и помощь мне уже и не нужна.

Я услышала, как спокойно, как у диктора новостей, прозвучал мой голос:

– А почему тебя не забрал Ануар?

До Бахти не сразу дошел весь издевательский смысл моих слов. Но в следующее мгновение, когда она поняла, она прошептала мне какая же ты дрянь и скрылась в туалете.

Как рассказала потом Анеля, она вышла оттуда спустя час, опухшая и икающая, и выгнала Анелю из номера.

Когда-то в детстве Анеля занималась народными танцами, и до сих пор все гастроли балетных артистов она воспринимала очень лично, будто это приехали ее коллеги, с которыми она обязательно должна поздороваться, а иначе неудобно. На фасаде Оперного висела огромная афиша – атмосферный черно-белый снимок, на котором труппа зависла в прыжке над землей, в пальто и шляпах, и их прыжок отражался в реке на переднем плане фотографии. Эти же афиши висели по всему городу, и Анеля ужасно хотела пойти, но не могла придумать с кем – они с Бахти то и дело ссорились, а ее мама, как сказала Анеля, слишком плохо чувствовала себя по вечерам, чтобы идти в театр. У меня на театр не было денег, я сообщила Анеле об этом прямым текстом, и на пару дней она от меня отстала, но потом, обнаружив, что идти ей и вправду не с кем, снова взялась за меня.

– Я могу тебе занять, – сказала Анеля.

После того как я один раз переночевала у нее дома, а ее мама трубила по всем углам, что они меня приютили, я зареклась принимать от Анели какую бы то ни было помощь. Это невыносимо, что все мы в итоге становимся похожи на своих родителей. Зачем мы родились, если не можем предложить миру хотя бы немного больше? На родителей не похожи только дети выдающихся людей.

– Это очень благородно, – я едва ли смогла скрыть сарказм, – но я не смогу вернуть тебе долг в обозримом будущем.

– Ты можешь вернуть позже, это не к спеху, – настаивала Анеля.

Я покачала головой.

Прошло еще дня три, Анеля, наверное, спросила уже всех своих знакомых, не хотят ли они – никто не соблазнился, и тогда она приехала ко мне в ателье, я проводила в нем последние дни. Дышать перед смертью не получалось, я даже шить не могла – просто сидела здесь с утра и до ночи, спала на неудобном бархатном диване, перебирала ткани и фурнитуру, фотографировала разные углы на телефон и не могла поверить, что я действительно всего этого лишаюсь.

Анеля положила передо мной на стол «Рафаэлло» – я не сразу поняла, что это намек на балетную рекламу из девяностых, – и билет, довольная, как Санта-Клаус.

– Я купила нам билеты! – радостно сказала Анеля. – Дешевых уже не осталось, так что будем сидеть в первых рядах партера. Конечно, это неправильно – слышать стук пуант, зато мы сможем хорошо разглядеть костюмы.

– Это очень щедрый подарок, Анеля. – Я не почувствовала ни радости, ни благодарности.

– Да ну брось. – Анеля чмокнула меня в щеку. – Представь, как будет классно.

Выступление было назначено на вечер пятницы, и в час пик к театру с трудом подбирались машины. Мы пришли пешком, заранее – мы договорились встретиться на месте, хотя раньше она бы зашла за мной или я – за ней. Я издалека увидела, как Анеля машет мне с крыльца. За последние месяцы она располнела, и ей это не шло. Конечно, она не стала толстой, но у нее заплыла талия, ноги стали бесформенными, одинаковой ширины что в коленях, что над и под ними. Ни бюста, ни бедер у нее при этом не появилось. Она надела платье с открытыми плечами, накрутила волосы и встала на очень высокие каблуки – вся ее беззащитность, вся юность куда-то пропали.

– Шикарно выглядишь, – сказала мне Анеля, я ответила, что она тоже.

Мы ждали начала на улице, чтобы не сидеть слишком долго.

– Что вчера было, – важно сказала Анеля. – У Саши сейчас, конечно, непростой период.

Я изобразила заинтересованность, и Анеля продолжила:

– Короче, вчера мы с ним договорились увидеться. Он мне сам написал, я в принципе и не планировала, сижу, занимаюсь своими делами, он такой, типа, что делаешь, встретимся через час? Я соответственно согласилась, а я решила вчера – все, Анеля, сегодня тебе надо отдохнуть. Мы с мамой с утра как раз съездили в салон, я подправила брови и сделала маникюр, и когда Саша позвонил, мне оставалось только голову помыть и одеться. Проходит час, потом еще минут пятнадцать – я думаю, ну нормально, я собралась и то быстрее его. Я ему пишу, выходить ли мне, видно, что он прочитал и при этом не отвечает. Я звоню, он два раза до упора не берет, на третий вообще сбрасывает. Потом наконец мне приходит сообщение, я кидаю телефон в сумку и выхожу. Я ему думала сказать, что для встречи с подругой не обязательно клеить ресницы, выхожу, перед домом никого нет. Я открываю сообщение – а это вообще не Юн, это какая-то идиотская спам-рассылка, дарим семь с половиной тысяч на технику, если купите за триста семь. Если честно, я уже начала нервничать, потому что думаю, мало ли что, он за рулем, или вообще как, позвонила ему еще раз. В общем представь, – Анеля сделала паузу для значительности, – он наконец отвечает и говорит: «Слушаю. Говорите». Я в шоке вообще, я разозлилась и наехала на него, что я его жду уже сорок минут, и он мне такой: «Я ужинаю со своей девушкой». Я ему: «Мы договаривались увидеться, если что». Он: «Я занят, и не смей на меня орать». Я была просто в шоке, я ему пишу, типа, спасибо тебе большое за приглашение. Знаешь, мне в тот момент просто убить его хотелось, я была уверена, что вообще с ним больше общаться не буду после такого. Я вот как раз тогда позвонила тебе, ты сказала, что занята, потом позвонила Кариму, он, оказывается, с Ануаркой где-то был, но я не хотела заходить обратно домой. В итоге я поужинала с Бахти и Баке – я тебе говорила, что мы с ней помирились? Я потом расскажу. Она мне посоветовала послать Сашу на три буквы – хорошо, что я ее не послушала. Короче, я довольно скоро пришла домой, посмотрела с Ажекой серию турецкого сериала – такая бредятина, но затягивает, и у меня вообще не было настроения, я собиралась лечь, уже, считай, легла, и тут мне пришло сообщение от Саши. Сейчас я покажу. Читай сразу с ответом.

Анеля протянула мне телефон.

Саша Юн: Анеля, прости меня. Ты не заслужила этого, у меня просто такая ерунда в жизни творится, и я не выдерживаю, срываюсь на самых близких.

Анеля: Саш, да о чем ты говоришь, я не злюсь, просто ты пойми, что я за тебя переживаю и я не хочу, чтобы ты загонял себя в угол. Ты мне очень дорог, и ты мой самый лучший друг, я просто хочу, чтобы ты не считал, будто я тебя не понимаю или что я, как все, хочу вытягивать из тебя энергию сейчас, когда тебе и так плохо, но тебе будет гораздо легче, если ты не будешь все носить в себе и мы вместе будем что-то пытаться решать. Знай, что я тебя очень люблю, ты меня сегодня сильно испугал, я боялась, с тобой что-то случилось, поэтому тоже была на нервах, но я знаю, ты поймешь и не будешь обижаться. Мы же с тобой оба включенные :)

– Американские горки, а не отношения, – сказала Анеля. – Я говорю, мы с Юном…