Сидя в кабинете, я не сразу поняла, что и мои глаза застилает пелена слез. Они скатывались по щекам и капали на джинсы, оставляя крупные размытые темные пятна. А от последней фразы, будто случайно соскользнувшей с губ Дианы, меня бросило в крупную дрожь. И трясло до сих пор. На улице светило яркое солнце, но меня морозило. Холод расползался по телу из глубины души. Один человек, который не научился за несколько десятков лет держать свои эмоции и руки под контролем, загубил три жизни. И если в своей судьбе виноват только он, а маму Дианы, как это ни печально, уже ничего не волнует и не беспокоит, то Диана страдала и мучилась до сих пор. Он своим поступком заставил дочь нести бремя вины. Она винила себя за то, в чем не было ни капли ее вины, но как объяснить это ребенку? Как убедить ее, что жизнь продолжается, что боль со временем притупится, а ее задача – найти в себе силы все это пережить, получить опыт, который не позволит в будущем совершить ошибки ее матери. Но где взять силы на это? Как может справиться юная девочка с тем, с чем не всегда могут справиться взрослые женщины? Остается надеяться на то, что ее бабушке хватит сил и возможностей помочь внучке.

- Олеся, - чей-то оклик вернул меня в реальность.

Остановилась, огляделась и тряхнула головой. Все плыло перед глазами. Кто-то крепко, но аккуратно схватил меня за плечи. Подняла взгляд.

- Привет, Костя, - выдохнула я.

- Тебе плохо? – он обеспокоенно заглядывал в глаза.

- Да-а, - немного заторможено отозвалась я, - день выдался трудным, - натянуто улыбнулась, - но все нормально.

- Олесь, ты заболела или что-то случилось? – он подхватил меня под локоть и повел к подъезду.

- Нет, ни то, ни другое. Все, правда, нормально.

- Ты плакала и не отнекивайся. Это из-за твоего бывшего? – раздался писк домофона, Костя распахнул дверь и завел меня в подъезд.

- Нет, Костя, спасибо за беспокойство, но все, правда, нормально. Я же говорила, что хочу к психологу. У нас там свои заморочки, групповые занятия. Сегодня было особенно тяжелое.

- Не поделишься?

- Нет, и не проси.

- Хорошо, значит, сейчас чайку выпьем, поговорим о чем-нибудь хорошем, настроение поднимем, успокоимся.

Нахмурилась и взглянула на Костю. Соображала я плохо, потому что была слишком глубоко погружена в свои переживания и мысли, поэтому, не сразу обратила внимание на то, что остановились мы не у моих дверей, а у дверей Костиной квартиры. И двери эти уже были гостеприимно распахнуты.

- Ой, - очнулась я и сделала шаг назад, - чего это я.

- Ничего, - Костя подхватил меня под локоть, - я кусаться не буду, клянусь, мы же уже выяснили, что бояться нечего? – он подтолкнул меня вперед, вынуждая перешагнуть через порог.

- Я и не боюсь, просто, я домой шла, в гости не планировала, а с пустыми руками, - взглянула на свои руки, в которых красовалась сумка и пакет с рабочей формой.

- Ты сама-то видела, куда шла? Разувайся, - отрезал он путь к отступлению, закрыв дверь, - я не знаю, что там с тобой делал психолог, но выглядела ты болезненно бледной.

- Я впечатлительная. Немного выбили меня из колеи, но это к лучшему. Наглядный пример, как не надо жить, и что будет, если жить, как не надо. Кажется, самый действенный метод излечения. Знаешь, - оперлась плечом о стену, - было бы хорошо, если бы на таких, как Руслан, тоже Минздрав надписи лепил, что общение с ними вредит здоровью. Причем, вредит гораздо сильнее, чем сигареты и алкоголь. И никакие таблеточки, пластыри и кодировки не помогут, только сами, своими силами справляться приходится.

- Совсем дурно, да? – спросил Костя и забрал из рук сумку и пакет.

- Я на групповом занятии была. Мы там, как анонимные алкоголики, от зависимости избавляемся, делимся успехами, своими историями.

- Я понял, знаю.

- И сегодня девчонка рассказывала, как ее папа убил маму, пока она была в соседней комнате. Ой, - выдохнула я и запрокинула голову, потому что слезы вновь набежали на глаза, - давай не будем, ладно.

- Как скажешь, - отозвался Костя. – Давай-ка, бери себя в руки, разувайся и проходи на кухню, я переоденусь, сообразим что-нибудь покушать.

- Хорошо, - выдохнула, распахнула глаза.

Оттолкнулась от стены. Взгляд упал на тумбу. Вернее на то, что на ней лежало.

- Ой, - сглотнула и перевела взгляд на Костю. Взгляд мельком зацепил синюю ткань его одежды. – Костя, - позвала его, во все глаза всматривалась в арку, за которой исчез он.

- Что?

- Костя, а кем ты говорил, работаешь? – покосилась на фуражку.

- А я и не говорил, - я его не видела, но отчетливо слышала в голосе улыбку. – Ты, Олеська, - он вышел ко мне и прислонился к стене, скрестив ноги, - сама, как открытая книга. Бесхитростная, врать не умеешь, все твои переживания на лице написаны, но при этом так плотно завернулась в защитный кокон, что не видишь даже то, что от тебя особо скрыть не пытаются. – Ну так, и кем же я могу работать?

- Стриптизером? – кисло улыбнулась. Оглядела его белую рубашку, синие брюки с выглаженными стрелками, вновь взглянула на фуражку.

- Конечно, - кивнул он, - это же самый очевидный вариант, - улыбнулся он, - но ты хотя бы вернулась в реальность и шутишь – это хорошо.

- Я тебе ни разу не видела в форме, - в оправдание своей невнимательности, сказала я и сбросила босоножки, - а ты не спешил рассказать, - даже не стала скрывать укоризненные нотки в голосе.

- Я не соврал, сижу в кабинете, бумажки перекладываю, отчеты пишу. Про форму не упоминал – это правда.

- Тебе идет, - скользнула по его подтянутой фигуре. Форма на нем сидела, как влитая, словно, тут и других вариантов выборе профессии быть не могло. – Хотя, да, давно должна была догадаться. Папа у тебя военный, а это, как правило, династическое занятие, ты допросы устраивал.

- Я не допрашивал, настойчиво интересовался.

- А-а, вот как это называется.

- Да, я бываю настойчив, если вижу в этом смысл. Это у меня в крови. Папа маму три года обхаживал. Теперь вот, уже тридцать пять лет не отпускает.

- Ну, она не выглядит расстроенной.

- Вот именно, а три года подряд папа слышал одни отказы. А мне оказалось достаточно одного.

- Чтобы в следующий раз не дать возможности в принципе ответить?

- Молчание – знак согласия, - подмигнул он, - я ответа не слышал, значит, ты согласилась. И, в конце концов, ты же пошла со мной. Значит, твое согласие – не плод моей фантазии. Все, я ушел переодеваться. Найдешь чайник, включи его.

- Он прячется? – крикнула вслед Косте.

- Мне иногда кажется, - послышался его ответ из другой комнаты, - что в этой квартире все от меня периодически прячется. Приходится маме звонить, она всегда знает, где и что лежит. Моя спасительница.

- По-моему, это проблема рано или поздно возникает у всех мужчин, - громко проговорила я, и уже гораздо тише добавила, - только если у тебя мама – спасительница, то я в той же ситуации всегда оказывалась, как минимум дурой, которая опять что-то не туда засунула, - тряхнула головой и скрипнула зубами от злости на Руслана. Почему все так сложно в этом мире!

- Это не ты дура, а мужик у тебя был конченный, - вскинула голову. Костя уже стоял в проеме в голубой футболке и широких шортах. Он потянулся, широко зевнул, прикрыв рот ладонью и проговорил. – С ночного дежурства, пришлось еще и задержаться.

Только теперь я разглядела, что глаза Кости раскрашены красной воспаленной сеткой, под глазами пролегли темные круги от усталости, а веки немного припухли от недосыпа.

- Кость, спасибо тебе за заботу, но я лучше тогда пойду. Я уже в порядке, ты же видишь, а ты спать хочешь явно.

- О Господи, - он закатил глаза и улыбнулся, - ты всегда чувствуешь себя лишней? Даже тогда, когда я тебя силком к себе в гости затащил?

- Неудобно. Ты устал, а я тут со своими проблемами. Тебе этих историй, наверное, и на работе хватает.

- Олеся, сядь, пожалуйста. Сейчас кофе выпьем, вчера мама приезжала, так что, в холодильнике можно найти что-нибудь съедобное. Составь мне компанию.

- Ладно, - сдалась я под его жалобным взглядом. Понимала, что манипулирует, и делает это очень умело, но не могла отказать. – Тогда, ты садись, а я чай заварю. Рассказывай, где кружки, чайник я нашла, он не прятался

- Вот такой подход к делу мне нравится, - Костя растекся по стулу, - когда мне будет лень заваривать чай, я буду звонить тебе и приглашать в гости.

- Если тебе удастся в выходной стянуть меня с дивана, то я сделаю тебе чай.

- Да я тебя в выходной на прогулку вытянул, а с дивана – легче легкого. Но не сегодня. Сегодня слаб и немощен.

- Устал, - с пониманием улыбнулась.

- Да. У тебя когда выходные?

- Еще два дня работаю, потом два выходных и на четыре снова на работу.

Он нахмурился. Явно что-то подсчитывал, судя по безмолвно шевелящимся губам.

- И какие планы на выходные? – взглянул он на меня.

- Диван, - пожала плечами, - уборка, готовка, магазины.

- И как думаешь, удастся мне выиграть сражение с диваном за твое внимание вечером в твой первый выходной?

- Не знаю, - с наигранным сомнением оглядела его, - у меня такой диван, - поцокала языком, - а, если еще и с пледом в комплекте, да с пультом от телевизора, м-м-м. Вряд ли.

- Значит, придется объявлять твоему дивану войну. Враг будет уничтожен, если не капитулирует. У меня два дня на подумать, чем занять наш свободный вечер. Послезавтра вечером позвоню, договоримся. Не строй никаких планов, хорошо?

- Ты просишь о невозможном.

- Почему?

- Потому что, если я соглашусь, то у меня возникнут планы на вечер с тобой, которые строить я не должна.

Он прищурился и покачал головой.