— Мы уже почти пришли, — сказал Оле, открывая дверь своего кабинета.

— Вы уже вернулись с обеденного перерыва, доктор? — спросила его ассистентка за стойкой в приемной.

— У фрау Талер острая боль. Посадите ее в первое кресло и пришлите мне Лену.

Оле подмигнул мне и исчез за дверью, а я стояла и смотрела на другую дверь, ведущую в кабинет.

— Дайте мне, пожалуйста, вашу карточку социального страхования, — попросила ассистентка. Я дала. — Вам повезло, — прощебетала она. — У господина доктора прием расписан до конца следующего месяца.

— Повезло? — Мое определение везения явно не совпадало с определением этой девушки. Я просто ненавидела подобные незапланированные мероприятия. К такому визиту я всегда готовилась пару дней, морально и физически.

Как только я села в кресло, боль туг же прекратилась.

— По-моему, прошло. — Я встала. — Пожалуй, пойду.

— Сидите. Так всегда бывает, — пояснила Лена, стройная блондинка-практикантка, и прикрыла мне шею салфеткой. — Это адреналин. Как только придете домой, снова начнет болеть.

— Сейчас посмотрим, — произнес Оле. В белом халате он был прямо-таки воплощением главврача Гозвина из моих книг. (Когда я его придумала, я еще не была знакома с Оле, но по непонятной мне причине он оказался очень на него похож.) Еще с секунду я любовалась тем, как белый цвет идеально подходит к его голубым глазам, загорелой коже и светлым волосам, а потом он опустил кресло и направил мне в лицо лампу.

Я автоматически открыла рот и закрыла глаза.

— Очень хорошо. — Оле постучал железякой по зубам. Болел не запломбированный зуб, который когда-то доставил мне кучу неприятных ощущений, а соседний, последний с левой стороны, на котором не было пломбы. Зубы у меня были ровные и белые, но не особенно хорошие. И это несмотря на то, что в детстве мне запрещали есть сладости. Спасибо, мама!

— А, ничего, это мелочь. — Оле засунул мне за щеку два ватных тампона. — Всего лишь маленькая дырочка. Для этого нам обезболивающее не нужно, правда?

— Хех! Хез хукола я хихего хелать хе хам! — закричала я с набитым ватой ртом.

— Ну вот, я знал, что ты храбрая девочка, — кивнул Оле и взялся за бормашину. — Так, на чем мы остановились?

— Хукол! Хукол! — Я размахивала в воздухе кулаками.

— А, ну да, — вспомнил Оле, а бор тем временем уже буравил мой больной зуб. О, как же я ненавижу этот звук. — Миа ушла, а ее отец думает, что я не могу держать свой член в узде.

Услышав эти слова Оле, медсестра ткнула слюноотсосом мне в горло. Очевидно, она еще не успела посплетничать о недавно произошедших в личной жизни шефа изменениях.

— Кх-кх-кх-кх! — напомнила я ей о своем существовании.

— Извините, — пробормотала Лена.

— Я собираюсь на днях пойти к адвокату, чтобы посчитать, что мне останется после развода, — сообщил Оле и стал сверлить прямо по больному месту.

— А! — воскликнула я. — Хукол! Хукол!

Но Оле только осторожно прижал меня к креслу и продолжил сверлить. Так он раз и навсегда излечил меня от фантазий, как мы с ним занимаемся страстным сексом в этом самом зубоврачебном кресле. Как я уже сказала — это было только в моих фантазиях. И ни бормашина, ни медсестра там уж точно не фигурировали.

— Вот и все, — бодро произнес Оле как раз в тот момент, когда я уже была готова потерять сознание. — Ты очень храбрая. Возможно, мне и не придется платить много. Кредит за мой кабинет большой, а детей у нас нет. Конечно, мне придется заплатить ей за квартиру, но это я как-нибудь переживу. Нет-нет, лежи, сейчас поставим пломбу. Еще немного, Лена, да, как раз. Ну, или она может получить квартиру, но тогда ей придется платить. Ха-ха, интересно только чем. Она же все, что зарабатывает, до последней копейки тратит на туфли.

Он подул мне на нерв чем-то холодным.

— Ай! — вяло отреагировала я.

Когда меня, наконец, вернули в сидячее положение и я ополоснула рот, то сказала:

— Мне было больно! Почему ты мне не сделал укол?

— Но ведь все отлично получилось, — произнес Оле. — Лена, можешь десять минут передохнуть.

— Скажи, а ты всегда так делаешь? — потребовала я ответа, когда дверь за Леной закрылась. — Ты ведь прекрасно слышал, что я кричала!

— Но ведь боль прошла. — Оле снял с моей шеи салфетку. — И никакого онемения, как от укола! — Он осторожно провел по моей нижней губе подушечкой большого пальца. — Если бы я тебя сейчас поцеловал, ты бы все почувствовала.

— Вот именно — если. После таких страданий меня совсем не тянет целоваться. Оле, по-моему, то, что ты позволил Миа думать, будто вы расстались из-за меня… это неправильно.

— Но причина действительно в тебе, — опровергнул мои доводы Оле.

Я ошарашенно на него уставилась:

— Конечно, нет!

— Именно так, — подтвердил Оле.

— Чепуха! Напряги память: Миа тебе изменила!

— Я люблю тебя, Герри, — сказал Оле.


Чарли держала у меня перед носом снимок УЗИ:

— Вот! Твой крестник! Ну, где-то тут, посередине.

— Мило, — рассеянно откликнулась я.

— Ни хрена не мило, — проворчала Чарли. — Там же ничего нельзя разглядеть! А я всегда думала, что при нынешнем уровне технологий можно точно увидеть, сосет он пальчик или нет. И я искренне разочарована. Я столько недель ждала этой фотографии, и что? Моя матка — как черная дыра в космосе. А какая дешевая бумага! Как чек в продуктовом магазине.

— Чарли, но у тебя же совсем маленький срок. У ребенка пока вообще нет пальцев.

— Все равно, — пробурчала Чарли и вытерла слезинку, скатившуюся из уголка глаза. А потом вдруг ни с того ни с сего прямо-таки просияла: — А теперь к хорошим новостям: тебе звонила тетка из издательства. Она приглашает тебя послезавтра в двенадцать на бизнес-ланч в «Бетховен». Я взяла на себя смелость сказать «да».

— О! И кто же она? — Я мгновенно включилась в происходящее.

— Ну, крутая фря из издательства, с которой ты теперь будешь делать большой бизнес, одним словом, бизнес-леди, — сообщила торжественно Чарли и еще больше просияла. — Я так тобой горжусь!

— Очень мило с твоей стороны. Но не стоит торопиться. Может быть, она хочет мне отказать.

— Чушь! — Чарли взяла меня за руки и покружилась. — Для этого она не стала бы приглашать тебя в «Бетховен».

Тут она была права.

— Ну же, не смотри так скептически, порадуйся! — попросила Чарли.

Ну, хорошо. Немножко порадоваться можно.

— Но мне нечего надеть! — воскликнула я ровно через две секунды.

— Я тебе дам что-нибудь свое, — пропела Чарли. — Посмотри, как прекрасна жизнь! Ради нее можно вынести что угодно! — Она взмахнула руками, уронив с комода пачку писем, которые рассыпались по паркету. — Ах да, еще тетя Эвелин принесла твою почту, и сестра твоя звонила.

— Какая? — Я быстро просмотрела письма, которые принесла тетя Эвелин. Черт! Уведомление об удержании средств с кредитной карты! И письмо от Дитмара Мергенхаймера, он же Макс, 29 лет, не курящий, любитель развлечений.

— Это была Лулу, — сказала Чарли. — Как всегда, задирала нос. Просила тебя перезвонить.

— Ха! Значит, она наконец-таки вывела Патрика на чистую воду.

Но все было не так.

— Мама сказала, ты не хочешь возвращаться в свою старую квартиру, это правда? — спросила Лулу.

— Э-э… да, — подтвердила я. — Поищу что-нибудь другое.

— Ну, то есть переехать ты можешь практически сразу, так?

— Да, — ответила я. — Не думаю, что тетя Эвелин станет чинить какие-то препятствия. А что?

— У меня есть для тебя квартира, — сообщила Лулу. — Если конкретно, квартира Патрика. Ну, конечно, если ты подпишешь договор и найдешь общий язык с домовладелицей.

— А куда переезжает Патрик? — спросила я, не понимая, к чему она клонит.

— Ко мне, — произнесла Лулу. — Моя квартира больше и ближе к школе и компании, в которой работает Патрик. Он и так почти все время проводит у меня, просто глупо платить за две квартиры. Деньгам мы сможем найти лучшее применение.

— Послушай, Лулу, я бы на твоем месте хорошенько подумала, прежде чем…

— Так нужна тебе эта квартира или нет? — резко оборвала меня Лулу. — Квартира очень симпатичная, не шикарная, конечно, но расположена в южной части города, двухкомнатная, есть кухня, прихожая, ванная, балкон; второй этаж. Внизу, прямо в этом же доме, сырная лавка. В соседней квартире наверху — домовладелица со своей подружкой, а на третьем этаже — пара студентов. Арендная плата небольшая, состояние отличное, во внутреннем дворе много зелени, и все жильцы могут им пользоваться.

— Звучит неплохо. Но…

— Патрик должен за три месяца предупреждать о расторжении договора, но, если домовладелица согласится, его договор можно будет аннулировать, и ты сможешь переехать уже первого июня.

— Ну… — протянула я. — А когда я могу посмотреть квартиру?

— Завтра после обеда, когда занятия в школе закончатся, — сказала Лулу. — Я заеду за тобой к трем. И еще, Герри, пожалуйста, веди себя с Патриком прилично!

— Лулу, ты заговорила прямо как мама.

— Я уже взрослая, — отрезала Лулу. — И ты тоже со временем сможешь вырасти.

— Надо же, прямо одно к одному, — проговорила я. Дела у меня шли очень неплохо. С работой все выглядело весьма многообещающе, зуб больше не болел, а если я теперь еще и переселюсь в новую квартиру, то пожаловаться мне совсем будет не на что. Ну, кто бы мог подумать?

— Квартира извращенца? Но ты, же не собираешься всерьез туда переезжать! — воскликнула Чарли, когда я ей обо всем рассказала.

Я пожала плечами:

— Если квартира ничего, а арендная плата приемлемая — я соглашусь. Можно привести туда эксперта по фэн-шуй, чтобы он изгнал из квартиры гадкую ауру Патрика или сделал еще что-нибудь в этом роде.