— Ни в кого я не влюблен! — Макс нервно озирается. — Просто любому, кто знает шефа, очевидно, что ничем хорошим это не кончится. Ты — нормальная девчонка, а ему нормальные не нужны, ему нужны шлюхи. Чем дольше ты упираешься, тем хуже будет всем.

— Знаешь что, Макс? — Я бросаю пластиковый стаканчик в ведро и поднимаюсь. — Мне кажется, это немного не твое дело. Тебя просили найти секретаря? Ты его нашел. Как я строю отношения с Архиповым, какие обязанности выполняю и чем это кончится — только моя забота. Тебя она не касается и не думаю, что Влад просил тебя о подобной заботе.

Он вдруг хватает меня за запястье, да так сильно, что даже немного больно!

— Я бы не советовал ссориться со мной, особенно если тебе нужны деньги, Леся. Убедить шефа выставить тебя на улицу гораздо проще, чем кажется.

— А убедить его в том, что верный помощник питает далеко не профессиональный интерес?

— Это вранье!

— Оправдываться будешь в курилках и на проходной, когда весь офис начнет обсуждать мальчика-Максика. Оставь меня в покое, ясно? Я умею себя защитить.

— Тогда что ж ты не защитилась от работы проституткой?

Не удержавшись, я показываю ему средний палец, и в этот же момент открывается дверь кабинета, являя нам сурового вида классическую тетеньку из налоговой. Ей не хватает только плетки, которую мы вчера прикупили в салоне.

— Здрасьте, — икаю я.

Она, несомненно, видела мой жест. А может и слышала часть разговора:

— А нам бы выписку… — Макс тоже резво превращается в студента перед пересдачей.

* * *

— Довольна?! — рычит на меня помощник, когда мы выходим. — И что мы теперь скажем шефу?

— Что у него помощник — дебил, — огрызаюсь я.

До времени, назначенного Архиповым, остается не больше часа. Что-то подсказывает, что если документы мы не добудем — а нас, естественно, выставили вон без возможности что-либо объяснить, то начальнику будет абсолютно плевать, на ком испытывать ту плетку с совой. Отметелит так, что сова отвалится и улетит в свои совиные края.

— Обязательно было орать на всю ивановскую о своем отношении ко мне? Не мог поделить территорию в машине? Накипело, что ли?

Молчит, потому что понимает — виноват. Не я затеяла провокационный разговор в коридоре налоговой, не я на весь этаж кричала что-то там про проституток. И не я оставила Архипова без нужных банку документов.

Но вот разруливать все это точно мне.

— Поехали, — командую.

— Да погоди, может, Владислав Романович им позвонит…

— Поехали, говорю! Не надо никому звонить, сейчас все исправим.

— Куда ехать-то?

— В магазин. За конфетами.

Мы оборачиваемся за двадцать минут, и я быстро снаряжаю Макса на смертельно опасное задание, стараясь при этом не ржать. Отбираю у него все гаджеты, чтобы не помешали выполнению миссии, приглаживаю растрепавшиеся волосы и тщательно застегиваю рубашку на все пуговицы. Он жутко забавный с букетом цветов и большой коробкой конфет, прямо как отличник на линейке. Только очень-очень злой.

— Я никуда не пойду в таком виде! И отдай мой телефон!

— Ща-с-с-с, размечтался. Пойдешь, как миленький, и сделаешь все, что я скажу. Запоминай: стучишь, ждешь, когда разрешат, робко заходишь, находишь глазами жертву. Она медленно звереет, видя тебя. Включаешь обаяние. Протягиваешь цветы и сразу извиняешься. Мол, взял шеф новую помощницу, ничего не умеет, вот и повздорили. Даришь цветы, конфеты, делаешь комплимент, какой-нибудь не слишком лестный, мол, вы же профессионал, сами понимаете, какие сейчас выпускники…

— А… — Макс открывает рот, но я не даю вставить ни слова.

— Болтаешь о всякой херне, потом, когда увидишь, что подобрела, излагаешь просьбу. Будет пытаться вернуть конфеты и цветы — не забирай, мол пусть у вас стоят, интерьер оживляют, с конфетками чаю попьете и так далее. И улыбайся, Максик, улыбайся, очаровывай женщину.

— Я не буду очаровывать злобного бегемота! Я гей! А не…

— Ты дурак! — отрезаю я. — Сам устроил свару возле логова бегемота, сам теперь и расхлебывай. Я не заставляю тебя звать ее на свидание и ублажать. Подойти, извиниться и вручить конфетки — не самый большой подвиг на свете.

— А почему ты не идешь?

— А потому что у мальчика больше шансов заслужить прощение женщины. Даже у такого, как ты.

— Что за…

Мне надоедает его уговаривать, и я начинаю ненавязчиво подпихивать в сторону налоговой.

— Все, Отелло, вперед, иначе тебя Дездемона так изнасилует, что молиться начнешь.

— Тебя тоже!

— У меня это хотя бы в обязанностях прописано! — отрезаю я и запихиваю беднягу-помощника внутрь здания.

Мне вдруг становится дико смешно. Если бы Архипов знал, что сейчас творят двое его подчиненных, он бы сначала побледнел, потом покраснел, а потом начал орать. Или сразу драться.

А Макс все же зараза: запер машину и теперь мне негде скоротать время до его прихода. Так что я брожу по улице туда-сюда, стараюсь не думать о манящем запахе палатки с хот-догами, и проигрываю в голове воображаемый диалог с Архиповым на тему денег за съемки. Ненавижу просить! Но пора от этой ненависти избавляться, есть хочется больше.

Наконец Макс возвращается. Без цветов, уже неплохо.

— Ну? — спрашиваю в нетерпении.

Вместо ответа недовольный и насупившийся помощник сует мне в руки папку.

— Ну вот, — хихикаю, — можешь, когда хочешь.

У меня всего двадцать минут до назначенного времени, так что я несусь к метро. И слышу в спину злобное и многообещающее:

— Я тебе это еще припомню!

Хоть сейчас и не час-пик, я все равно прибегаю в банк, опоздав на десять минут. На самом деле я не прибегаю, а прилетаю, потому что даже дышать выходит с трудом. Злой, как черт, Архипов, выходит в холл и мрачно на меня взирает, пока я пытаюсь вспомнить собственное имя.

— Ты опоздала, — слышу приговор, сказанный стальным голосом самого настоящего тирана.

Да всего на десять минут! Очень хочется сдать его помощника-идиота, но это не спортивно, так что я лишь виновато молчу.

— Олененок, ты должна была быть здесь десять минут назад.

Да он выговаривает мне дольше, чем я задержалась! Если все так срочно, чего же он не бежит с этой папкой скорее-скорее в нужный кабинет? Будто отвечая на этот вопрос, Архипов усмехается:

— К счастью, я предполагал такое развитие событий и придержал полчаса времени до встречи с менеджером. Но тебя, Олененок, я накажу.

От удивления я открываю рот. У меня было еще полчаса?! Полчаса на то, чтобы спокойно, не рискуя попасть под поезд и убиться на лестнице, доехать до банка?! Слов нет, одни эмоции. Причем даже тот факт, что шеф, крепко держа меня за руку, куда-то за собой тащит, не пугает. Я всецело возмущена! Зато понятно, почему они с Максом сработались. Оба козлы.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, чуть отдышавшись.

— Я же сказал, что тебя накажу. Для этого нам потребуется укромное место.

"На моем месте должен быть Ма-а-акс!", — взвыл внутренний голос.

Потом я думаю, что Макса-то это лишь обрадовало бы, и затыкаюсь. Как говорится, пофиг, что корова сдохла, плохо — что у соседа жива!

— Здесь вообще можно находиться клиентам?

— Да, если твой отец — совладелец банка, — отвечает шеф.

Ну, тогда он здесь может секретарить секретаршу прямо в холле, и вряд ли кто-то скажет хоть слово.

— А почему тогда мы бегаем с документами? Разве нельзя просто решить все проблемы через вашего отца?

— Нельзя. Олененок, будешь задавать много вопросов, увеличу наказание.

Хм, еще бы сказал, в чем оно заключается. Вдруг в полном игнорировании? Или… не знаю, в отстранении от работы! Хотя нет, отстранение от работы грозит отстранением от зарплаты.

Тем временем мы приходим в какую-то комнату с большими кожаными креслами, плазменным телеком в половину стены, массивным деревянным столом и другими атрибутами эдакой бизнес-роскоши, которой грешат все подобные компании. В комнате темно, окна закрыты жалюзи, свет не горит.

— Это что? — спрашиваю я.

— Комната отдыха для вип-клиентов.

Влад смотрит на часы, будто прикидывая что-то в уме, а потом вдруг подхватывает меня и сажает на стол прежде, чем успеваю задать новую порцию вопросов. Мы оказываемся так близко друг к другу, что я чувствую тонкий и почти незаметный запах его парфюма. Приятный запах: ловлю себя на мысли, что хочется придвинуться еще ближе и как следует принюхаться.

В темноте все ощущения будто ярче и острее. И мужские ладони на голых коленках, медленно приподнимающие подол платья, и губы, чуть-чуть касающиеся шеи. Себе можно не врать: такого медленного и чувственного соблазнения я никогда не испытывала. Весь прошлый, не будем выгораживать бывшего, не слишком позитивный опыт, просто меркнет в сравнении с воздействием, которое оказывает шеф на меня. Это осложняет ситуацию, ибо гадость, сказанная тихим и хриплым от желания голосом теряет почти весь эффект.

То, что делает Архипов, мало похоже на наказание. Я совсем не чувствую себя виноватой, и хоть ни за что на свете не признаюсь ни одной живой душе, но все же наслаждаюсь мягкими, дразнящими ласками.

Разве что капелька смущения мешает отключить голову полностью и отдаться во власть возбуждения. Я все равно нервничаю, когда пальцы шефа добираются до особенно нежной кожи на внутренней поверхности бедер.

Он что-то достает из кармана, я пытаюсь скосить глаза, чтобы посмотреть, но меня отвлекают медленным поцелуем. Невольно вспоминается удовольствие, накрывшее тогда, в студии, и тело дрожит от предвкушения. Нельзя сдаваться так сразу, но увы — на сопротивление нет сил.

На самом деле я почти уверена, что дольше тянуть с сексом Архипов не станет. Поэтому когда чувствую едва уловимое прикосновение чего-то теплого к клитору, вздрагиваю.