— Это не я брала кредит.

— Это не я брала кредит.

— Неважно. Его больше нет.

— Я вам верну.

— Если не ты брала, зачем возвращать?

Олененок вздыхает: Архипов загнал ее в угол. Придется или признаться, или уйти в глухую оборону и снова остаться наедине с бедой. На какой-то миг ему кажется, что Леся выберет второй вариант, уж слишком долго она молчит.

— У меня был парень, мы стали вместе жить, когда уехали родители. Папа сбежал, мама все продала и уехала в штаты. Она была против того, чтобы мы съезжались и сказала, что не будет со мной общаться, если я его не брошу. Но у меня была завещанная бабушкой квартира, а родители все равно не звали меня с собой. Мы съехались.

Он этого парня уже недолюбливает. Как можно съехаться с девушкой и ни разу не заставить ее кончить? Почему она с удивлением узнает об удовольствии от другого?

— Я не знала, что он играет и делает ставки. Работал, учился, все было нормально. Потом сказал, что срочно нужны деньги маме на реабилитацию после инсульта. Просил взять кредит. В банке студентке не дали, ну и папина репутация…

— И ты пошла в МФО, — со вздохом заканчивает Влад.

С губ едва не срывается укоризненное "Леся, Леся", но он вовремя прикусывает язык. Олененка нельзя ругать. Уже наругали, охоту на кредиты отбили до конца жизни.

— Он платил сначала. Потом перестал, сказал, что выгнали с работы. Я платила, думала, наладится. А как-то пришла домой после лекций, а там пустота.

— Сбежал?

Она невесело смеется.

— Вместе с мебелью. Техникой. Деньгами. Моими украшениями.

— Чего в полицию не пошла?

— Пошла. Заявление написала и… все.

Дальше она может и не рассказывать, и так все понятно. В пустой квартире, без денег, без толковой работы, не найти платеж по кредиту. Коллекторы проснулись быстро, запугали качественно. И Олененок стала искать работу. Нашла, одни боги ведают, как, вакансию в "АрхиГрупп" и притащилась на собеседование.

Надо же, страх перед долгом оказался сильнее страха перед новым шефом и расширенными обязанностями.

Вот что с ней теперь делать? Нехорошо трахать девочку в беде. Особенно при условии, что ее долг полностью выплачен им. Надо бы еще, конечно, с хахалем поболтать, но это успеется, весна долгая, руки длинные. А вот Леся… пользоваться преимуществом, с одной стороны, аморально. Ее даже ломать не нужно, умная девчонка сама все понимает.

С другой стороны плевал он на мораль, если очень хочется получить что-то и есть простой способ — почему нет? Тем более, деньги, что он отдал в счет ее долга, скоро вернутся. Олененок получит свою зарплату и встанет на ноги. Закончит универ, найдет нормальную работу. В конце концов ничего он с ней не сделает, раз жила с каким-то мудаком-игроманом, здоровый секс ко взаимному удовольствию не станет проблемой.

Короче, он себя убедил. Легко и просто.

— И что теперь?

Из-под одеяла смотрят настороженные больные глаза.

— Сколько ты у меня хотела проработать?

— Три месяца.

— Ну вот три и отработаешь. А потом разберемся. Только жить будешь здесь.

— А… зачем?

— Во-первых, затем, что здесь есть кровать, электричество, охрана и еда. Во-вторых…

Он проходит к постели и забирается под одеяло, прижимая горячего и ослабевшего Олененка к боку.

— Навещать любовницу в шикарном отеле куда как приятнее, чем в старой хрущевке. И вообще, зачем портить тебе репутацию среди населения. Здесь всем плевать, кто ты, чем занимаешься ночами и куда уезжаешь со мной, пока я оплачиваю номер.

— А работать? — поднимает голову.

Архипов не глядя берет с тумбочки стакан с виски и делает большой глоток.

— Ну и работать тоже. Но пока у тебя плохо получается, раз я до сих пор не подписал документы на оплату билетов и броней отелей, да?

Краснеет, кусает губу и прячет лицо в подушке, делая вид, будто смертельно устала. Приставать к ней ни рука, ни другие части тела не поднимаются, но уходить спать в соседнюю комнату или, что еще сложнее, идти вниз и снимать новый номер, совершенно не хочется. Тем более, что Олененок уже сопит, уткнувшись ему в плечо. Горячая, хоть яичницу на лбу делай. Смертельно уставшая, но, кажется, немного расслабившаяся.

Архипов засыпает, едва допив виски. Настроение, вопреки сумасшедшему дню, отличное: у него впереди три месяца безраздельного владения Олененком. Он совсем не думает о том, что поступает именно так, как поклялся не поступать никогда.

Как зарекся, стоя на свежевскопанной могиле, пускать в свою жизнь кого-то ближе, чем на расстояние постели. До сих пор ни одна из секретарш не спала у него под боком. По крайней мере не так, безраздельно доверяя.

Наутро, еще даже солнце не успевает взойти, его будит звонкий голос Олененка.

— Вставайте! Владислав Романович! Пора на работу!

Он с трудом приоткрывает один глаз, второй напрочь отказывается шевелиться.

Леся стоит возле кровати, уже причесанная и одетая. Руки сложила на груди и смотрит с нетерпением. От лихорадки не осталось и следа, а о пережитом страхе напоминают лишь небольшие круги под глазами, да искусанные до крови губки.

Архипов морщится.

— Блин, Олененок, я хочу спать, у меня болит голова. Ты же заболела, какого хрена ты сейчас подорвалась в такую рань?

— Это потому что вы пили виски, а я — парацетамол. Вставайте, Макс прислал вам срочное сообщение.

Он усмехается.

— Ревнивый Олененок проверяет мой телефон?

— Такое количество мата, умещенное в одно сообщение, сложно не заметить. Он звонил минут двадцать! Вставайте! Мне надо заехать домой за одеждой!

— Да, мой злобный генерал, только не кричи так громко. Ты завтракала?

— Нет, — очаровательно краснеет, — я не знаю, как.

— Вот и займись. Полистай меню и закажи по телефону в номер, а я пока в душ.

Холодные струи воды немного бодрят, по крайней мере, глаз все же открывается. Неугомонная девка! Спала бы да спала, пять утра на часах! На работу к восьми, ехать час. Можно было встать в половину седьмого. Ее отправить за шмотками в компании охраны, а самому не спеша выпить кофе в ресторанчике возле офиса и обдумать…

"Тук-тук-тук". Дверь приоткрывается и в ванной показывается голова Олененка.

— Ой, — вскрикивает она, понимая, что стекло в душевой кабине совершенно прозрачное.

Закрывает глаза и снова краснеет.

— Да, Олененок, это душ, его принимают голышом. А ты что надеялась здесь увидеть? Пони?

— Я хотела спросить, что вы будете на завтрак.

— Тебя. В душе.

— Такого нет в меню.

— Тогда черный кофе и омлет.

— А булочку?

— Олененок, ты знаешь, что такое эрекция?

— Ее тоже нет в меню.

Она визжит, когда Архипов распахивает дверцу кабины, и шустро скрывается в комнате. Жаль. Раз ее больше не мучает температура, можно и похулиганить.

В шкафчике возле зеркала находятся презервативы и тюбик со смазкой, а вот купленные у Ольги игрушки он привезти не успел, хотя и собирался. Взглянув на часы, Архипов прикидывает оставшееся до работы время. Час у них точно есть, часа ему хватит. Правда, там Макс трезвонил и что-то хотел, но зная помощника — это точно подождет.

Олененок ждать не станет, Влад и так перевыполнил план по терпению на этот год. А то и на два.

Бесшумно он входит в комнату. Олененок лежит на кровати, дремлет. Первые лучи солнца падают ей на лицо. Полы платья разошлись, аппетитная и стройная ножка забавно свисает с постели. Даже жалко будить.

— Олененок, — зовет Влад.

Закрывает дверь в ванную, лишая комнату единственного источника света — не считая огромного окна, конечно.

— Я не верю, что ты можешь уснуть в такой ответственный момент, а значит, ты хорошая актриса, — усмехается он. — Ай-ай-ай, Леся, нехорошо сачковать от работы.

Кровать прогибается под его весом. По телу прокатывается приятное расслабление. Можно часами вот так лежать, встречать рассвет и смотреть на милое личико Леси. А ресницы-то дрожат, глаз нет-нет да приоткрывается, чтобы посмотреть, что он там такое делает.

— Олененок, я же не сделаю тебе больно.

— А щекотно?

— Когда уволишься, посоветую тебя в КВН. Язык у тебя, Данкова, длинный и острый.

И губы так и манят поцеловать. Что он с удовольствием и делает, пресекая слабые попытки сопротивления.

— Платье помнете! — пищит Олененок.

— Помну, — соглашается Архипов, — а может, даже порву.

— И как я потом на работу поеду?

— А забьем на работу.

— Нельзя!

— Нельзя?

— Неа.

Тогда хватит болтать.

Он снова впивается поцелуем, на этот раз не собираясь останавливаться. С Олененком всегда так: сначала она сопротивляется, потом сдается, а потом становится такой, какая ему нравится. Готовой и чувственной. Она не хочет, чтобы он остановился, дрожит от желания. И единственное, что отделяет от точки невозврата — страх. То ли взращенный бывшим, то ли амбалами, вломившимися в ее квартиру. Но страх противный, обидный и немного горький на вкус.

Хотя нет… это не страх.

— Олененок, ты что, выпила парацетамол с утра? Решила меня обмануть и пойти на работу с температурой? Думаешь без тебя там не разберутся?

— Я от головы, — признается Леся. — Больше ничего не было. Подушка слишком высокая, шею больно.

— Шею больно, — передразнивает Архипов. — Вот лежу я тут и не пойму, дите ты. Или не дите.

— Не дите.

— Докажи!

Он перекатывается на спину и заводит руки за голову. Из окна открывается потрясающий вид на реку, вдоль которой уже стремительно несутся первые спешащие по делам машины. Умиротворяющее зрелище, насладиться которым никогда не хватает времени.