Мы несемся по проспекту, и все это время горячая ладонь Влада лежит на моей коленке. Просто лежит, даже не гладит, но все равно на коже мурашки. Украдкой я любуюсь точеным профилем мужчины, сосредоточенностью, с которой он ведет машину. Улыбка невольно просится, пробивается через отголоски вчерашней тоски.

Мысли прерывает звонок телефона Архипова.

— Еду, Макс. Что? Куда? Понял.

Мы резко тормозим и разворачиваемся. Вид у Влада мрачный.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— Понятия не имею. Заказчица едет в торговый, где висит наша реклама и требует, чтобы я приехал туда же. С менеджером проекта говорить отказывается. Вообще говорить отказывается, по большей части орет.

Я размышляю, что может случиться с рекламой такого, что требует присутствия аж владельца фирмы, но придумать не могу. Даже если вместо милых пижамок там скриншоты из группового порно. Хотя в этом случае я бы тоже орала. Но ведь если на рекламе брак, то ее бы не повесили?

Потом до меня доходит маленькая, но важная деталь. А ведь это та реклама, для которой снимали меня. И сейчас, поднявшись на второй этаж, я увижу собственные части тела, облаченные в веселенькие шорты, футболки и носки.

Смешно, но я начинаю нервничать. И все время, что мы поднимаемся на эскалаторе, старательно прячу руки, чтобы шеф не заметил, как они дрожат. Проезжая последние метры, вытягиваю шею, чтобы увидеть, наконец, фотографии и ошеломленно ахаю.

Архипов оборачивается на мой возглас и сквозь зубы забористо матерится.

Не заметить мои фото сложно. Во-первых, Семен меня обманул, и вместо обезличенных ног в носочках, задниц в шортиках и туловищ в сорочках, с десятка плакатов смотрит мое лицо. Само по себе это странно, видеть себя в майке с совятами, валяющейся на постели, когда мимо проходят толпы незнакомого народа.

Но я бы пережила и этот обман, и, быть может, даже порадовалась неожиданной минуте славы, если бы все плакаты не были исписаны мерзкой красной краской.

"Верни долг, сука!", "Шлюха, верни долги!", "Не платит кредит!".

— Олененок, иди в машину, — просит Архипов.

У плакатов уже стоят Макс, Семен и незнакомая мне женщина в темно-синем брючном костюме.

— Вот еще, — бурчу я. — Кто-то сейчас получит. Семен обещал, что моего лица не будет на плакатах!

— То есть тебя смущает только лицо? — несколько удивленно интересуется Влад.

На что я вздыхаю:

— Что-то подобное они уже писали. Это не новость.

— Олененок-Олененок. — Влад качает головой.

Потом ободряюще мне подмигивает, и мы вместе идем к стихийном митингу возле свежеустановленного памятника идиотизму.

— Владислав Романович! — заказчица сходу выдает ультразвук. — Я звоню вам с самого утра!

— До начала рабочего дня еще полчаса, Инна Евгеньевна, — спокойно и с вежливой улыбкой отвечает шеф. — Что у вас случилось?

— А вы не видите?! Что это?!

Она делает картинный жест в сторону плакатов.

— Это, очевидно, вопиющий акт вандализма. Только причем здесь я?

— Вчера ночью их установили! А сегодня я вижу вот это! Как это понимать?

— Ну, — Влад склоняет голову, изучая надписи, — могу предположить, что дело в коллекторах.

— И почему же коллекторы, преследующие вашу модель, портят мой бизнес? Кого вы набираете на работу, господин Архипов? Давайте я напомню вам сумму нашего контракта…

— Не самую для нас большую, — перебивает ее шеф. — Инна Евгеньевна, я не намерен общаться с вами на повышенных тонах. Мы все же в общественном месте. Не имею ни малейшего желания проводить день в изоляторе. Давайте по существу. С чего вы вообще взяли, что послания адресованы моей модели?

— А кому еще? Она на фото, она…

Тут женщина встречается со мной взглядом и багровеет.

— Инна Евгеньевна, мы с вами оба разумные люди, а вы так вообще бизнесом рулите. Давайте рассуждать логично. Плакаты повесили вчера ночью. Сегодня утром они разрисованы. Допустим, модель действительно задолжала некоему коллекторскому агентству. Вы всерьез полагаете, что коллекторы бродят по торговым центрам в поисках ее изображений, чтобы оставить оскорбительную надпись?

— Да! Если они знают, чем она зарабатывает на жизнь, то вполне могут искать ее фото в рекламе.

— Я не зарабатываю на жизнь в качестве модели, — влезаю я. — Это был разовый контракт.

— Леся, сходи за кофейком, а? — просит Архипов.

Кофе ему сдался так же, как козе баян, Влад просто хочет, чтобы я не мозолила глаза заказчице. Что ж, читать, как меня обозвали, нет никакого желания. Я разворачиваюсь, чтобы сбежать, и Архипов едва успевает сунуть мне в руку деньги. Очень удачно: как раз куплю себе шарфик. Если еще и мой засос заметят, то репутация опустится к плинтусу.

Но вместо шелковых, кашемировых и атласных шарфов перед глазами стоят мерзкие красные буквы поверх нежных и стильных фотографий. При мысли, как один из амбалов вломившихся ко мне, пишет на моем фото "шлюха", к горлу подкатывает тошнота. Отчаявшись выбрать что-то подходящее к платью, я хватаю первый попавшийся черный шарфик и несу на кассу. А после отправляюсь в туалет, чтобы перед зеркалом закрыть след от поцелуя.

Сколько же я бед навлекла на Архипова! Вряд ли он, нанимая секретаршу, ожидал, что сначала лишится кучи денег, потом еще и выгодного контракта. Стоит он, секс со мной, того? Очень сомневаюсь. А ведь это только начало. Хотя есть надежда, что после выплаты долга они успокоятся. С Архиповым рассчитаться куда как проще, чем с бандитами.

Ну или наоборот: почувствуют, что у Влада есть деньги и насядут плотнее. Тогда надписи на плакатах — всего лишь начало…

Так, стоп.

Интересно…

Я с сомнением смотрю на себя в зеркало. А если Архипов прав? Ведь надпись может быть обращена и к хозяйке салона. Это даже логичнее, какой шанс, что модель случайно узнают на фотках? Тем более что меня там даже быть не должно было!

Или…

Я качаю головой, ошеломленная внезапной новой догадкой. План созревает мгновенно. Выскользнув в коридор, я осторожно выглядываю из-за угла. Архипов и компания все еще стоит возле витрин, правда бригада монтажников уже спешно снимает плакаты, а уборщицы оттирают (без особых успехов) надписи со стекла.

Мне приходится ждать минут пять, чтобы поймать взгляд Макса. С многообещающей улыбочкой я маню его пальцем. Парень раздраженно отмахивается, но я настойчива, как комар летним утром. Победа: демонстрируя на лице крайнюю степень брезгливости, помощник шефа направляется ко мне.

Только подойди, сволочь, на расстояние вытянутой руки.

— Ну что такое? Заблудилась в туалете?

— Иди сюда, заднеприводный! — рычу я и втаскиваю Макса в ближайшую дверь.

— Это женский туалет!

— Тут тебе самое место! Думаешь, я не поняла, что это ты накорябал?!

— Чего? Ненормальная! Делать мне больше нехуй!

— Поговори у меня, дебил! Смешно тебе? Шефа подставил? Фирму подставил? Зато гадость мне сделал, да? Слушай, я, конечно, догадывалась, что тебе все мозги через жопу отбили, но думала, хоть парочка извилин все-таки осталась!

— Да с чего ты решила, что это я?!

— А с того, что: во-первых, плакаты установили вчера и вряд ли коллекторы отслеживают последние модные новости. Во-вторых, мой долг вчера был погашен. В-третьих, написано без ошибок! С запятыми! Ты хоть и дебил, но дебил грамотный.

Макс с прищуром на меня смотрит. В глазах полыхает бессильная злоба.

— Ты ничего не докажешь. Иди, пожалуйся папочке.

— Жаловаться? — Я смеюсь. — Зачем? Чтобы тебя лишили работы? Подумаешь, как страшно. Нет, Максик, я не буду рассказывать Архипову. Я тебе сама отомщу. Каждый день будешь оглядываться в ожидании моей ответочки. И поверь, она тебе не понравится.

В ярости я на полную мощность открываю ближайший кран. Струя воды рикошетит от пологой раковины и осыпает офигевшего Макса брызгами. А мы с шарфиком уходим прочь, довольные произведенным эффектом.

Мне приходится ждать с полчаса, пока шеф закончит разговор. Мы молча идем к машине и так же молча выезжаем с парковки.

— Сильно влетело? — спрашиваю я.

Влад бросает на меня быстрый взгляд.

— Нет, я убедил Игнатьеву, что послание адресовано ей. Она даже вспомнила парочку кредиторов, которых кормила завтраками. И то хлеб, может, хоть долги раздаст.

Странное ощущение. С одной стороны из-за меня теперь сделали виноватой постороннюю женщину, да еще и клиента фирмы. Расскажи я все Архипову — и Максу придет быстрый, стремительный капец. Но это неспортивно. И мне не хочется для Максика быстрого капца. Мне хочется медленной, холодной и изящной мести. Он применил запрещенный прием, ударил туда, куда бить не стоило. Поэтому я не стану сдавать его Архипову, я придумаю что-то куда более страшное.

— О чем задумалась, Олененок? — спрашивает шеф.

Я моргаю.

— Так, ни о чем.

— Тогда слушай ценные указания на сегодняшний день и запоминай. Для начала возьмешь водителя и поедешь к себе. Соберешь все шмотки и нужные вещи. Только не увлекайся и не тащи в отель старые бабушкины кроссовки, даже если они дороги тебе как память. Бери то, чем пользуешься. Ясно?

Киваю так активно, что аж голова начинает болеть.

— Потом можешь пообедать. Затем возвращаешься в офис и… угадай, что?

Я делаю вид, что задумалась.

— Не угадала. Поработай и закажи мне уже номера и билеты, иначе если я по твоей вине буду спать в картонной коробке, то легкий романтичный БДСМ превратится в кровавый триллер.

— БДСМ в коробке холодно, — не могу удержаться я.

Шеф делает вид, что не слышит.

— Вечером мы идем на открытие арт-центра, для которого делали рекламу. Поэтому позаботься о том, чтобы выглядеть прилично. Ты идешь не как секретарша, а как подружка и упаси тебя Бог обмолвиться, что ты на меня работаешь. Выпорю. Есть вопросы? Предложения?