— Стась…

Сашка резко опустил вниз одну из рук, забрался пальцами в трусики, дотронулся до пылающего и пульсирующего узелка. Я охнула и развела ноги шире, позволяя Лебедеву проникнуть глубже. Но он пока не стремился глубже, лаская крошечный комочек плоти, отчего у меня в глазах молнии сверкали.

— М-м-м, — я требовательно забилась в его руках, и Сашка, сильнее прижав меня к себе одной рукой, второй всё-таки забрался глубже. Раздвинул складочки, погладил между ними… Я жалобно всхлипнула, и кажется, это что-то переломило в Лебедеве — он вдруг громко рыкнул, перевернул меня лицом к себе и крепко поцеловал в раскрытые губы.

Голова закружилась, и я не сразу поняла, отчего. Потом осознала — мы с Сашкой упали на постель, точнее, он нас туда сам сбросил. И теперь лихорадочно пытался окончательно раздеть одновременно меня и себя. Я пыталась ему помочь, но опыта в раздевании мужчин у меня не было, поэтому я только запуталась.

Бельё, которое Сашка уже видел тогда, в примерочной, полетело вниз, на пол. Чулки с поясом тоже были стянуты одновременно с трусиками. Вслед отправилась рубашка Лебедева, затем его брюки и…

И да. И я смутилась, когда увидела то, чем он ко мне уже несколько раз так откровенно прижимался.

Заметив мой взгляд, Сашка прошептал:

— Стась, не бойся меня, пожалуйста.

Я хотела сказать, что не боюсь, но не смогла соврать. И Лебедев, чуть помедлив, склонился надо мной и провёл головкой члена по моим половым губам, раздвигая их и лаская клитор. Всё это время Сашка смотрел мне в глаза, наблюдая за реакцией, и когда я дёрнулась и облизнула губы, наклонился и поцеловал их.

— Сладкая, — сказал он тихо. — Очень сладкая… Стасенька, сейчас чуть больно будет…

Лебедев подался вперёд, и я жалобно застонала — мне показалось, что он в меня там, внизу, кинжал воткнул.

— Ч-ш-ш… Всё-всё…

Слёзы брызнули из глаз, я попыталась оттолкнуть Сашку, но он перехватил мои руки, поцеловал их, потом осыпал поцелуями мокрые щёки, шею, спустился к груди, втянул в рот один из сосков… И когда я уже почти расслабилась, вновь подался вперёд, теперь заполняя меня полностью, без остатка.

Я задышала резко и часто, ощущая только боль и невероятную, невозможную растянутость внутри себя. Это было почти невыносимо… Но Лебедев не двигался, застыл, поглаживая моё тело. Потеребил требовательно ноющий клитор, поиграл с сосками и вновь вернулся к моим губам.

Нежный медленный поцелуй. Сашка будто забирал мою боль. Забирал — и вновь причинял, начав двигаться во мне. Пусть он делал это очень осторожно, я всё равно каждый раз жалобно всхлипывала и сжимала руки в кулаки.

Не знаю, в какой момент боль исчезла, сменившись чем-то тягуче-сладким, жарким и очень приятным. И я не знаю, как Лебедев понял, что я хочу большего, но он вдруг задвигался быстрее, вколачиваясь в моё тело с остервенением, и застонал, сжимая мою грудь. Он, кажется, уже ничего не соображал, и я тоже. Вся моя суть сосредоточилась в одном месте, и это место горело, и по моему телу от него словно бы электрические разряды пробегали…

В один прекрасный момент Сашка вдруг остановился внутри меня, несколько раз толкнулся вперёд, хрипло рыкнул — и вдруг вышел, оставив в моём теле какую-то сосущую пустоту. Прижался к моему животу и, застонав, кончил на него.

Несколько секунд я ощущала лишь растерянность, но насладиться ею в полной мере мне не дали. Лебедев, открыв глаза, лёг рядом, положил ладонь мне между ног и начал ласкать клитор, ставший невероятно чувствительным после случившегося. Я ощущала его как маленькую набухшую почку, и Сашка теребил эту почку, сжимал и гладил до тех пор, пока она не стала настолько обжигающе горячей, что почти взорвалась под его пальцами. В глазах у меня потемнело, изо рта вырвался какой-то гортанный крик, и тело всё расслабилось, став мягким, словно ватным…

— Малыш… — шептал Лебедев, целуя мои губы. Глаза были зажмурены, поэтому я не видела, но чувствовала, что он осторожно вытирает сначала между моими бёдрами, потом живот. — Стася моя… Сладкая…

— Саш… — попыталась сказать я, но не получилось — и сил не было, и во рту всё пересохло от постоянных стонов.

— Ч-ш-ш. Всё завтра. Давай спать, Стась. Сейчас, я только свет выключу…

Ох… и душ не приняла, и лицо не умыла, и на голове наверняка теперь чёрт знает что…

Ладно, неважно. Сил всё равно нет…

Да и… слишком уж мне уютно в объятиях Лебедева. Не хочется их разрывать.

Проснулась я ещё затемно. И сложно не проснуться, когда настойчивые и требовательные руки ласкают твои бёдра, раздвигают ноги, касаются лона, сжимают клитор. Я была настолько в шоке от всех этих действий, что молчала, только тяжело дышала, пока Лебедев прижимал меня животом к кровати и медленно входил внутрь моего тела.

Впрочем, медленными были только первые два движения. Потом он набрал такую скорость, что я кричала, не стесняясь, но не от боли — от наслаждения. Боль исчезла ещё в начале, и теперь по моим венам текла только страсть, смешанная с желанием и приправленная любовью.

— Стаська… — шептал Лебедев, наклоняясь надо мной и целуя мои плечи. Руками он упирался в постель где-то рядом с моей головой, работая тазом так, что с каждым его движением у меня в глазах бабочки летали, а внизу живота будто пружина раскручивалась. Или скручивалась. Или и то и другое…

Сашка опять кончил, но теперь уже мне на спину, вытер мне там чем-то. А потом…

Нет, я знала, конечно, что такие ласки существуют. Но никогда не думала, что испытаю подобное на себе. И когда Лебедев вдруг лёг поверх моих ног и вонзился языком мне… в попу, резко вскрикнула от неожиданности. А Сашка двигал языком, имитируя половой акт, и это было одновременно и дико, и очень, просто безумно приятно. А с учётом того, что Лебедев и клитор в покое не оставлял… оргазм настиг меня быстро и мощно, как лавина, сошедшая с горы. Накрыл целиком и полностью, не оставив мне даже шанса на спасение.

Потом Сашка лёг рядом с дрожащей с ног до головы мной, обнял — и засопел, как ни в чём не бывало. Ну да… Ему-то что париться, правда?..

Часа через два по моим ощущениям наконец рассвело. А вместе с пришедшим рассветом полностью растворился вчерашний хмель, оставив после себя только горечь на языке и боль во всём теле.

Я вынырнула из-под Сашкиной руки и, прижав руки к животу, поспешила в ванную. Вошла, включила свет — и вздрогнула.

На голове теперь у меня было брошенное воронье гнездо. Остатки макияжа на лице размазаны, особенно жутко выглядели глаза — будто с двумя фингалами. Губы опухли от поцелуев. То же самое с грудью. Соски, которые Лебедев ночью так немилосердно тискал, слегка ныли.

А вот внизу живота ныло уже не слегка… Саднило и пульсировало. Но не это заставило меня вспыхнуть от стыда и жалобно всхлипнуть…

Следы крови были повсюду. На бёдрах, на животе… Кажется, она до сих пор немного сочилась из меня, и я боялась представить, что творится в постели, где остался Сашка.

Сашка… Я окончательно и бесповоротно покраснела, вспомнив всё то, что творилось вечером и ночью. Господи, стыдно-то как! Надо было оттолкнуть его, сказать «нет». А я вместо этого послушно раздвинула ноги. Дура…

Эти самые ноги меня совершенно не держали, и я, включив воду, села в ванну. Закрыла лицо руками и заплакала, тихонько, но очень горько всхлипывая. Хотелось утопиться в этой ванной, чтобы никогда больше не видеть ни Сашку, ни саму себя.

Я почти решила действительно утопиться, когда в ванную вдруг вошёл мрачный Лебедев. Это что же, я забыла дверь закрыть? Похоже на то… Совсем мозги протрахала…

Сашка был голый, и я отвела взгляд, но увы — вряд ли я смогу забыть то, что увидела. И дело не в отсутствии трусов. Просто Лебедев тоже был в крови. Живот, бёдра… член. Везде следы, пусть небольшие, но есть.

— Стася, — Сашка опёрся ладонями о ванну, склоняясь надо мной, — что случилось?

Нет, и он ещё спрашивает!

— Выйди, пожалуйста, — прохрипела я, глядя на Лебедева сквозь пальцы.

— Никуда я не пойду, пока мы не поговорим, — друг… нет, муж. Теперь уже муж. Нахмурился и покачал головой.

— Я не хочу разговаривать.

— Придётся, — Сашка совершенно нагло залез ко мне в ванну, задёрнул шторку, взял мыло и сказал: — Вставай, мыться будем.

Губы у меня задрожали.

— Уйди.

— Да что ты заладила? Никуда я не пойду, я же сказал. Я твой муж, между прочим.

— Вот именно!! — заорала я, наконец вскакивая на ноги. Внизу живота кольнуло болью, но я не обратила на это внимания. — Ты мой муж!! Фиктивный, Саша!! Мы ведь договаривались… — Я шмыгнула носом и позорно разрыдалась.

Лебедев шагнул вперёд и обнял меня.

— Ну чего ты плачешь, Стась? Неужели… так плохо было?

— Вот в этом весь ты! — я ударила его кулаком по груди, пытаясь оттолкнуть, но Сашка держал крепко. — При чём тут плохо?! Этого вообще не должно было быть!!

— Не должно, — он невозмутимо кивнул. — Но было же. И чего зря слёзы лить?

— Зря?!

Я так возмутилась, что подняла руку и ударила Лебедева по лицу. Сашка в долгу не остался — перехватил мою ладонь, прижал к стене и впился в губы так, что у меня даже голова закружилась.

Я попыталась оттолкнуть его второй свободной рукой, но проще гору с места сдвинуть…

— Перестань, — дёрнула головой, освобождая будто бы горящие губы. — И хватит уже притворяться, что ты ничего не понимаешь.

— Я-то понимаю, — фыркнул Лебедев. — А вот ты — понимаешь?

— Понимаю! — процедила я, вновь пытаясь оттолкнуть Сашку. — В наш договор интим не входил! И вообще ты обещал меня не трогать! Обещал, Саша!!

Лебедев вздохнул так, словно я была маленькой надоедливой девочкой, которой уже раз в двадцатый приходится объяснять одно и то же. Потом отошёл на полшага назад, переключил кран на душ, взял его в руку и начал как ни в чём не бывало меня намыливать.