Но гораздо хуже стало вчера на этом долбанном корпоративе. Степанова явилась в своём синем платье словно королева. Я весь вечер пялился, все глаза проглядел. Даже не помню сейчас, о чём говорил с матерью за столом.

— Ты чего-то кислый, Ромыч, — Белый всё просёк и изложил подозрения, едва мы вышли покурить, пока отец толкал очередную речь. — Алина не даёт?

— Похоже, что она не даёт? — я усмехнулся и выпустил дым.

Вообще-то, Алинка классная. И эпизодический секс с ней по дружбе тоже классный. Но в последнее время она стала слегка навязчивой.

— Тогда кто не даёт?

— Валик, по-твоему, все невзгоды связаны только с недотрахом?

— Ну да, — друг ответил так спокойно, что в его уверенности в данном факте сомнений не возникало. — Так кого ты собрался закадрить, бро? Никак Лисичку?

От Валика хрен что скроешь. Юрист, блин. Шёл бы в прокуроры, вон где его проницательность карьеру ему бы сделала.

— Тут не всё так просто.

— Да я уж понял, что случай нестандартный. У вас же там уже есть какая-то история.

— Ну типа того.

— Классная она, я бы и сам приударил, так ты же мне яйца оторвёшь потом, не так ли?

— Оторву.

— Светка всё равно хочет позвать её на нашу тусовку, так что, Ромыч, дерзай.

Ну я и дерзнул. Дебил пьяный. Зачем вообще было столько пить? Предложил ей стать любовниками. В шутку, конечно, но реакцию ждал. В общем-то, она и отреагировала, как я и предполагал — взбесилась, а потом обиделась.

А у меня планку сорвало напрочь. Хотелось Ирландо так, что хоть вой. Стянуть рыжие космы в кулак, чтобы выгнулась и даже пошевелиться не смогла. Но я знал её, а она меня. Так что желания мои оставались несбыточными, и я решил влить в себя столько, сколько влезет.

А потом я проснулся носом в рыжих волосах. И первой мыслью было: «Охренеть! Я завалил Аньку и не помню ни черта». Но хватило и минуты понять, что ничего не было. Память мутной рябью приоткрыла алкогольную завесу, позволив восстановить цепь событий. Голова трещала, и я решил просто спать дальше, поэтому притянул к себе сопящий комок и снова уснул.

Какой-то гул снаружи снова разбудил меня. То ли машина посигналила, то ли ещё что-то подобное, но меня снова выбросило из сна. Из коридора падал приглушённый свет. А картина, представшая передо мной, и вовсе взбодрила.

Степанова лежала, раскинувшись, и крепко спала. Волосы разметались по подушке, а губы были приоткрыты. Нахмурилась, вздохнула тяжело и снова засопела размерено. И нахрена я ниже посмотрел? Пижама немного сползла с плеча — всё прилично, но до ужаса возбуждает фантазию. И не только фантазию. Горошины сосков под плотной тканью пижамы напряглись и вздыбили уши нашитым лисичкам. Господи, теперь несчастное животное будет у меня ассоциироваться именно с этой картиной.

Я резко выдохнул и упал на подушку, забросив руки за голову, проморгался, но перед глазами стояла навязчивая картинка, как я сжимаю пальцами эти самые соски, как втягиваю в рот, заставляя гибкое женское тело выгнуться навстречу.

Ох Рома! Чай не пацан шестнадцатилетний. Но блядь, клянусь, я чуть не вспомнил, что такое поллюции.

На компьютерном столе в углу гостиной, напротив дивана, заметил стакан с карандашами и пачку ксероксной бумаги. Напряжение надо как-то сбросить. Не дрочить же мне в чужой ванной. Остаётся карандаш и бумага.

Я вытащил из пачки листок, взял из стаканчика простой карандаш и уселся на диван. Света, что падал из коридора как раз мне на листок, вполне хватало. Я по привычке погрыз кончик карандаша, но прикасаться к листу не хотелось. Мне нужен был толчок.

Ирландо снова вздохнула, что-то недовольно пробормотала во сне и повернула голову на бок. И тут меня накрыло, когда я увидел, как бьётся жилка на её нежной шее, отсчитывая пульс. Я наклонился и втянул носом запах её кожи. Пробрало током по позвоночнику до самого копчика. И тогда мне даже видеть её не нужно было больше, чтобы запечатлеть. Но я, конечно же, смотрел. Не мог не смотреть.

А потом было утро и её короткие шорты. И умопомрачительный запах от плиты. И ступор, когда я упомянул её сексуальную жизнь. И обморок, от которого я здорово струхнул. А ещё эти обои и её сосредоточенно сведённые на переносице брови. Я разглаживал пузыри под обоями, а сам зубы сжимал, чтобы отвлечься и не содрать с Аньки эти шорты. И так весь грёбаный день. Мазохист я хренов, что тут скажешь.

Я приехал домой, переоделся и вызвал такси. Надо забрать машину от ресторана, а потом заехать к родителям — обещал матери помочь с обложкой к её новой кулинарной книге.

Родители как всегда встретили тепло. Батя похлопал по плечу, а мама позвала к столу пить чай.

— Ромшка, ты не голодный?

— Не, мам, только чай.

— Опять в кафе ел? Знаешь, Ром, это не еда, — мама как всегда переживала, что я питаюсь покупной едой. — Светлану же ты уволил, кто теперь есть тебе готовить будет?

— Светлана стала таскать с собой свою дочку, мам, ты же знаешь. А у той намерения были понятны — она хотела меня обесчестить.

— Оболтус! — мама потрепала меня по взъерошенным волосам и тепло улыбнулась. — Так что ел? От ответа не увиливай.

— Ну, на обед я ел борщ со сметаной. Домашний, между прочим, и очень вкусный.

— О, сын, — в кухню вошёл отец, он в кои то веки и себе позволил взять выходной. — Ты ночевал у девушки, которая умеет готовить борщ? Это уже вселяет надежду, что ты не полностью испорчен, раз твой выбор остановился на подобном экземпляре.

Мы ещё какое-то время поболтали, а потом занялись с мамой делом.

— Ромчик, смотри, я тут всё думала, какое блюдо поместить на обложку: красивую тарелку с омлетом, присыпанным свежим зелёным луком, или мясо, тушёное кусочками?

— Смотря какую аудиторию ты хочешь привлечь. Если тех, кто увлекается здоровым питанием, то омлет, и фон лучше зелёный, а если жёнушек-наседок, любящих побаловать любимого мужа сытным ужином, то мясо, и фон в этом случае красный.

Мама разложила на столе фотографии блюд, которые собиралась презентовать в новой книге, и придвинула их ко мне.

— А эта твоя девочка из каких? Наверное, из последних? — мама улыбнулась. Её способы выпытать у меня о личном мягкие, но настойчивые.

— Мам, она мне и не девушка, вообще-то. Мы просто…

Просто кто? Коллеги? Бывшие одноклассники? Босс и подчинённая, которые ночуют в одной постели, но не являются любовниками?

— Ох, Ромашка, заканчивай ты со своим просто.

Слишком далеко вперёд ты смотрела, мама, в этот момент. «Просто» в скором закончилось, и стало так сложно, что найти бы выход, да с ума не сойти.

На следующий день в офисе Романа не было. У меня внутри поселилось странное нерациональное чувство: с одной стороны, мне бы порадоваться, потому что так рабочий день пройдёт спокойнее, да и смущение тоже присутствует. Как-никак мы спали в одной постели, а потом этот непонятный день. И рисунок… Последний факт смущал больше всего. С другой же стороны, внутри скребло желание увидеть Должанова, заглянуть в глаза и узнать в нём того человека, что провёл со мной день. Что разглаживал обои на стенах, измазал мне нос клеем, что без лишнего лоска уплетал самый обычный борщ со сметаной. Убедиться, что он существует, что не приснился мне.

Зачем мне это? Сама пока понять не могла. Наверное, чтобы мирно сосуществовать в одном пространстве, мне нужно убедиться, что это не тот человек, что обижал меня в школе, что Роман изменился, повзрослел.

В последнем же у меня почти сразу возникли сомнения, когда у себя на столе я увидела маленькую мягкую игрушку — ушастого рыжего зверка с глазками-бусинками. Фенек. Ну Должанов! А ещё там лежал букет роз. И вот это уже смутило. Ладно, лисица — стёб, привычно. Но розы… Зачем?

Я взяла букет в руки и потянула носом нежный аромат. Цвет необычный — ярко оранжевый. Крашеные, что ли. Интересно, а в природе розы бывают такого цвета? Хотя, чего только не бывает, особенно если выведено искусственным путём.

Поставив букет в вазу, я включила ноутбук и вставила оставленную на столе рядом с букетом флэшку. Там было несколько папок, одна из которых была озаглавлена большими буквами «ФЕНЕК». Ну что ты будешь делать?! Ничего, Роман Игоревич, я найду, как напомнить вам, что это милое создание, как ни стараются, одомашнить не получается. И этот милый пушистый зверёк имеет вполне себе острые зубки.

В папке были сброшены материалы для скорой презентации рекламного проекта «Журавля» и инструкции, что мне нужно сделать. Эскизы и фотографии для будущей презентации, наброски выступления.

Через неделю на заседании городской архитектурной комиссии города «Ситистрой» должен представить свой проект рекламы комплекса, чтобы чиновники оценили её эстетичность и целесообразность на центральных улицах и площадях мегаполиса. Агентство «Intel» продало места в центре не только нам, но и застройщикам-конкурентам. Рома, конечно, психовал, но поделать ничего не мог. Предъявить, по сути, Мамаеву нечего.

Потом были выходные, в которые я, наконец, закончила ремонт и расставила мебель по местам. Папа, урвавший на работе выходной, смог приехать и помочь мне с этим. Повесил полки, отремонтировал механизмы на шкафчиках на кухне. Придирчиво осмотрел розетки.

— Анют, — спросил папа. — Ты сама что ли розетки меняла?

— Такое скажешь, пап, я же про ток только в теории. А так боюсь. Это мне… одноклассник бывший помог. Пересеклись на улице, заболтались, вот он помощь и предложил.

Врушка. И зачем, спрашивается, было врать отцу? Ну сказала бы не полуправду, а всё как есть. Не про ночёвку, конечно, но про помощь. И сама не знаю, от чего смутилась.

А ещё у нас была неожиданная радостная новость. У дедушки отменили операцию, но лишь потому что он был включён в программу по лечению этого заболевания в Израиле. Да-да, именно. Несмотря на то, что его возраст уже был пограничным для участия, его приняли. Я подавала заявление, совершенно не надеясь на положительный результат, поэтому была огорошена. В больнице ему заканчивали проводить уже последние тесты, и готовили документы к отлёту.