- Марат, - останавливаю его, когда он начинает задирать подол моего платья, оголяя ноги. – Я не думаю что это хорошая идея, - все же нахожу в себе силы и поворачиваюсь лицом к мужчине.

Из груди выбивает воздух, стоит мне наткнуться на  омут его глаз. Он смотрит на меня жадно, с желанием, и я неожиданно открываю для себя, что он, как мужчина, не вызывает во мне отторжения. Но забыть то, что он хочет отнять у меня самое ценное невозможно, даже тысячи таких взглядов в мою сторону не растопят холод внутри моего сердца.

- Нам пора, ты ведь сам спешил, - напоминаю ему и отхожу в сторону, желая максимально увеличить между нами дистанцию.

Несколько мгновений Марат не двигается, смотрит на меня затуманенным взглядом. Подносит руку к моим волосам и на удивление нежно заправляет за ухо выбившийся из прически локон.

Я отворачиваюсь от него, не желая больше попадать под гипноз его чар. Ноги на становятся ватными, не слушают меня, в голове — пустота. Я растерянно смотрю по сторонам, чувствуя себя неуютно под взглядом мужчины, словно он мысленно раздевает меня.  От этой мысли становится так душно, что нечем дышать.

Я выхожу из уборной первой. С силой сжимаю в руках клатч, в котором спрятала записку, и иду по коридору быстрым шагом. Пересекаю огромный зал, ища глазами отца. Спиной ощущаю присутствие Марата. Он держится на расстоянии шага или двух, не спускает с меня глаз, чтобы я не наделала глупостей.

Я могла бы сбежать. Без труда. Затеряться в толпе. Принять чьей-то приглашение на танец. Выкрикнуть на весь зал, что меня держат силой, но меня  останавливает Дашенька. А ещё я не хочу чтобы свидетелем этого стал мой бывший муж, который сейчас с ненавистью взирает на нас с Маратом. Я не хочу казаться жалкой в его глазах, поэтому с гордо поднятой головой вышагиваю по залу и здороваюсь с знакомыми людьми.

Отца я нахожу рядом с другом нашей семьи, делаю глубокий вдох и ускоряю шаг, чтобы оторваться от Марата и сделать то, что должна. Когда я нахожусь в нескольких метрах от папы, сильные мужские пальцы обхватывают меня за кисть и я стону от разочарования.

- Не так быстро, - шепчет мне на ухо Марат, желая держать под контролем каждое мое движение и слово.

- Пап, - обращаюсь к отцу, ловя на себе его сердитый взгляд, - мы… нам уже пора. Я… я надеюсь что ты поймешь меня и все не так как кажется. Я обязательно все расскажу тебе, но не сегодня.

- Уж я то уверен что расскажешь. Хорошо хоть в этот раз не оборванца выбрала или еще лучше —  одного из своих моделей, - он хмурится, смотря на наши с Маратом переплетенные пальцы, но уже не кажется таким злым.

- Рада была видеть тебя, маме привет. Жаль, что она как всегда слегла с мигренью и не пришла.

Я делаю шаг вперед, с намерением обнять отца и Марату приходиться меня отпустить.


Вон он, тот самый момент. Короткие объятия, я дрожу от страха, в ушах шум, в висках стучит. Марат смотрит прямо мне в глаза, не давая сказать лишнего слова. Я готова расплакаться прямо сейчас, потому что понимаю, что незаметно передать записку отцу никак не получится.

- Идем, - мужчина не дает мне много времени, скорее всего боится что я и в самом деле расскажу о похищении прямо сейчас. Я отстраняюсь от отца, в последний раз бросаю на него взгляд, улыбаюсь извиняясь за то что так быстро вынуждена покинуть приём и обречённо иду бок о бок с Марату к выходу.

Глава 14

На обратном пути Марат, к моему удивлению, не садится на место второго пилота. Он помогает мне забраться в вертолет и устраивается рядом. Настолько близко, что кажется, жар его тела проникает в меня даже через шубку.

Меня все еще лихорадит от произошедшего. Становится безумно обидно за то, что я так и не смогла воспользоваться шансом на свободу. Я настолько погружаюсь в свои мысли, терзая себя за нерешительность, что не замечаю как меня зовет кто-то.

- Что? – поворачиваю голову в сторону мужчины и моргаю часто-часто, чтобы не дать сорваться с глаз предательской влаге. А еще наконец-то возвращаюсь в реальность. Ту, где я все еще во власти Марта, и почему-то этот мужчина начинает вызывать во мне противоречивые чувства.

Теперь я начинаю понимать термин «стокгольмский синдром». Жертва медленно начинает проникаться симпатией к своему агрессору. Хотя, какой из Марата агрессор? Скорее соблазнитель. Особенно если забыть наши несколько первых встреч, когда он угрожал мне, а еще приставил ко лбу пистолет. Сейчас же он ведет себя словно змей-искуситель – наклоняется к самому уху и произносит негромко, щекоча шею своим дыханием:

- Я завтра пришлю к тебе своего адвоката.

- Что? Зачем? – страх липкими щупальцами проникает внутрь меня, тело бросает в дрожь. Нет, только не это. Он же не собирается отнять у меня Дашеньку?

Я превращаюсь в натянутую струну, спина ровная, почти не дышу. Боюсь услышать свой приговор.

- Он лучший в своем деле. Расскажешь ему все, какое имущество за годы совместной жизни вы приобрели, был ли у вас брачный контракт, попытаемся сыграть на измене твоего мужа, доказательства, так сказать, на лицо, - кривовато усмехается он, я же ощущаю облегчение, понимая что речь будет идти не о моей дочери.

- Ты.. ты хочешь помочь мне с разводом? – с недоумением спрашиваю я, совершенно запутавшись в происходящем.

- А ты так и хочешь остаться Аникиной? Все еще любишь своего мужа? Хочешь его? Вспоминаешь о том, как он ласкал тебя по ночам? – заглядывает мне в глаза и со злостью выплевывая каждое слово.

- Нет, — растерянно машу головой.

- Хочешь, чтобы ему было так же больно как и тебе? – ну точно змей-искуситель. Он словно обладает умением читать мысли, потому что именно об этом я думала еще минуту назад.

- Хочу чтобы он просто исчез из моей жизни, — со злостью выплевываю я.

- Тебе стоит быть более жесткой, ты ведь единственная наследница отца. Как ты собираешься управлять всем? -- горячий и влажный язык Марата внезапно проходится по мочке моего уха и я резко дергаюсь в сторону. Слишком уж интимно это все. И странно.

Поднимаю глаза и замечаю направленный на меня липкий взгляд охранника, того самого, который так откровенно разглядывал меня по пути на благотворительный вечер.

- А еще тебе стоит научится прятать свои эмоции, - уже более холодным тоном произносит Марат, притягивая меня к себе за талию. Игривость в миг слетела с его лица, словно вот это все мне только привиделось. Сейчас он снова собран и нисколечко не заинтересован мной. Безразличен. Он специально? Проверял меня? Хотел узнать готова ли я запрыгнуть на него?

— О чем ты? — прочищаю горло я.

— Ты выглядела жалко в то время когда Андрей не стесняясь бил наотмашь. Научись защищаться и пойми, что рано или поздно твоего папочки не станет и заступится за себя сможешь лишь ты сама. Ты уже взрослая, Кристина, и должна уметь постоять за себя, а не молча сносить оскорбления. Скажи мне, когда ты узнала об измене мужа что ты сделал? Влепила ему пощёчину или скулила в уголке, жалея себя?


Он наклоняется ко мне, заглядывает прямо в глаза, ожидая ответ,  и я не выдерживаю этот взгляд, отворачиваюсь, сглатывая ком, что стал поперёк горла, не давая нормально дышать.


— Прекрати, — я не хочу признаваться в том, что он прав. Ведь так и есть, я — слабая. Не смогла даже отстоять собственную дочь.


— Тобой очень легко манипулировать, легко обмануть, и твой муж прямое тому доказательство. Нужно быть слепой дурой, чтобы не заметить что он изменял тебе все єто время. Если бы не я, ты бы так и  верила ему, в то время как у Андрея было бы уже несколько детей от разных любовниц. Возможно, через лет пять он бы оставил тебя с голой задницей, присвоив себе все имущество и банковские счета. Ведь ты бы с радостью отдала бы ему все. Включая отцовский бизнес.

— Хватит, — надломленным голосом прошу я.

— Ты хорошая девушка, Кристина, бесхитростная, не высокомерная, не сука, которая все выворачивает в свою пользу, но тебе не хватает уверенности в себе и твердости.

— Зато тебе хватает. С головой, — с раздражением произношу я, потому что никому неприятно слушать о том, что ты оказывается слабое бесхребетное существо.

— Могу дать несколько уроков. Хочешь? — игнорируя мой выпад смеётся Марат, кладёт ладонь на мою ногу, впивается пальцами в кожу, вызывая странную дрожь по всему телу. Я дёргаюсь, сбрасываю его руку и отодвигаюсь подальше. К самому окну. Ненавижу когда он ведёт себя так: то сыплет оскорбления, то проявляет интерес, то сквозит холодностью и равнодушием. Хрен поймёшь этого Давидова, отпустил бы уже нас с дочерью, решив все мирным путём. Ведь видно же, что не собирается причинять нам вред, так какого черта медлит?

Марат усмехается на мои действия, а потом пересаживается к охраннику и о чём-то говорит с ним, не обращая на меня внимания весь остаток пути.

Когда вертолет садится, в стороне нас уже поджидает черный внедорожник. Охрана Марата проводит нас до машины, дверка громко хлопает и мы остаемся одни, не считая водителя. Я стараюсь не обращать внимание на то, как близко мы сидим рядом друг с другом, на случайные прикосновения наших руки и ног.

Какая-то детская вера в отца заставляют меня надеется увидеть перед воротами Марата вооруженных людей  отца до последнего, ведь он знает меня как никто другой и должен понять, что я никогда бы не подвергла под удар репутацию нашей семьи. Поэтому, когда перед котеджем оказывается так же пусто как и днем, я ощущаю разочарование.

- Иди за мной, - внезапно приказывает Марат, когда мы входим в дом и я снимаю с себя верхнюю одежду и скидываю туфли, давая отдохнуть уставшим ногам.

Смотрю на него с недоумением и страхом, потому что последний час он казался мне напряженным и задумчивым. Сейчас же он какой-то дёрганный и встревоженный. Что он задумал? В душе поселилось чувство надвигающейся бури. Предчувствие кричало – беги пока не поздно. Но непослушные ноги вели меня за Маратом в комнату, в которой я раньше не была.