– Мама, похоже, спряталась где-то, но мы ее обязательно отыщем. Дашь мне руку?

Я протягиваю Даше ладонь, выжидающе смотрю на нее, малышка вдруг резко замолкает, недоверчиво хлопает ресницами, по ее щекам стекают капельки слез, и должен признать, смотрится это настолько мило и трогательно, что в горле застревает ком, а в легких заканчивается воздух. Даша громко икает из-за того, что так долго плакала, размазывает своими маленькими пальчиками влагу на глазах, и, пока у нее вновь не началась истерика, решаю все же убедить ее пойти со мной.

— Давай иди ко мне, спустимся в кухню: наверное,  мама решила без нас схомячить ночью все конфеты.

Даша дышит быстро-быстро, вновь икает, вертит головой по сторонам, смотрит на меня недоверчиво, но сдается: вкладывает в мою ладонь свою крохотную ручонку, с доверием и надеждой заглядывая мне в глаза. И это переворачивает все внутри меня. Я начинаю осознавать, что  смешная маленькая девочка, которая может оказаться моей дочерью, безумно беззащитна. Некому уберечь ее от бед и невзгод ни сейчас, ни,  скорее всего, в будущем. Она, ещё сама того не зная, стала дорогой размерной монетой в игре взрослых состоятельных людей, и только Кристина любого порвёт за дочь, чего не делаю ни я, ни этот сосунок Андрей.

Я беру Дашу на руки, она прижимается к моей груди и успокаивается. Чтобы она не боялась, комментирую то, что делаю.

— Сейчас мы откроем дверь и спустимся в кухню…

Чувствую себя полоумным идиотом, но общение с детьми точно не мое. С ними нужно как со взрослыми или же сюсюкаться как со щенками? Вроде бы малышка уже не младенец, должна все понимать.

Спускаюсь на первый этаж и прислушиваюсь к происходящему в доме. Тишина. Свет горит, но он почти всегда включен, так что понять, куда пошла Кристина, с первого взгляда невозможно. В кухне нет, в гостиной тоже. Это начинает раздражать, тем более Даша снова хнычет. Я прохожу мимо окна и замечаю открытую во дворе калитку. Что за черт? Неприятное предчувствие пробирается под кожу, но мысли все еще не в состоянии правильно сформироваться. Нет, Кристина точно не сбежала бы, оставив ребенка в доме. Скорее всего, засела где-то в углу, пытаясь справиться с совестью: секс со мной уж точно не входил в ее планы.

Быстрым шагом направляюсь в крыло для прислуги, стучу в дверь Лизы и, ничего не объясняя, передаю ей ребенка. Набрасываю на себя теплую куртку, натягиваю на ноги первую попавшуюся обувь и выхожу на улицу. В сторожевом домике горит свет, по периметру никого из охраны не видно.

— Михалыч, подъем, почему никого нет на посту?

Начальник смены резко выравнивается на стуле и переводит на меня испуганный взгляд.

— Так это, босс… как нет? Там Руслан должен где-то быть, обход территории, скорее всего, делает.

— Калитка какого хуя открыта? – допытываюсь, сверля его злым взглядом. — Заходи кто хочет, бери что хочешь!

— Я посмотрю, — дергается он, покрываясь красными пятнами и нервно поглядывая по сторонам, избегая моего прямого взгляда.

— Сиди. Я сам посмотрю, а ты Руслана мне найди.

Я с силой хлопаю дверью и иду по заснеженной земле. В тусклом свете фонарей замечаю совсем свежие следы ног. Размер обуви явно женский, проходила здесь недавно, потому что они лишь немного припорошены снегом. Ведут в сторону дороги.

Ускоряю шаг и сжимаю с силой кулаки. Какого хуя туда поперлась? Неужели секс со мной был так ужасен, что помчалась к папочке при первой же возможности, бросив все?

Останавливаюсь на заезде. Чертыхаюсь, потому что прямо напротив ворот следы от шин. Сбежала? Ну нет же, не верю!


Прикрываю глаза и тру переносицу. Что здесь, черт тебя дери, произошло? Краем глаза замечаю в стороне, прямо вдоль забора, ещё одни следы ног. Мужские ботинки, а ещё вытоптанную линию, словно кого-то тащили.

Оглядываюсь по сторонам, но вокруг глухая тишина. Здесь вообще редко кто проезжает. Бегу обратно в сторожку, уже наверняка зная, чего ожидать, но до конца верить отказываюсь. Ну нет же, эта гнида не посмела бы вот так бесцеремонно вторгнуться в мое пространство, тем более никто не знает об этом месте.

— Включи видео с камер за последний час, быстро! — командую, смотря на Михалыча, который знатно разнервничался. — Что? — спрашиваю, догадываясь, что ничего хорошего не случилось.

— Руслана нигде нет, — севшим голосом отвечает тот. — Босс, клянусь, закрыл глаза всего на минуту. Чайку вон с малиной Рус принёс, я хлебнул – и меня так разморило, — указывает кивком на пустую чашку, а я готов разнести здесь все к чертовой матери.

— Видео. С камер. Быстро! — ору, уже не сдерживая своего гнева.

— Да-да, сейчас. — Руки у Михалыча трясутся, он щелкает по клавиатуре, переключает изображение с камеры на камеру. — Вот, час назад.

— Включи быструю перемотку. — Наклоняюсь к монитору и пристально вглядываюсь в черно-белую картинку.

Сначала ничего не происходит, потом же перед камерой появляется Руслан. Идет к воротам, оставляет открытой калитку, оглядывается по сторонам и спешит к дому.

Это примерно то самое время, когда я брал Кристину в своем кабинете.

Руслана нет полчаса, потом он выходит за территорию дома, на улицу, а через несколько минут из дома выходит Кристина. Крадется по двору, воровато оглядываясь, раздетая, дрожит от холода. Выходит за калитку и исчезает.

— Запись с улицы включи, — сжимая челюсть, шиплю я, уже догадываясь, что там увижу.

Сукин сын работал на два фронта либо же изначально был засланным казачком. Сколько он у меня работает? Полгода? Неужели все это время докладывал Старицкому обо всех моих делах? Как, блядь, это могло произойти? Я ведь тщательно проверяю весь персонал!

Я настолько сильно сжимаю рукой спинку стула, что, кажется, она вот-вот разлетится на щепки. Михалыч так разнервничался, что никак не может переключить на нужную мне камеру, поэтому я отталкиваю его и принимаюсь за дело сам.

— Вот сука! — ору я и пинаю чертову стену, когда вижу, как Руслан закрашивает баллончиком объектив камеры. — Буди пацанов и идите к охране поселка. Делайте что хотите, но у меня должны быть номера тачки, которая увезла девушку, и их маршрут. Подключите Лютого, если не справитесь сами, он пробьет дорожные камеры.

— Да, босс. — Михалыч пулей вылетает из сторожки, я же опускаюсь на диван, потирая переносицу и пытаясь усмирить свой гнев и быстро колотящееся сердце.

Не хочу даже думать, что может случиться с Кристиной по моей вине. Зря впутал ее в это, надо было забрать ребенка и бросить девушку посреди трассы, как это планировалось изначально, так нет же, во мне заиграла жалость к ней. А теперь гадай, где она и что с ней. Остается только надеяться, что Старицкий не такой уж и ублюдок, чтобы трогать беззащитную слабую женщину.

Я делаю несколько глубоких вдохов, поднимаюсь на ноги, на глаза попадается чашка с остатками чая. Наверняка эта гнида подсыпала Михалычу снотворное. Только на что надеялся? Скорее всего, хотел предложить Кристине помощь, она бы на радостях согласилась и добровольно попала в руки к врагам. Но Аникина, как обычно, смешала все планы, высунула свой любопытный нос на улицу раньше времени, и Руслану даже делать ничего не пришлось.

Возвращаюсь в дом, быстро переодеваюсь, достаю из сейфа оружие, готовясь к штурму. Надеюсь, до утра мои парни найдут, куда увезли девушку.

Палец задерживается над экраном телефона, медлю, смотря на абонента, подписанного как "Гольдман". Сообщать, не сообщать? Он точно будет недоволен моим спонтанным решением оставить девчонку, поэтому эту встречу хочется оттянуть подольше. И пока я сомневаюсь, перед глазами мелькает сообщение:

" Твоя девчонка у меня. Ты знаешь, что делать, если хочешь, чтобы она вернулась к тебе живой и невредимой".

— Да чтоб тебя!  — С силой бросаю в стену телефон, злясь и на себя, и на Кристину, и на Старицкого, который опередил меня на несколько шагов.

Глава 17

До утра брожу по дому, не в силах найти себе место. Еще час, и буду готов идти с повинной к отцу Кристины, и плевать, что после этого войны не миновать. Одна-единственная фотография, которую прислал мне Старицкий, заставила сердце чуть ли не выпрыгнуть из груди. Кристина с кляпом во рту, привязанная к стулу посреди какого-то склада. В легкой одежде, с испуганными заплаканными глазами. Там, где я не могу ничем помочь ей.

Она – красная королева среди черных и белых фигур. Она – лишняя в этой игре и не должна была войти в нее. Поэтому я не могу понять, когда все спуталось настолько, что теперь на кону стоит жизнь Кристины.

Даже если бы я и хотел, но требования Вадима выполнить не могу. Отдать ему компанию – это то же самое, что стереть с памяти родителей и то, над чем я трудился столько лет. К тому же компания лишь по документам полностью принадлежит мне...

— Босс, кажется, нашли. – В дом влетает запыхавшийся Михалыч, и больше говорить ничего не нужно. Мы молча загружаемся в две машины. Бронежилеты, стволы – группа захвата наготове. Едем в напряженной тишине. Нас семеро, а сколько у Старицкого – неизвестно.

— Старый ангар находится прямо посреди поля. – Келла, бывший спецназовец, как и почти все мои ребята, в этой операции главный. – Днем нам никак не подъехать незамеченными, придется дождаться, пока зайдет солнце.

— У нас нет времени, – с нажимом говорю я, поворачиваясь к нему. – Придумай что-нибудь, в крайнем случае будем ползти через поле, чтобы нас не заметили.

Келла смотрит на меня словно на полоумного, а мне похер. Сейчас главное – поскорее добраться до Кристины, знать, что она в порядке. За окном, как назло, начинает мести снег, поэтому приходится сбавить скорость.

— Еще сто километров, – комментирует Келла, замечая мое нетерпение, я же откидываюсь на спинку сиденья, стараясь расслабиться и собраться с мыслями, но не выходит.