— Если со мной что-то случится, никому не верь. Бери дочь и попробуй попасть в шестнадцатый дом. Там живет мой друг. Он поможет тебе скрыться на время.

— Что происходит? – так же тихо, с испугом шепчу я, пытаясь отстраниться чтобы заглянуть ему в глаза, но он не дает.

— Просто пообещай, что так сделаешь, хорошо? Обещаешь? – Его дыхание щекочет кожу, так некстати вызывая дрожь по всему телу.

— Все будет хорошо, Марат, до этого не дойдет.

— Пообещай. – Он чуть сильнее сжимает мою руку, взгляд серьезный и твердый, словно от моего обещания зависит его жизнь. Я киваю в ответ, все еще ничего не понимая, а потом закрываю глаза и молюсь, чтобы мы поскорей добрались до укрытия.

Глава 19

В доме холодно, сыро и чем-то воняет. Келла с парнями заносят Марата внутрь и кладут на старую пружинную кровать. Я бегу следом, глотая слезы и стараясь не смотреть на бурое пятно, что расползлось от его плеча к груди.

– Набери снега. – Кто-то вручает мне железное ведро. Не понимаю, зачем нам сейчас снег, но послушно бреду на улицу. Хочу заняться хоть чем-то, только бы отогнать прочь мысли из головы о ранении Марата и о том, что мы застряли посреди снежной бури черт знает где и до утра Давидов может не дожить.

Когда я возвращаюсь обратно, темный высокий мужчина со шрамом на лице пытается растопить печь. Отбирает у меня ведро и ставит его сверху. Я шмыгаю носом, пальцы от холода совсем не сгибаются, но мужская куртка греет получше самой дорогой шубы. Или же это потому, что она пропахала Маратом?

– Ну как ты, дружище? – Келла кладет железный квадратный чемоданчик рядом с Маратом и смотрит на него с тревогой. – Давно я этого не делал, но руки не должны забыть, – усмехается и достает скальпель и пинцет. Я вздрагиваю, не могу на это смотреть.

Марат что-то говорит, но шум в ушах и головокружение мешают разобрать его слова.

– Впечатлительным дамам просьба отвернуться, – шутит Келла и поливает спиртом инструменты. Я же, несмотря на страх и нежелание смотреть, как мучается Марат, подхожу к нему и приглаживаю волосы, прилипшие к влажному лбу. Наши взгляды встречаются, и внутри его глаз я замечаю вьюгу похлеще, чем за окном.

– Иди погрейся у огня, – кивает в сторону печи, и я еще сильней цепляюсь в него, машу головой, прикусывая губу и не желая уходить от него ни на шаг.

– Прокипяти лучше тряпки, чем сидеть здесь и распускать сопли, – строго командует Келла и бросает в меня старую вылинявшую простынюь, которую нашел в хлипком шкафу.

Я вытираю влагу тыльной стороной ладони, чувствую, как начинаю дрожать от страха за Давидова, потому что прекрасно понимаю, что будет происходить дальше.

– Я вызвал вертолет, но в такую погоду они не смогут взлететь. Как только все немного утихомирится, нас заберут.

Я прислушиваюсь к тому, о чем говорят мужчины, и молюсь о том, чтобы этот проклятый снег поскорей закончился и Марату не пришлось терпеть эту боль.

– Надеюсь, хирург из тебя получше, чем партнер по игре в теннис, – пытается пошутить Марат и начинает кашлять. Я резко поворачиваюсь в его сторону, с беспокойством глядя на мужчину. Даже в страшных снах не могла представить себе, что попаду в такую ситуацию. Но зато сейчас остро осознаю, что не желаю ему смерти. Пусть он совсем не добряк и раздражает до трясучки, а еще порой хочется выть от его упрямства, но рядом с ним я чувствую себя по-другому. Женщиной. Желанной, красивой. А еще мне не хочется, чтобы отца Даши не стало. Я хочу полноценную семью, хочу, чтобы моего ребенка любили как своего, а не так, как получилось с Андреем, с которым мы столько лет жили бок о бок и строили семейную жизнь.

Укол совести ударяет прямо в сердце, это ведь я желала Марату сдохнуть. Что, если  мысли материальны? Но даже в противном случае все равно все это из-за меня.

– Готово. – Скрещиваю руки на груди, указывая на ведро с кипятком, а потом отхожу в угол домика, наблюдая за действиями мужчин. Они загораживают обзор на Марата, тихо переговариваются о чём-то.  Обстановка в домике накаляется, даже дышать становится сложно.


 — Мих, найди что-ниудь, пусть зубами зажмёт, чтоб не орал.

— Не надо, справлюсь, — останавливает его Марат, и я оседаю на пол по стеночке. Не могу смотреть на это, но и взгляд отвести не в силах.

— Ну что ж, приступим, — произносит Келла, беря в руки железный пинцет, Давидов поворачивает голову в мою сторону. Глаза в глаза, на дне его застыл отголосок боли, в моих — паника и страх. Он с силой сжимает челюсть, не выдавая ни звука, пока Келла достаёт из его плеча застрявшую пулю.

Мне казалось, что если я отвернусь, то с Маратом обязательно что-то случится, поэтому вместе с ним переживаю эту боль, смотрю на то, как он с трудом сдерживает себя, чтобы не закричать, плачу вместо него, сжавшись в углу домика. Я уже не чувствую ни холода, ни жара, исходящего от печи, все мое внимание приковано к кровати, на которой с трудом дышит Марат. Когда Келла достает пулю из Давидова, я выдыхаю от облегчения, но рано. Потому что мужчина поливает рану спиртом из бутылки и Марат все же не выдерживает, рычит так, что я вздрагиваю.

– Выпей, осталось зашить. Хорошо, что не задета артерия, но кровотечение все равно сильное, поскорее бы этот долбаный снег закончился.

Келла берет в руку кривую иглу, в этот раз я все же отворачиваюсь. До боли прикусываю губу, смотря на пляшущий в печи огонь.

– Готово, жить будешь, но Большой босс меня прикончит, если узнает, как я проебался.

– Не узнает, если сам ему не скажешь, – хрипит Марат, и я поднимаюсь из своего укрытия. Тихо ступаю по грязному деревянному полу, несмело приближаясь к мужчине.

Келла отходит в сторону, пытается связаться с кем-то по телефону, я же присаживаюсь на край кровати, не отрывая взгляда от измученного лица Марата. Пружины скрипят под моим весом и прогибаются еще больше, я дышу прерывисто, словно это только что меня зашивали наживо, без наркоза и обезболивающего.

– Больно? – мой голос похож на писк, я моргаю часто-часто, не давая слезам сорваться с глаз.

– Терпимо. – Давидов выдавливает из себя вымученную улыбку и прикрывает веки. Немного отодвигается к краю, приглашая меня лечь рядом.

Я не могу отказаться от такого заманчивого предложения, тем более рядом с ним так тепло и уютно. Даже мерзкие запахи сырости, крови и дыма исчезают, когда я утыкаюсь носом в его шею.

– Дашенька, наверное, ждет меня, плачет. Она плохо идет на контакт с чужими людьми, – произношу я, чтобы заполнить хоть чем-то наше молчание и отвлечь Марата от боли. – Как думаешь, как они нашли меня? Почему пох…

– Тс-с-с, потом, сейчас просто полежи рядом. Келла сказал, мне нельзя отключаться, поэтому расскажи мне о чем-нибудь.

– Например?

– Не знаю, – тихо выдыхает он, все так же не открывая глаза. – Чем бы ты хотела заняться, когда мы выберемся отсюда и вернемся к прежней жизни?

Я задумалась. Раньше я точно знала о том, что буду делать завтра или же через месяц. Мой планер расписан на год вперед: встречи, показы, работа, выбор тканей, вечеринки, благотворительные вечера, – а сейчас это все кажется таким далеким и нереальным, несмотря на то, что прошло не так уж и много времени с тех пор, как Марат… похитил меня.

– Я хочу создать детскую коллекцию одежды, запустить отдельную линию. Возможно, Даша даже примет участие в показах в роли модели, она очень красивая девочка. Ты ведь не против?

Марат лишь машет головой, хотя уверена, он точно не мечтает о том, что его дочь станет моделью.

– Эта идея пришла мне в голову совсем недавно, хочу поскорее воплотить ее в жизнь, добраться до своей мастерской в Италии,  у озера Комо, и творить на террасе с прекрасным видом на горы и берег. А ты? Чем занимаешься ты? Хотя нет, не говори, тебе нужно беречь силы. Хочешь пить? Я видела в машине бутылку с водой, могу сбегать принести, – приподнимаюсь на локтях, вглядываясь в лицо Марата.

– Нет, лежи, – слова даются ему с трудом. Я бросаю взгляд на Келлу, который застыл у окна, в его глазах тревога: вьюга не утихает. Парни сидят на ящиках, листая что-то в телефоне, в домике слышно лишь завывание ветра и треск поленьев. Сколько Марат сможет продержаться? Что, если у него начнется жар? Божечки, я обещаю, что поведусь на любые уговоры матери насчет очередного лечения, буду сидеть в клинике и делать все, что скажут, больше не буду сбегать оттуда, только пусть Давидов выживет. Пожалуйста…

Глава 20

Я сама не поняла, как закрыла глаза, прислушиваясь к тихому дыханию Давидова, и провалилась в сон. Нервы, волнение, холод, ночь в неизвестном месте дали о себе знать, несмотря на то, что я пыталась держаться до последнего, чтобы ничего не пропустить.

Меня разбудил приближающийся гул и хлопок двери. Я резко открыла глаза, упираясь взглядом в потемневшие от времени доски на стене, и повернулась, осматриваясь вокруг.

Марат спит. Или же?.. Я испуганно вглядываюсь в его бледное лицо, кладу ладонь на грудь и расслабляюсь: сердце бьется медленно, но гулко.

– Что происходит? За нами прилетели? – вопросительно смотрю на одного из людей Марата, оставшегося внутри домика. Тот кивает, подтверждая, что громкий звук издают лопасти вертолета.

Не успеваю сказать что-либо в ответ, как возвращается Келла и все вокруг приходит в движение. Они не пытаются разбудить Марата, перекладывают с парнями его на носилки и спешат в сторону вертолета, который каким-то  чудом совершил посадку на небольшой расчищенной поляне у хижины. Я бегу за ними. Сейчас остро ощущаю холод, утопаю в сугробах, даже теряю кроссовку, но стараюсь не отставать.

– Подождите, а я? – спрашиваю растерянно, когда дверь вертолета закрывается и Келла собирается сесть на место второго пилота. Я цепляюсь пальцами в его куртку, дергаю, заставляя обратить на себя внимание. – Вы же не оставите меня здесь? – с истеричными нотками в голосе произношу я.