Арина Вильде - Я тебя не отдам

– Что… что происходит? – Я обуваюсь, смотря на пистолет рядом с собой.

– Нас нашли. Не знаю как, но нашли.

Эти слова заставляют меня задохнуться. Я забываю, как дышать. Вдох получается рваным, а легкие начинает жечь. Я подбегаю к окну, чтобы удостовериться в словах Марата, но он резко дергает меня за руку, заставляя отойти на середину комнаты.

– С ума сошла? Хочешь, чтобы тебя пристрелили? – орет на меня. Его лицо искажается от злобы, в глазах плещет ярость, словно это я стала причиной того, что его врагам удалось найти нас в этом безлюдном месте.

Я растерянно гляжу по сторонам, дрожу всем телом, не знаю, что делать. В отличие от Марата. Он хоть и зол, но его движения уверенные и быстрые.

– Здесь есть тайник. Полезай туда и не высовывайся, – командует, указывая на небольшой люк, который все это время скрывался под шкафом. – Если со мной что-то случится, оттуда есть еще один выход наружу. Я поставлю шкаф на место.

– Нет, – отрицательно качаю головой, с силой сжимая в руке пистолет.

– Кристина, сейчас не время препираться, сделай, как я говорю. Живо! – Его глаза пылают, грудная клетка тяжело вздымается.

Я не двигаюсь с места. Смотрю на Давидова, внимательно изучая каждую черточку такого знакомого и родного лица. Сердце то стучит быстро-быстро, то пропускает удары.

– Я люблю тебя, – срывается с губ, и я чувствую, как по щеке скатывается слеза.

Я сама не понимаю, как произношу это, но, когда слова звучат в тишине дома, до меня наконец-то доходит, что я и в самом деле люблю этого мужчину. Несмотря на его жуткий характер, несмотря на ту боль, что он причинил мне, несмотря на то, что наше знакомство было далеко от романтичной встречи. Любовь – это не всегда цветы, сонаты под окном и нежность. Любовь – это боль, зависимость, злость, ревность и непонимание. Только пройдя через все это, начинаешь ценить, понимать, впиваться ногтями в то, что получил таким тяжелым путем. Любовь – это когда вместе до конца.

– Я не оставлю тебя, давай спрячемся вместе, пожалуйста, – молю я, подходя к нему вплотную.

– Нет, – тихо и на выдохе. Он заглядывает мне в глаза, подушечка его большого пальца блуждает по моим мокрым от слез губам. – Ты слишком дорога мне, и я не могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось.  Иди, – его хриплый голос пропитан болью, он вызывает по всему телу дрожь, а каждое слово иголками впивается в сердце.

– Слишком поздно, – шепчу, когда слышу скрип деревянных ступенек под ногами у тех, кто пришел за нами.

Марат задвигает меня за спину, когда дом окружают со всех сторон. Я слышу звуки шагов снаружи и цепенею от страха, но решимость остаться рядом с мужчиной никуда не девается.

– Прошу, ради дочери, спрячься в тайнике, – яростно шепчет он, не отрывая от двери сосредоточенного взгляда.

– Они ведь не убьют нас, Марат. Скажи, что не убьют.

– Не убьют, конечно, я нужен им живым. Но я не хочу рисковать тобой. Если ты будешь путаться под ногами, я не смогу действовать хладнокровно…

Марат не договаривает, дверь резко выбивают с ноги, и в ту же минуту в дом вваливаются с десяток вооруженных людей. Я с силой сжимаю в руке пистолет, но из-за страха превращаюсь в неподвижную безмолвную статую. Глотаю воздух, который застревает где-то в горле, и жмурюсь, желая, чтобы это все было кошмарным сном.

– Бросьте оружие!

– Руки за голову!

– Лежать! Лицом вниз!

Звучат громкие приказы, и я растерянно верчу головой по сторонам, не зная, что делать. Комната кажется безумно маленькой для такого количества людей, паника накрывает меня с головой, еще немного, и, кажется, я потеряю сознание.

Когда Давидова валят на пол и, не церемонясь, заламывают руки, я все же отмираю и начинаю кричать Он не оказывает сопротивления, обездвиженно лежит, не глядя на меня. Я смелею и бросаюсь на мужчин.

– Отпустите его, отпустите! – кричу со слезами на глазах. Вместо того чтобы использовать оружие по назначению, я колочу им схватившего меня мужчину, не разбирая ничего вокруг. До меня даже не доходит смысл слов Марата. Кажется, он просит меня успокоиться и взять себя в руки.

Пистолет выдирают всего за мгновенье, я бьюсь в истерике, и из-за всего этого не сразу замечаю, что вооруженные люди в шлемах на самом деле никакие не бандиты. У каждого из них на экипировке нашивка с буквами «ОМОН».

Все заканчивается, когда до моих ушей доносится знакомый и родной голос.

– Кристина, прекрати, что ты здесь устроила? – Отец в бронежилете и с автоматом наперевес входит в дом.

– Папа? Папа! – Я толкаю мужчину, который все это время пытался справиться со мной, и бросаюсь к отцу. – Как ты здесь оказался? Как нашел меня? Боже, я так рада видеть тебя! Мы спасены, спасены! — повторяю словно заведённая, не справляясь с тем потоком эмоций, который навалился на меня.

Он обнимает меня, целуя в висок, успокаивающе гладит ладонью по волосам.

– Этого погрузить в машину. Вы знаете, что с ним делать, – его голос звучит словно сталь, я не сразу понимаю, о ком речь. Лишь когда Марата поднимают с пола и подталкивают в сторону выхода, я отрываюсь от отцовской груди, с недоумением смотря им вслед.

– Почему его забирают? Пап, отпустите его, – прошу, заглядывая в глаза отца.

– Он ответит за свои поступки. Господи, я места себе не находил все это время. Этот Давидов сразу показался мне скользким типом, и как я только не догадался обо всем на благотворительном вечере? Ты бы никогда не опозорила свою семью. Ну ничего, он за все ответит.

– Па, все не так, как…

– Молчи. Сейчас просто молчи. Я слишком зол. Дома поговорим. А где… – Он на мгновенье замирает, обводя пространство взглядом. – Где Даша?

Его цепкий взгляд останавливается на мне.  Я сглатываю подступивший к горлу ком и размазываю ладонью слёзы по щекам.

— Я не знаю. Марат спрятал ее где-то и не говорит мне, — на последнем слове я все же не выдерживаю и начинаю громко всхлипывать. Слёзы льются градом из глаз, меня всю трясёт от переизбытка эмоций.

— Ну ничего, он мне все расскажет. Как миленький, — произносит отец ледяным голосом. — Идём, дочь, поехали домой. Матери я ничего не говорил, а вот Андрей с ума сходит от волнения.

— Андрей? — с недоумением спрашиваю я, не понимая, при чём здесь мой бывший муж.

— Да, он рвался на операцию вместе с нами, но я не взял его. Нечего гражданским делать здесь.

— Пап, я должна сказать тебе...

— Все потом. Отдохнешь, а потом поговорим. И не волнуйся, к вечеру мы уже будем знать, где Даша.

— Ага, — всхлипывая, отвечаю я, выхожу из дома и вглядываюсь в даль, где вооруженные люди заталкивают Марата в машину. Надо все рассказать отцу, чтобы его отпустили.

В тонированном броневике холодно и тесно. А может быть это из-за волнения меня всю трясет? Я чувствую себя маленькой девочкой, которая рванула куда-то с друзьями без спроса, а родители искали ее по всему городу. И вот теперь в гнетущей тишине везут обратно. Чтобы наказать.

Сердце неспокойно за Марата, но говорить с отцом в присутствии бойцов не решаюсь. Все же это слишком личное. Да и не хочется выставлять отца в дурном свете. Он поднял на ноги кучу людей, организовал спасательную операцию, а в конце окажется что я из-за своей недоверчивости и импульсивности сделала звонок, после которого все встало с ног на голову.

- Он что-то сделал тебе? – я вздрагиваю от прикосновения отца. Он смотрит в область шеи и я не сразу вспоминаю  о багровых пятнах, оставленных Маратом во время нашего секса.

- Нет, это…

Я смущаюсь, словно подросток, ведь я никогда не разговаривала с отцом на такие темы. Поправляю волосы, скрывая следы нашей страсти от посторонних глаз.

- Кристина, не бойся, ты можешь рассказать мне все. Я сотру эту мразь в порошок только за то, что он к тебе осмелился прикоснуться! – В его глазах пылает ярость и жажда мести. Таким я не видела его ни разу. Меня пронзает догадка, что скорее всего отец думает сейчас о насилие, поэтому спешу развеять его страхи:

- Папа, все хорошо. На самом деле Марат не плохой парень. У меня не было времени тебе рассказать все по телефону, мы… спешили.

- Ты можешь говорить как есть, тебе уже ничто не угрожает, а этот Давидов, клянусь, надолго засядет за решеткой.

- Нет, пап, - хватаю его за руку и смотрю с мольбой. – Марат пытался защитить нас от своих врагов. И он отец Даши, - нахожу в себе смелости рассказать ему об этом. — Настоящий отец.

- Это он впорол тебе эту чушь? – хмурится отец.

- Это правда. Из-за этого мы повздорили, я не хотела отдавать опеку над дочерью.

- Похоже, он запудрил тебе мозги. Ты у меня слишком доверчивая. Ну, ничего, сейчас домой приедем, в кругу семьи ты быстро забудешь этот ужас. Может тебе найти хорошего психолога?

- Нет, пап, все хорошо.

- Ладно, но  показания все же нужно будет дать. Завтра. После того как ты отдохнёшь и мы найдём Дашеньку. К матери пока не поедем, чтобы она не волновалась, Андрей ждёт в вашем доме. Я сообщил ему что с тобой все хорошо.

— Нет, только не к Андрею. Не хочу видеть его. И вообще мы разводимся, — мой голос звучит твёрдо и решительно.

— Я конечно рад что ты наконец-то избавишься от этого балласта. По правде говоря твой муж мне никогда не нравился, но ради твоего же блага — давай ты не будешь принимать решения на эмоциях.

— Пап, пожалуйста, отпустите Марата, он ни в чем не виноват, клянусь. Я люблю его, пап, - шепчу, наклонившись к отцу. — А Андрей... он сделал кое-что плохое и я не смогу простить его. Даже видеть его не могу. Пожалуйста.

— Ладно, - после непродолжительной паузы сдается отец, — поедишь к нам, с Андреем позже разберемся.