Люди отца стоят поодаль от меня. Вооруженные. Готовые броситься на врага в любой момент, а когда из дома появляется незнакомый мне мужчина, вплотную подходят к нам, прикрывают своими спинами, отделяя от него.

— Меня зовут Олег, я друг Марата, - не обращая внимания на вооруженных амбалов, произносит он, задерживая на мне взгляд.

Он брюнет приятной внешности с добрыми но холодными глазами.

– А вы, должно быть, Кристина, - он наклоняет голову на бок и внимательно  рассматривает меня в ответ.

— Да.

— Это, полагаю, вам, - он протягивает в мою сторону увесистый конверт и я нехотя принимаю его.

—  Что это? – смотрю на него с недоумением.

— Откроете дома.

— Хорошо, — я мнусь на месте, не зная что сказать. – Спасибо, что приглядели за моей дочерью. Может… может, я что-то должна вам?

— Нет. У меня был долг перед Маратом, теперь он оплачен. Хорошего вам пути.

— Спасибо. За все, — киваю ему и разворачиваюсь в сторону ворот.

Даша машет ручкой Лизе на прощанье, я же спешу сесть в автомобиль, чтобы уже никто не отобрал у меня дочь. Выдыхаю, устраиваясь на заднем сидении машины и не могу найти себе силы отпустить Дашеньку. Целую ее, снимаю шапочку и приглаживаю непослушные волосики. Она тоже рада мне. Что-то весело щебечет, смеется.

Когда мы проезжаем мимо дома Марата, в груди начинает щемить. Я провожаю взглядом закрытые глухие ворота, вспоминая все что со мной произошло за это время. И в глубине души надеюсь на то, что увижу Давидова. Я так и не знаю что с ним. Шок от произошедшего в доме прошел, я начала анализировать многие вещи и в конце концов пришла к выводу, что несмотря на боль в сердце, мне лучше забыть о нем. Ведь он врал. Все это время. И скорее всего даже наполовину не чувствует ко мне того, что я.

Я улыбаюсь. Не могу поверить что все это время Даша была там же, где я ее оставила. Вот уж правду говорят: хочешь что-то спрятать, спрячь на самом видном месте.

В кармане пальто жужжит телефон, на экране высвечивается номер отца.

— Алло?

— Все хорошо? Даша с тобой?

— Да, пап, не волнуйся. Мы едем к вам.

— Отлично..., — мнётся он и я понимаю что есть что-то ещё, о чем он не знает говорить мне или нет. На душе становится тревожно, почему-то первое что приходит в голову — с Маратом что-то случилось.

— Говори уже, не томи, — прошу его, задерживая дыхание.

— Андрея нашли.

— Ох, — выдыхаю я, напрягаясь. Отец был в ярости, когда я рассказал каким образом Вадим пробрался в дом, хотя я до конца верила в порядочность мужа и в то что он здесь ни причем.

— Он пытался убежать со своей любовницей в Штаты, но у неё начались роды прямо в аэропорту, поэтому им пришлось задержаться.

— Что с ним будет? — спрашиваю глухо.

— Не волнуйся, он ответит за свои поступки. По закону. Как и остальные.

Я не решаюсь спросить у него о Марате. Открываю рот, но не могу произнести ни слова. Боль все ещё слишком сильна.

— Спасибо, пап.

Остаток пути проходит в тишине. Даша засыпает, я же не могу отвести взгляд от конверта, который обжигает мою руку. Решаюсь открыть его только вечером, когда рядом никого нет. Признаться честно, сначала хотела сжечь дотла, даже подошла к камину, но в последний момент передумала.

Дрожащими руками вскрываю конверт, делаю глубокий вдох и сердце пропускает удар, когда достаю из него листы с набросками детской одежды, которые рисовала в доме у озера. Откуда они?

С моего рта срывается судорожный всхлип, когда я нахожу документы на передачу прав собственноти на недвижимость. Абсолютно все объекты, в котрых раньше находились мои магазины, и которые Давидов так нагло перекупил, теперь пренадлежат мне. Что все это означает?

Я прижимаю к груди документы и присаживаюсь на диван, не в силах осмыслить происходящее. Прощальный подарок?

Просматриваю дальше содержимое и на глаза попадается результаты теста на отцовство.

Предпологаемый отец: Давидов Марат Георгиевич.

Вероятность отцовства: 99,9%.

Испуганно отбрасываю в сторону лист и прижимаю ладони к горящим щекам. Это не может быть правдой. Не может...

Нахожу свой телефон и набираю отца, без приветсвия спрашивая главное:

— Пап, тест на отцовство не мог быть ошибочным?

— О чем ты? — не сразу понимает он.

— Марат. Он точно не отец Даши? Не могло быть ошибки?

— Кристина, — произносит со вздохом он после паузы. — Все не можешь успокоиться?

— Нет, просто...

— Просто так сильно запал тебе в сердце этот Давидов? Почему ты не можешь выбрать хорошего парня? — с насмешкой спрашивает он.

— Сердцу не прикажешь? Ладно, прости что побеспокоила.

— Крис?

— А?

— Я попросил взять биоматериал у Вадима.

— И?

— Вероятность отцовства девяносто девять и девять процентов.

— Ясно, ну, я так и думала. Они похожи внешне. Очень.

— У тебя все хорошо?

— Конечно, пап, ладно, мне пора.

Я отключаюсь первой, чтобы отец не понял что я плачу. Прикрываю рот ладонью, сдерживая всхлипы. Зачем он так со мной? Что хотел этим показать? До последнего врет, не щадя мои чувства.

Внутри меня назревает вихрь из отчаяния, злости и ярости. Я хватаю вазу и разбиваю ее об стену. Сбрасываю с туалетного столика всю косметику, а потом долго-долго плачу, стараясь забыть Марата, его нежный голос, горячие руки, наши совместные жаркие ночи и то, как сильно билось сердце рядом с ним.

Эпилог

2 недели спустя

— Чтоб тебя! – Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть на месте. Елочная игрушка выскальзывает из моих рук и с противным звуком разбивается, разлетаясь мелкими осколками по паркету. Нужно срочно убраться, пока Даша не поранилась.

Стук повторяется. Глухой, громкий, настойчивый.

Меня настигает чувство дежавю и по телу проходит неприятный озноб. Я бросаю взгляд на елку, которую пытаюсь разобрать уже неделю, но Даше она очень нравится, поэтому празднику пришлось задержаться в нашем доме еще на несколько дней.

— Да иду я, иду! – протискиваюсь мимо коробок с нашими вещами. Дом выставлен на продажу, мы с дочерью переезжаем и теперь ничто не будет напоминать мне о прошлом. Хотя иногда очень хочется.

Я распахиваю дверь и застываю. Это вовсе не парни из службы перевозки, которых я ожидала увидеть. Глаза не верят тому что перед ними. Мужчина — высокий, темный, с пронзительными голубыми глазами. На нем спортивная куртка, джинсы и грубые ботинки. И  я без труда узнаю в нем Марата. Несмотря на ссадины на лице, несмотря на синяк под глазом и разбитую губу. Я забываю как дышать, не могу выдавить из себя ни звука.

Марат проходится по мне взглядом, щурится, уголки его губ приподнимаются в намеке на улыбку, я же не знаю как реагировать на его появление. Хочется бросится на шею, зацеловать, и в то же время надавать пощечин и устроить разборки в духе бразильских сериалов. Но я поступаю по-другому. Решаю поиграть с ним.

— Если вы к моему мужу, то его нет дома, — получается немного нервно, и я надеюсь, что он не заметит этих ноток в моем голосе. А еще немного приревнует. Интересно, он в курсе что Андрей загремел за решетку?

— На самом деле я к вам, — он говорит медленно, безэмоционально, лениво, но блеск на дне его глаз выдает нетерпеливость мужчины.

Господи, как же я оказывается скучала по нему. Я даже не моргаю, боясь что Давидов на моем пороге окажется лишь миражом и исчезнет, стоит мне прикрыть веки.

— Простите, но мы не знакомы, если хотите поговорить – запишитесь на прием, - произношу напыщенно и задираю голову.

Все же обида берет верх. Хочется чтобы ему было плохо, точно так же как и мне все эти дни. Козел безрогий!

Почему-то в этот раз я не чувствую опасности, исходящей от него. Или же это у меня напрочь отключилось чувство страха? Я пытаюсь закрыть дверь прямо перед носом мужчины, определившись что больше всего на свете не желаю видеть это наглое лицо, которое все что делало - врало, но он не дает.

— Вы не поняли, мы поговорим сегодня. Прямо сейчас, - на его лице появляется оскал. Он включился в игру, - понимаю я, иначе почему повторил фразу точь в точь как в нашу первую встречу?

Я не успеваю среагировать, не успеваю захлопнуть дверь перед его носом, как мужчина толкает меня внутрь, переступает порог моего дома без приглашения и с грохотом захлопывает за собой дверь. Я оказываюсь в ловушке. Вместе с ним. Коленки подгибаются, руки дрожат. Я наблюдаю за тем, как Марат окидывает взглядом заваленную коробками гостиную, а потом медленно снимает с себя верхнюю одежду.

— Что тебе нужно? – Я стараюсь не показывать своего нетерпения. Руки живут собственной жизнью, желают прикоснуться к мужчине.

— Поговорить.  Разговор непростой, Кристина, и тебе лучше присесть. Вот на тот комод, например. А еще снять трусики и раздвинуть для меня свои прекрасные ножки, потому что все о чем я мог думать все эти гребанные несколько недель без тебя: как буду трахать тебя весь день во всех позах, — усмехается он, надвигаясь на меня.

Я фыркаю в ответ, скрещиваю руки на груди.

— Вы извращенец. Покиньте мой дом.

— Нет, Кристина, и  в этот раз нам никто не помешает.

Он возвращается к двери и закрывает на замок. Хищно усмехается и эта улыбка парализовывает меня. Дышать становится тяжело, я собираю все свои силы и отступаю назад, готовая сорваться с места в любой момент. Не хочу его видеть. Не хочу так просто сдаваться, хоть и хочется!

—  Выметайся из моего дома, повторять не буду. — Я сжимаю руки в кулаки, дрожа от ярости. Как он посмел заявиться ко мне после всего что натворил?