— Он хоть настоящий? Или купил в ближайшем детском магазине, чтобы навести на меня страху, — я провоцирую его, действую безрассудно, но иначе не могу. Я должна что-то придумать. Сейчас же. Иначе останусь без всего.

— Оглохла, что ли? — тычет в меня оружием Марат, и я замечаю, что и он нервничает. — Вышла, быстро, — он повышает голос, отчего просыпается Даша. Я не двигаюсь с места. Если он думает, что под угрозой жизни я отдам ему ребенка, то он очень ошибается.

— Я никуда не выйду, — говорю уперто.

— Сань, помоги даме, пожалуйста, — его голос звучит едко, он обращается к водителю, при этом все так же смотря в мои глаза. Я с силой прикусываю внутреннюю сторону губы, чтобы не расплакаться. Мне не справиться с двумя громилами, они с легкостью смогут избавиться от меня.

Безысходность накрывает меня с головой. Здоровяк открывает дверцу с моей стороны, хватает меня за локоть, вытаскивая из машины.

— Ребенка оставь. — Марат наклоняется ко мне, забирая у меня Дашу. Я умоляюще смотрю на него, надеюсь на его сочувствие, понимание, но мужчина холоден, как и его оружие.

Саня бесцеремонно выталкивает меня из салона автомобиля. Я хватаюсь руками за дверцу, не желая отдавать им свою малышку, ору, умоляю вернуть ее мне. До крови сдираю ногти об железо, в последний раз смотрю на заплаканное и испуганное личико своей девочки, прежде чем передо мной захлопывается дверца и я заваливаюсь на грязный асфальт в светлом кашемировом пальто.

Внедорожник резко срывается с места, я же кричу вслед ему. Бегу что есть силы. Срываю голос от отчаяния, а потом резко, в одно мгновенье, останавливаюсь. Словно что-то щелкает внутри меня, охлаждая, переключая на другое.

Я запомнила номера машины. Они отпустили меня. И это главное. Теперь нужно как можно быстрее остановить попутку и позвонить отцу. А еще в полицию. Дать им информацию о похитителе, и уже сегодня к вечеру Дашеньку вернут мне обратно. А за похищение на Марата откроют уголовное дело, и тогда он точно не сможет восстановить родительские права на мою девочку.

Я оглядываюсь по сторонам, но, кроме черного "гелика", вдали нет ни одной машины. Отряхиваю от грязи пальто из своей последней коллекции, кутаюсь плотнее, быстро замерзая под пронизывающим ветром. Впервые за долгое время молюсь и подрагиваю от нетерпения.

— Ну же, кто-нибудь, пожалуйста, — шепчу обветренными губами и вытираю грязными ладонями влагу на щеках, тем самым оставляя бурые разводы крови на лице.

Внезапно на горизонте вдалеке появляется автомобиль. Я ускоряю шаг, иду навстречу, машу рукой, а потом вдруг замираю. Сердцебиение ускоряется, когда я понимаю что это за машина. Первая мысль —  бежать, но по обе стороны дороги лишь поля. Укрыться негде. Я разрываюсь между тем, чтобы броситься на машину, и тем, чтобы как можно быстрее скрыться. Раствориться. Потому что это мой единственный шанс связаться с родными, рассказать о случившемся. Вернуть своего ребенка.

Что, если Марат решил убить меня? Или же закрыть где-нибудь, чтобы я не могла помешать его планам? Нет, мне все же нужно убежать. Это единственный шанс для того, чтобы выдрать из лап монстра свою дочь.

Я срываюсь с места и бегу, не разбирая дороги. Спотыкаюсь о крупные груды земли, вздрагиваю, когда слышу позади себя скрип тормозов. Оглядываюсь, задыхаюсь и бегу еще быстрее.

—  Нет, нет, нет, — хриплю, когда замечаю позади себя мужчину. Из-за того, что сапоги хоть и на невысоком, но все же на каблуке, в сравнении с Маратом я двигаюсь очень медленно. Он настигает меня за считаные минуты. Я кричу от разочарования, безысходности, а когда его рука хватает меня за ворот пальто, спотыкаюсь и падаю на землю.

Марат наваливается сзади на меня. Вес его тела не дает мне подняться. Я брыкаюсь, бью его ногой, но он крепко фиксирует меня. Теперь я лежу спиной на холодной земле, мужчина на мне. Смотрим друг в другу в глаза, молча буравим взглядами, лишь громкое дыхание нарушает застывшую тишину вокруг.

Тепло его тела согревает меня, омут глаз затягивает. Он слишком привлекателен для такого неприятного типа. Сердце в груди колотит быстро-быстро.

—  И что дальше? Убьешь меня? Кажется, здесь идеальное место, чтобы спрятать тело, до весны точно никто не найдет, — жалобно произношу я, уже почти смирившись со своей участью.

— У меня к тебе есть предложение, — так же тихо и хрипло произносит мужчина. Его горячее дыхание касается моей щеки, а взгляд исследует лицо. Его пальцы все еще с силой сжимают кисти моих рук. До боли. До синяков. Я дёргаюсь, но безрезультатно. — Тихо, крошка, тихо, такую красоту жаль испортить, так что не рыпайся.

Он наклоняется ко мне еще ближе. Его нос утыкается в мою шею, и он вдыхает мой запах.

— Ты можешь и дальше быть с дочерью, но на моих условиях.

— Каких? — спрашиваю, не веря, что останусь в живых.

— Это мы обсудим, когда доберемся до дома. Так что? Будешь хорошей девочкой и без выкрутасов доберешься до тачки? — Смотрит на меня выжидающе, я же лишь задыхаюсь в ответ и не могу произнести ни слова.

— А какой второй вариант?

— Остаться в одиночку посреди пустой трассы. Доберёшься до дома к вечеру на попутке, но дочь уже  вряд ли увидишь.

Глава 8

Марат

Черные глаза укоризненно смотрят на меня. Я чувствую себя хреново оттого, что довел Кристину до такого состояния, но эта упертая баба не сделала бы так, как мне нужно, а времени играть больше нет.

Во взгляде Аникиной пылает ужас, она задыхается, хрипит подо мной. Царапается. Я бы предпочел, чтобы она смотрела на меня иначе. С желанием. Прошлась острыми ноготками по моей оголенной спине, оставляя отметины, задыхалась в экстазе на чистых белых простынях. Чтобы кричала от удовольствия. Обычно так и делают девушки, которые оказываются подо мной, но не эта. Эта вообще не похожа ни на одну из них.

Я долго следил за Кристиной и ее семьей. Долго подбирался ближе, пытался понять, как лучше действовать, думал медленно подвести к тому, что она сама отдаст мне девочку, но она вцепилась в нее, как в любимую игрушку, не желая отдавать. Или же и в самом деле так любит? Мне сложно представить, что можно полюбить чужого ребенка, хотя у женщин-то все по-другому.

Я и в самом деле собирался оставить ее здесь. Ничего бы страшного с Кристиной не случилось, поймала бы попутку, добралась бы до города, поплакалась папочке в жилетку, а в это время я был бы уже далеко от города, скрываясь от всех вместе с Дашей и своими людьми. Но девочка устроила истерику, орала так, что заложило уши, я не смог смотреть на это, не знал, как вести себя с детьми, поэтому  вернулся, сам не понимая, что буду делать еще и с Кристиной. А главное, как сделать так, чтобы не нажить себе еще одного врага в виде ее отца. Ведь ясное дело, при первой же возможности свяжется именно с ним.

– Так что выбираешь? – спрашиваю, отдышавшись от быстрого бега.

Девушка молчит, зыркает на меня своими огромными глазищами, из которых скатываются слезинки, в очередной раз напоминая мне, какой я подонок. Я не поступаю так с женщинами, но придумать что-то другое просто не было времени.

Наконец-то она оживает, приоткрывает свои пухлые губы, вызывая совершенно непозволительные фантазии в моей голове.

– Хорошо, – выдыхает она, прикрывая глаза, словно ей больно. Я медленно отпускаю ее, поднимаюсь с земли, отряхиваю одежду и пристально наблюдаю за движениями Кристины.

Ее молочного цвета пальто полностью испачкано, на лице размазанная грязь вперемешку со слезами и чем-то темно-красным, напоминающим кровь. Невольно перевожу взгляд на ее руки и замечаю рану на одном из пальцев. Черт! Это Саня переборщил или она сейчас поранилась, когда убегала от меня?

– Ай, – вскрикивает девушка, пытаясь встать на ноги.

– Что такое?

– Ничего, – шипит сквозь зубы и морщится от боли. Пробует сделать несколько шагов, поджимает губы, напоминая маленькую девочку. – Кажется, я  вывихнула лодыжку.

– Чтоб тебя, – ругаюсь про себя и подхожу к Крис ближе. Она шарахается от меня, но я не виню ее за это, я не самый лучший пример добродетели. – Иди сюда.

Пока Кристина не успевает понять, что к чему, я беру ее на руки. Она вскрикивает, с силой обхватывает меня за шею, дрожит как трусливый зайка. Я делаю вдох полной грудью, и в нос ударяет приятный цветочный аромат ее духов. Кристина красивая. Очень. Миниатюрная брюнетка с полной грудью и сочной задницей. Жаль, что между нами не может ничего быть.

Девушка весит совсем ничего, поэтому я без труда добираюсь с ней до машины. Открываю дверцу и усаживаю ее на заднее сиденье, туда, где, заливаясь, плачет малышка.

– Солнышко, ну все, все, мама рядом.

Кристина обнимает ребенка, Даша вцепляется в неё своими маленькими пальчиками, а я так и застываю на месте, смотря на них. На ее месте должна была быть Яна. Как же все-таки странно распорядилась судьба. Несколько лет прошло с тех пор, как мы расстались, Яны уже давно нет в живых, а отголоски прошлого все еще вторгаются в мою жизнь, раз за разом нанося удар в самое сердце.

Вместо того чтобы сесть на переднее сиденье, я обхожу автомобиль и устраиваюсь рядом с Кристиной. Гелик срывается с места, мы на скорости мчим на запад страны, туда, где можно будет затеряться на время.

– Сань, подай салфетки, – прошу водителя.

Я достаю из пачки влажную салфетку, обхватываю пальцами лицо девушки и жесткими движениями начинаю вытирать испачканные щеки.

Она дергает головой, пытаясь освободиться, но я лишь усиливаю хватку и взглядом даю понять, что не стоит перечить мне.

– Успокойся, ты же не хочешь своим видом испугать ребенка.

— Ты уже и так сделал все что можно, чтобы «не испугать» ее. Посмотри, она, бедненькая, икает из-за того, что так долго плакала, — тихо шипит Кристина.