Кулинария не была моей сильной стороной, и почему я вдруг предложила дочери Глеба именно это, для меня оставалось загадкой. Но Маруся просияла в ответ и, присев рядом со мной на край постели, заявила:

— Испечём! И хоть я не умею — посмотрим рецепт в интернете.

И я не стала сдерживаться — расхохоталась в ответ на её слова.

31

Мы извозились с ног до головы, хотя ингредиентов в торте оказалось не так уж и много. Я поймала себя на том, что заметно расслабилась в компании Маруси. Да и сама девочка радовалась нашему времяпрепровождению так искренне, что я постоянно улыбалась.

— Папе точно понравится торт! — заверила меня Маруся, когда мы поставили чизкейк в духовку. — Особенно когда он узнает, что это мы с тобой его приготовили.

— Я тоже так думаю, — кивнула, не особо заостряя внимание на ее словах. — А теперь мигом в душ и переодеваться. А то мы все по уши в сливочном сыре.

Мы с дочерью Ледова отправились каждая в свою комнату, и стоило мне только остаться наедине с собой, как меня тут же охватили те же мысли, что и раньше. Стоило признаться самой себе — чем больше времени проходило с нашей совместной ночи, тем сильнее было какое-то… разочарование, что ли?

Направившись в душ, чтобы привести себя в порядок и успеть выйти из него до того, как наш чизкейк превратится в сожжённую массу, я приняла решение. Нужно будет поговорить с Ледовым и обсудить всё, что меня волновало. Прежде всего, случившееся вчера. А потом уже я стану делать какие бы то ни было выводы. Если, конечно, ко мне вернулось это право, которое было отнято без моего спроса.


Глеб вошел на кухню в тот момент, когда мы с Марусей доставали торт из духовки. Я почувствовала, с какой силой застучало моё сердце. Настоящий калейдоскоп самых противоречивых эмоций снова захлестнул с головой.

Ледов принёс огромный букет белых роз, и стоило мужу появиться на кухне, как я тут же ощутила на себе пристально-обжигающий взгляд. Возможно, сам Глеб думал о том же, о чём думала и я? Что будет дальше? Вчерашний день подвёл черту, или же стал новой вехой в наших с ним отношениях?

Что вообще было в голове этого человека? Я бы многое отдала, чтобы узнать это.

— Папа! Как красиво! — восхитилась Маруся, замерев на полпути к отцу с прижатыми к груди руками. — А мы с Алёной тебе чизкейк испекли! Судя по виду, он удался!

— Привет, — мягко поздоровался с дочерью Ледов, подошёл к ней и, взяв за руку, направился ко мне.

А у меня дух внутри захватило от этой картины, но в то же время внутренний голос зашептал:

«Это не та семья, которую ты бы выбрала сама. Её тебе навязали».

— Здравствуй, — тихо проговорил Глеб, протягивая мне цветы.

Когда я взяла их, привлёк меня к себе и коснулся губами виска:

— Я не стал тебя будить. Уехал рано — нужно было по делам.

В его глазах, когда он отстранился, мелькнуло что-то сродни тревоге.

— Спасибо, — поблагодарила Ледова за цветы. — Будем ужинать? А потом выпьем чаю с нашим шедевром.

Я растянула губы в улыбке, в которой наверняка имелось столько фальшивых ноток, что не заметить их было невозможно.

— Всё в порядке? — вскинул бровь Глеб.

— Более чем, — соврала в ответ. — Отдам цветы прислуге, чтобы поставили в воду.

Высвободившись из объятий Ледова, я направилась в столовую, где для нас уже вовсю накрывали ужин.


— Поговорим?

Глеб заглянул в нашу с ним спальню после того, как я, закончив ужин первой, удалилась из столовой.

Стоило только остаться наедине с собой, как я настолько разволновалась, что меня стало ощутимо потряхивать.

— Да… — мой голос прозвучал неуверенно, но после я кашлянула и повторила громче: — Да, давай.

Ледов вошёл в комнату. Это разительно отличалось от того, как он делал это ранее. Без стука, уверенно, давая понять, что именно он хозяин положения.

— Тебя что-то тревожит? — задал он вопрос, притворив за собой дверь.

Я нахмурилась. Неужели он думал, что теперь все тревоги исчезли, словно по мановению волшебной палочки?

— Многое, — призналась Глебу.

— Расскажешь?

— Может, я просто стану задавать вопросы, а ты — отвечать?

Ледов склонил голову набок, как будто ему нужно было обдумать это предложение. После чего кивнул:

— Постараюсь ответить на все твои вопросы.

Уже неплохо.

— Как ты нас нашёл? Я спрашивала об этом ещё вчера.

Меня действительно волновал этот вопрос, потому что сомнений во всём было столько, что я не знала, развеются ли они хоть когда-то.

— Скажем так, есть дополнительные способы слежения помимо спутниковых систем. Ими оборудованы все мои машины. Особенно те, которыми управляю не я, а водители.

— Потому что никому не доверяешь?

— И это тоже. И потому что всё должно быть под контролем.

Глеб приподнял уголки губ, но было видно, что веселья в этой улыбке нет ни на грамм.

— Как так получилось, что за рулём машины был… этот… тип?

Теперь Ледов поморщился. Посмотрел на меня долгим взглядом, после чего отошёл и, заложив руки в карманы брюк, принялся смотреть в окно.

— Я не знаю, что тебе сказать на это. Мой просчёт. Моя невнимательность. Какая-то чёртова удача, которая постоянно давала ему быть на шаг впереди.

— Понятно.

Мне вспомнились слова Глеба, когда он говорил моему отцу о том, что является единственным, кто способен меня защитить. Совсем недавняя «я» сейчас бы припомнила это Ледову. Сейчас же у меня не было такого желания. Только какая-то бесконечная усталость.

Да, именно её я и ощущала. Усталость. Как только адреналин исчез, его заменило прямо противоположное чувство.

— Алёна… послушай… сейчас всё иначе.

Глеб подошёл ко мне, опустился на колени перед кроватью, на краю которой я сидела. Взял мои ладони в свои руки, взглянул снизу-вверх.

— Его больше нет. Мы можем жить свободно и спокойно. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Абсолютно всё.

Я не знала, что ответить. Прислушивалась к себе и не находила слов. Кроме тех, что вертелись на языке, просто я не понимала до этого момента, что именно сказать. А сейчас — знала.

— Вот именно. Его больше нет и сейчас всё иначе.

Выпростав руки, я поднялась с кровати. И прежде чем выйти из спальни, попросила:

— Хочу переночевать в комнате для гостей. Не трогай меня до утра, пожалуйста.

А через мгновение дверь за мной тихо притворилась.

32

Когда я спустилась к завтраку, намеренно задержавшись в комнате как можно дольше, с удивлением обнаружила Ледова собственной персоной. Он сидел за ненакрытым столом, что-то просматривая в телефоне. Увидев меня, поднялся навстречу, улыбнулся. Не как делал это обычно, а робко, что ли.

Я мысленно фыркнула. Робко. И придет же в голову такое. Этот мужчина совсем не способен был ни на робость, ни на что-то подобное.

— Я думала, ты уже уехал, — сказала как можно спокойнее, присаживаясь на стул, который для меня отодвинул Глеб.

Я и вправду не только так думала, но еще и надеялась на это, если уж быть совсем честной. За прошедшую ночь, которую провела почти без сна, о многом передумала. И собиралась сказать о принятом решении Ледову, но надеялась, что это подождет до вечера.

— Доброе утро, — поздоровался он, вновь устраиваясь на своем месте. Позвонил в колокольчик, давая понять, что завтрак можно подавать. — Я отвез Марусю с няней и вернулся, чтобы позавтракать с тобой.

Я медленно расстелила салфетку на коленях. Глеб меня сбивал… особенно с тех мыслей, которые переполняли мою голову. И это было неправильно.

— Вот и хорошо, — растянула я губы в улыбке. Дождалась, пока прислуга наполнит наши чашки кофе и обратилась к мужу: — Как раз хотела с тобой поговорить.

Он дернулся, как от удара. Видимо, понимал, о чём пойдет речь.

— Алёна… давай куда-нибудь уедем. Хочешь на неделю? Хочешь — на месяц? Возьмём с собой Марусю, просто ото всего отвлечёмся, — проговорил Глеб, пока я отпивала кофе, хотя мне кусок в горло не лез.

— Глеб… Я не хочу, — покачала я головой. — Вообще я собиралась сказать тебе, что пока планирую переехать к родителям.

— Я против.

Его слова прозвучали как-то… сдавленно. Как будто на шее Ледова сомкнулись чьи-то пальцы, мешавшие ему говорить. Я была готова к этому самому «против». Мало того, если бы он сказал что-то иное — сильно бы удивилась.

— Причины, по которой ты меня… похитил, больше нет, не так ли? — вскинула я бровь.

В разговоре возникла вынужденная пауза, пока на столе расставляли блюда с едой, от одного вида которой меня воротило. Я пристально смотрела на Глеба, он — отвечал тем же. И только по тому, как потемнели его глаза, понимала, что внутри у него бушует настоящий пожар. Внешне же муж был спокоен.

— Нет, её больше нет. Но я надеялся, что ты захочешь остаться рядом со мной, — наконец ответил он приглушённым голосом, когда нас оставили вдвоём.

— Я желаю иного. Я хочу вернуться к родителям и пожить дома.

— Алёна…

Он вскочил с места так внезапно, что я испуганно отшатнулась. А когда потянул меня за руку, понуждая встать со стула, моё сердце и вовсе стало биться в горле.

— Я люблю тебя… не хочу отпускать…

Глеб впился ртом в мои губы. Едва ли не до боли, словно хотел меня сожрать. Я инстинктивно вцепилась в его плечи, смяла ткань рубашки до белизны в костяшках пальцев.

И да… я загорелась. Зажглась неистовым желанием, почти таким же, которое испытывала, когда была в постели с мужем. Только теперь оно было пропитано чем-то горьким, как будто на губах полынь осталась.

— Хватит! Хватит, Глеб! — выдохнула моляще, оттолкнув мужа от себя.