Я свела брови. Персонал, работающий на Ледова, совсем не соответствовал тому, каким для меня был хозяин этого жилища. Это понуждало постоянно быть начеку.

— А вы можете звать меня Алёной, — всё же откликнулась я, мысленно добавив про себя, что рассчитываю на то, что слишком долго лицезреть меня в доме Глеба им не придётся.

Желание съесть хоть что-то было таким сильным, что я не сдержалась — принялась за блины. Возможно и стоило объявить голодовку, но я уже понимала — долго так не вынесу.

Через несколько минут кухарка с няней вышли из кухни, и мы с Марусей остались вдвоём.

— Скажи… я тут услышала ваш разговор с Ниной, — начала я издалека, отставив чашку с кофе. — Вы говорили о твоей маме…

Я понимала, что эта тема слишком скользкая, и я ступаю по тонкому льду, но и сидеть сложа руки не желала.

— Да, о маме, — кивнула Маруся. Вроде бы восприняла мои слова спокойно, и я выдохнула с облегчением.

— Она любила музыку? — продолжила я расспросы.

— Да. У неё даже целая музыкальная группа была.

— Вот как? А название не скажешь?

— Ой… — дочь Ледова потёрла лоб, а я в очередной раз удивилась тому, насколько она порой ведёт себя по-взрослому. — Что-то с вареньем связано.

— С вареньем? — удивлённо вскинула я брови.

— Да. Точнее… с джемом! Вот. Но точно не помню.

Я кивнула, мысленно делая пометку, поискать в интернете, когда будет такая возможность, что-то о группе, связанной с джемом.

— А как мама погибла? — после некоторых раздумий, тихо спросила я, и даже губу закусила, ожидая ответа от Маруси.

И почти сразу поняла, что вот это как раз и было хождение по тонкому льду.

Дочь Ледова стала ёрзать на стуле, словно ей хотелось вскочить и сбежать, но она уговаривала себя остаться на месте. А по прошествии пары минут, обернувшись на дверь, ведущую в кухню, Маруся подалась ко мне и прошептала:

— Идём! Я кое-что тебе покажу!

11

Я застыла на месте, потому что в голову вдруг полезли совершенно дурацкие мысли. Может, у Ледова тут какой-нибудь храм имени его покойной жены? Или вообще — комната-склеп, где лежит её бренное тело? Даже нервный смешок с губ сорвался, настолько вдруг неспокойно стало от картинок, замелькавших перед глазами.

— Кое-что — это что? — всё же спросила я шёпотом, на что дочь Глеба потянула меня за руку, понуждая подняться на ноги.

— Идём! — повторила она.

Мы покинули кухню и вышли в коридор. Маруся заозиралась, словно в шпионском фильме, после чего приложила палец к губам и скомандовала:

— Тише!

Это усилило мои страхи, но в то же время разбудило любопытство.

Пока мы с малышкой поднимались по лестнице на третий этаж, я успела убедить себя, что наверняка ничего страшного эту путешествие мне не принесёт. Вряд ли Глеб при наличии в доме маленького ребёнка обустроил то, что я успела нарисовать себе в фантазиях.

— Это здесь, — всё тем же шёпотом сказала Маруся, когда мы оказались перед дверью.

Вроде бы обычная дверь, одна из тех, что располагались по обеим сторонам коридора, но у меня сердце при виде неё застучало, как ненормальное.

— Ты меня только подсади, — продолжила девочка, указывая наверх. — Или сама достань.

— Достать что? — не сразу поняла я, когда воззрилась туда, куда смотрела Маруся.

— Ключ, конечно! — ответила она и добавила: — Подсадить сможешь?

Я сомневалась ровно долю секунды, за которую в голове моей пронеслось столько мыслей, что хоть караул кричи. И всё же пришла к выводу — если уж Ледов сделал так, что я оказалась запертой в его доме, пусть будет готовым к моему неподчинению и желанию узнать факты его жизни.

Подхватив Марусю подмышки, я приподняла её над полом. Девочка оказалась на удивление лёгкой, а может, это в моих венах взыграл адреналин, потому я сама себе показалась очень сильной.

— Всё, взяла! — сказала она, и я опустила её на пол.

В ладошке Маруси и впрямь был зажат ключ, которым она очень быстра открыла замок. Распахнула дверь и я сделала глубокий вдох, когда оказалась на пороге комнаты, в которую мы с дочерью Ледова в данный момент проникали самым незаконным образом.

— Ты только ничего не трогай, — наказала мне Маруся, закрывая за нами дверь. — А если тронешь, клади обратно так же, как и было.

Трупов в комнате не оказалось, что не могло не радовать. Музея памяти — тоже. По сути, здесь было нечто вроде кабинета. Стол с компьютером, возле которого валялись кипы бумаг. Диван, оставленный возле него пустой бокал. Пепельница на подоконнике. Стеллажи, заставленные книгами, на которые я даже не взглянула.

— Что это? — спросила я у дочери Ледова, особенно не надеясь на вразумительный ответ.

— Я не знаю, — пожала та плечами. — Но папа часто запирается здесь. Кажется, изучает, как погибла мама.

Я решилась и подошла к столу. Здесь были три вороха бумаг — распечаток с каких-то сайтов. Взяв одну из них, поняла — обычные информационные таблоиды. Посвящённые Марине Ледовой.

«Супруга известного бизнесмена Глеба Ледова сегодня утром была обнаружена мёртвой в своей машине, которая не вписалась в поворот».

Я нахмурилась и перевела взгляд на Марусю. Та устроилась на диване и, подложив под себя руки, покорно ждала, когда я ознакомлюсь с бумагами.

Прихватив одну из пачек, я устроилась в кресле и начала наскоро просматривать всё, что имелось в наличии. Интересно, Маруся уже умела читать? Успела изучить то, что ей совершенно не предназначалось?

«Солист группы «Суит Джем» был обнаружен в машине с разбившейся насмерть Мариной Ледовой. Его состояние оценивается как крайне тяжёлое».

Вот! То, о чём говорила дочь Глеба. Группа «Суит Джем» и какой-то таинственный солист…

Я пробежала заметку глазами, но ничего особенного не нашла. Чёрт побери! Да тут даже его имени не было!

— Алёна! Папа приехал! — выдохнула Маруся так внезапно, что я едва не выронила бумаги, которые просматривала.

— Что?

— Папа приехал! Скорее клади всё обратно!

Я наскоро сложила распечатки ровно и бросила их на стол. Мы с Марусей ретировались из комнаты так быстро, что мне оставалось лишь гадать — не забыла ли я каких-либо улик там, где им совершенно не полагалось быть.

Выбежав в коридор, я заперла комнату на ключ и положила туда, откуда совсем недавно его достала Маруся, мысленно решив, что при первой же возможности вернусь сюда и изучу всё подробнее.

— Я в детскую, — выдохнула малышка, когда мы спустились на второй этаж.

— А я к себе, — сказала в ответ, и мы разбежались по разным сторонам.

Только когда за мной захлопнулась дверь в комнату, отведённую для меня Ледовым, я почувствовала себя в относительной безопасности.

Впрочем, стоило мне только подойти к окну, я поняла, что зря мы с Марусей так быстро ретировались с места преступления.

Глеб только что вышел из припаркованной машины и стоял, засунув руки в карманы брюк, ожидая, когда мой отец вытащит что-то из багажника.

Да! С Ледовым приехал мой отец! Но радостно бьющееся при виде него сердце пропустило удар, стоило только мне увидеть, как он… вытаскивает из багажника две сумки.

Очевидно — с моими вещами.

12

Я выбежала из комнаты и устремилась на первый этаж. Застыла у входной двери, ожидая, когда в дом зайдёт отец.

— Папа! — выдохнула тихо, бросаясь ему на шею, стоило только отцу появиться на пороге дома Ледова.

Сумки с глухим стуком упали на пол, и я огромным усилием воли заставила себя не думать о том, что папа приехал, чтобы сообщить мне о каких-нибудь ужасных вестях. Например, что я остаюсь жить с Глебом.

— Лён! — вторил мне отец, крепко прижимая к себе. — Как ты?

Он отстранил меня на вытянутых руках и всмотрелся в моё лицо.

— Я в порядке… Забери меня отсюда, — попросила, веря в то, что уж папа точно не оставит меня в беде.

И тут же внутри зародилось ужасающее чувство, когда увидела, как отец делает рваный вдох.

— Пап..? — вопросительно обратилась я к нему. — Ты же заберёшь меня отсюда?

Молчание.

Что вообще, чёрт бы всё побрал, происходило? Какого чёрта отец сейчас отводит взгляд, как будто даёт понять этим, что капитулировал перед сложившимися обстоятельствами?

— Мы поговорим все вместе, — вклинился в беседу Ледов, которого мне сейчас хотелось придушить. — Давайте пройдём в гостиную.

И я не выдержала.

— В какую гостиную? Я не хочу никуда проходить! — выкрикнула, отступая от отца на шаг и воззрившись на Глеба. — Я хочу просто уехать из этого дурацкого дома и держаться от тебя подальше!

Эти слова были обращены к Ледову, который и бровью не повёл. Зато отец вступил в разговор вместо него.

— Лён… давай просто поговорим, хорошо?

Вся ситуация походила на какой-то жуткий сюрреализм, в который я попала совсем не по своей вине. Какого вообще чёрта случилось? Почему сейчас мой родной папа даёт мне понять, что моё похищение — что-то из разряда нормальных вещей?

— Мы поговорим, — кивнула я, и голос мой дрогнул. — Но о чём бы ни пошла речь, я хочу уехать отсюда с отцом!

Я заметила, как папа и Ледов переглянулись. Не знала, что нёс в себе этот молчаливый обмен взглядами, зато была убеждена в одном — оставаться в доме Глеба я не намерена. И пусть хоть метеорит на Землю упадёт, моё желание останется неизменным.

Мы прошли в гостиную и устроились на диванах. Сумки, привезённые отцом, так и остались валяться возле входной двери.

Я села рядом с папой, Ледов расположился напротив нас. Смотреть на него мне не хотелось. Я надеялась лишь на то, что наша беседа будет кратковременной, и в итоге окончится тем, что отец заберёт меня домой. Иного развития событий даже не рассматривала.