– Ненавижу тебя! Я тебя ненавижу! Сволочь проклятая! Сволочь!

Я пришла в себя только когда поняла, что крепко прижата к Титову. Его стальная хватка причиняла дискомфорт, но это было ничто в сравнении с тем, что я чувствовала все эти годы.

«Я и вправду его ненавижу. Кем бы он ни оказался. Даже если это Сева – меня и тогда будет от него воротить».

– Всё, Лина… всё.

Влад ссадил меня с себя на диван, поднялся и, взяв конверт, протянул его мне.

– Открывай… И хотя я уже знаю, что там, это ничего не меняет.

Я взяла плотную бумагу, показавшуюся мне сейчас тяжелее свинца. Села обратно на своё место, и когда Оля сжала мою ладонь ледяными пальцами, – вздрогнула. Наверное, и впрямь именно подруга сейчас была тем самым единственным якорем, за который я могла ухватиться и остаться наплаву.

Разорвав конверт, я вытряхнула из него содержимое на стол. Здесь были несколько листов, сложенных вдвое, банковская карточка и какое-то послание, написанное на половинке бумаги.

«Лин… только не падай в обморок», – прочла я строки, и мне стало нехорошо.

Именно в этот момент в сознание ворвалось одно-единственное верное понимание, теперь уже точное, подкреплённое доказательством, что я держала в руках. Сева жив. Он сидит напротив, смотрит на меня и ждёт, как я отреагирую на его же письмо, отправленное мне несколько лет назад.

Отправленное в тот момент, когда я считала, что он мёртв. Когда я уже его похоронила.

«Я знаю, что ты хочешь другой жизни. Я и сам устал жить в том дерьме, в котором мы с тобой существуем. Именно поэтому пошёл на то, на что пошёл. Я жив, Лин… Но пока это должно оставаться секретом».

– А-а-а-ааа…

Я не сразу поняла, что автором этого звука, вырвавшегося из самого нутра, являюсь я сама. Он был похож на стон раненого животного, которого почти добили, и оно, понимая, что смерть близко, ревёт… но так жалобно, тихо, едва слышно.

Предсмертно.

– Лина… Лин, тчш! – шепнула Ольга, но её остановил Кирилл.

– Хватит! Хватит уже. Перестаньте разыгрывать этот спектакль.

Он так и сказал – спектакль. И я вскинула на Кира глаза.

– Ты ведь знал? Знал об этом?

Он опустил глаза, но тут же поднял на меня взгляд. Хмыкнул, как будто в этом всём было что-то смешное.

– Знал, да.

– С самого начала?

– Да.

– Тогда ты козёл, Кир.

Это уже слова Ольги, хотя, мне было плевать, кто их произнёс.

– Почему ты сказал, что это спектакль?

Мой вопрос тоже выходит жалобным и приглушённым, но мне всё равно.

– Потому что ты ведь явно знала обо всём, Лина.

Кир подаётся ко мне, а я отшатываюсь от него. Делаю шаг назад, как будто он ударить меня хочет.

– Знала о чём? О том, что Сева жив?

От этого всхлипа кружится голова. И не только от него. Чудовищное осознание, что они оба уверены в том, что я водила их за нос, убивает.

– Что за другая жизнь, Сева? Что ты сотворил? Что ты сотвори-и-и-ил?

Сначала Кравцов – я ведь теперь имею право называть его именно так! – делает какое-то неуловимое движение в мою сторону. Мне даже кажется, что он сейчас схватит меня, прижмёт к себе, станет просить прощения, умолять забыть о том времени, что я была без него… Но он лишь закладывает руки в карманы брюк и произносит равнодушно:

– Я сотворил то, что сделало меня тем человеком, который сейчас стоит перед тобой. И я предлагал тебе эту самую жизнь. – Он кивает на лист с запиской, которую я так и не дочитала. – Ты же выбрала иной путь. И даже если на той банковской карте, которую я тебе оставил, вся сумма осталась в сохранности, – фотографий, где ты извиваешься на коленях чужого мужика, пока твой муж аж целых пять дней лежит в могиле, это не отменяет.


Меня замутило. Знаете это чувство, когда находишься где-то вне окружающего мира, но ещё не потерял сознание? Внутри – страх. Страх расстаться с реальностью, но в то же время – ещё и страх остаться в ней, потому что она смертельно опасна.

– Я… не хочу здесь больше оставаться, – шепнула в никуда, не представляя, была ли услышана. – Не хочу…

– Лина…

Рядом со мной оказалась Ольга. Встала так, чтобы быть передо мной, словно закрыть собой хотела.

– Я ведь уже могу уехать? – спросила то, что мне самой казалось очевидным.

Ведь всё закончено. То, ради чего меня сюда привёз Титов, состоялось. Месть. Он хотел видеть меня раздавленной? Сейчас у Влада было всё, чтобы он чувствовал себя удовлетворённым.

– Нет! – прогремел его голос, и я посмотрела на «мужа».

– Я просто хочу уехать! Ты ведь получил, что хотел?

Он всматривался в мои глаза, после чего невесело усмехнулся.

– Тебя даже не волнует вопрос – о каких фотографиях я говорил?

– Сева, побойся бога! Ты же видишь, что с ней творишь! Перестань её добивать! – вмешалась Ольга.

– Я разговариваю не с тобой, – мотнул он головой.

– А я – с тобой! – выкрикнула Оля. – Что ты творишь, Кравцов? Какого хрена всё это затеял?

– Я же сказал… я разговариваю не с тобой.

Подруга стояла, прикрывая собой, как будто была уверена, что вот-вот Титов, Кравцов – или кто там был под этой маской? – нападёт и уничтожит меня. И собиралась меня защищать.

– А я повторю то, что уже сказала… Хватит, Сева! Хватит этого дерьма. Ты один раз её уже убил, сейчас хочешь снова?

– Не надо пафоса, Оль. Ты думаешь, мне сладко всё это время было? Да у меня до сих пор перед глазами, как она сидит на мужике каком-то, пока я ждал её… ждал там, где мы могли забыть вдвоём обо всём. О нищете, о том, что на всякую ху*ню обычную копить надо… Обо всём!

– Что это были за фотографии?

Я только теперь поняла, насколько тихо, жалобно и жалко звучит мой голос. Но спросить о тех злосчастных снимках и получить ответ на свой вопрос – было единственным шансом как можно скорее избавиться от этого ужаса.

– Там ты в клубе. Сидишь верхом на каком-то мужике. Отмечаешь мои похороны, видимо, – проговорил в ответ Титов ледяным тоном.

– Сева, хватит! – вновь подала голос Ольга, на что я коротко оборвала её:

– Не называй его так! Это не Сева. Он прав. Он стал другим человеком… А Кравцов для меня умер. Сегодня – окончательно.

Каких трудов мне стоило сделать так, чтобы в моём голосе зазвучали стальные нотки, было известно одному лишь богу. Но они были и придали мне сил.

– Если это всё, друзья мои, то давайте уже расходиться. Сегодня был тяжёлый день, – как ни в чём не бывало произнёс Влад, но не успела я ответить, как вновь заговорила Ольга.

– Это не всё. И я, как одна из тех, кого водили за нос, хотела бы кое-что прояснить.

Она посмотрела на Титова, но почти сразу перевела взгляд на мужа. Кир всё ещё сидел на своём месте и барабанил пальцами по подлокотнику.

– Без проблем, – пожал плечами Влад и, устроившись рядом с Кириллом, кивнул на места напротив. – Может, тоже присядете? Говорят, в ногах правды нет.

– Главное, чтобы она была в тех ответах, которые я хочу от тебя услышать, – хмыкнула Ольга и устроилась там, куда указал Титов.

Я же осталась стоять. Мне призрачно казалось, что так я хотя бы отчасти могу контролировать ситуацию. Хотя, по факту всё было яснее ясного. Ни черта у меня не было контроля. Ни над чем, включая собственную жизнь.

– Значит, начнём с начала, если ты не против, – произнесла Ольга, и Влад вновь передёрнул плечами.

– Я не против.

– Окей. – Оля взяла паузу, сделала глубокий вдох, и задала первый вопрос: – Ты решил инсценировать свою смерть, чтобы заработать денег?

– Да.

– Как это делается?

– Тебе просто так или…

– Без «или», Кравцов. Как?

– Мне предложили встать во главе фирмы. Она отмывала деньги. Должность крутая. Но и такая же опасная. Потом я официально умер. Отработал заработок. Вложил деньги туда, где они принесли доход. Так пойдёт?

– Пойдёт. Значит, ты оформил вклад на карту, написал записку… – В этот момент Ольга начала перебирать бумаги, так и валявшиеся на столе. – О, даже купил билеты. В Испанию.

– Именно.

– Когда курьер принёс эти документы Элине?

– На следующий день после того, как меня похоронили.

– Как тебе это удалось провернуть?

– В нашей стране – и думаю, не только в нашей – всё решают деньги.

– Окей, понятно. – Ольга склонила голову набок и вновь посмотрела сначала на Влада, потом – на мужа. – Дальше всё просто было, да, Кравцов? Тебя опознавали Кирилл и твоя мать. Она тоже ведь в курсе, что ты жив?

– В курсе.

– Прекрасно. Лине было сказано, что труп слишком ужасен, чтобы она на него смотрела. Хоронили тебя тоже в закрытом гробу. Всё идеально.

– Так и есть. Всё прошло, как задумано.

– Только Элина не открыла конверт. Не увидела, что её грёбаный муж жив! Не понимала, что ей пора перестать рыдать в три ручья. Пора перестать не спать и не жрать!

– Оль… ну хватит, правда…

Кирилл закатил глаза и я буквально приказала себе оставаться на месте, чтобы не броситься к нему и не поколотить ещё и мужа Ольги.

– Что ты хочешь сейчас от меня услышать, Оля? – спросил Влад, глядя на мою подругу.

– Хочу составить полную картину событий. Всего лишь. – Её голос прозвучал ровно. Киру она не ответила. – Что было дальше, Сева? Тебе прислали фотографии? Что на них было?

– Кажется, я уже дважды это озвучил. – Титов переглянулся с Кириллом, от его взгляда мне стало окончательно мерзко. – На фотографиях Лина была в клубе, сидела на каком-то мужике и извивалась от радости, что её муж мёртв.

– Прямо извивалась? На фотографиях? От радости? Надо же, до чего техника дошла! – притворно восхитилась Ольга, и когда Влад поморщился, добавила: – Когда были сделаны эти снимки?

– Я тоже это озвучил.

– Повтори.

– Через пять дней после того, как Лина узнала, что я мёртв.

Я судорожно вздохнула. Прикрыла глаза, запрокинула голову. Нельзя было разрешать себе плакать. Этот человек не заслужил ни слезинки, хотя моё горе и исчислялось океанами, выходящими из берегов. Но сейчас плакать было нельзя…