Оксана Волконская - Я тебя проучу

- Все будет хорошо.

И был таков. А по дороге, судя по всему столкнулся с Андреем, которого сестра все-таки запихнула на кухню. А тот так и замер в дверях, увидев меня:

- Лиза? Что ты тут делаешь? Что-то случилось?

В последнем вопросе слышалось беспокойство, от которого на душе стало чуточку теплее. Но ответить я не успела. Раздался вопль: «Мы ушли» и хлопнула дверь. Мы остались в квартире вдвоем.

- Лиза? – вновь повторил Андрей, сделав шаг ко мне и снова замерев в какой-то неловкой позе. Впрочем, я была не лучше. При его появлении вскочила со стула и теперь тоже стояла и смотрела на него, молча кусая губы.

Скажи уже что-нибудь, идиотка!

- Случилось, - выдавила из себя я. Андрей сделал еще несколько шагов ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки.

- И что же?

- Меня партнер бросил, - с нервной усмешкой выдала я. – Обманул.

- Леня? – удивился он, протянув ко мне ладонь, но так и замер с вытянутой рукой.

- Ты! – сердито буркнула я. Не так я собиралась начать разговор. Совсем не так. Но пока он изумленно на меня таращился, я стукнула его кулачком по груди. И меня понесло. – Корсаков, дебил, ты что творишь? Ты какого хрена из театра ушел, а?

Надо отдать Андрею должное, сориентировался он быстро. Мои руки перехватили, а саму меня прижали к себе так крепко, что ударить вновь не получалось. Да что там! Я даже пошевелиться не могла!

- А ты разве не этого хотела? – тихо спросил этот невозможный кретин, заставив меня вновь затрепыхаться в его объятиях.

- Что? – я попыталась вновь его ударить. Безуспешно. – Да как ты такое мог подумать? Идиот! Я бы никогда не стала просить тебя разрушить…

Договорить мне не дали. Сложно как-то разговаривать, когда тебя целуют. Страстно. Нежно. Отчаянно. Так, будто это последний поцелуй над бездной. Так, будто тебе отчаянно доказывают то, на что уже просто не хватает слов. Так, словно ты фарфоровая статуэтка какой-то там очередной китайской династии, которая стоит баснословных денег и которую жизненно опасно разбить. Будто ты самое дорогое сокровище в мире.

- Я тебя люблю, - вдруг просто и незатейливо сказал Андрей, прервав поцелуй и прижавшись теплыми губами к моему виску. И все. Я рухнула в пропасть. А стены, которые так старательно возводила, остались где-то там, далеко… Или высоко.

- Я люблю тебя, - вновь повторил Корсаков с неожиданной твердостью в голосе. – Если для твоего спокойствия нужно уйти из спектакля, где ты играешь, я уйду. Если для того, чтобы ты мне поверила, нужно будет осаждать тебя сутками, я буду осаждать. Если для того, чтобы все исправить, тебе нужно время, оно у тебя будет. Все, что ты захочешь. Больше, чем слова. Поступки.

С каждым словом мои пальцы все сильнее вцеплялись в его рубашку. Я этого не осознавала, я пыталась поверить, что действительно слышу эти слова. В реальности, не в моих мечтах. И да, он прав, дело не в словах. Дело в поступках. И он неоднократно мне доказывал свою искренность. Умение держать слово. Несмотря ни на что. Даже на дурацкие обстоятельства, в которых мы познакомились, и его обман.

Простила ли я его? Еще вчера я, наверное, сказала бы, что нет. Сегодня я этого сделать не могла. Я понимала, как много для него значит каждый проект, в котором он принимает участие. Я понимала, что он добивался своей репутации не один день. Что он трудился буквально на износ (если я в этом еще когда-то могла сомневаться, то сегодня Катя просветила). И я знала, что он никогда, абсолютно никогда не сдается. А в этот раз он ушел. Просто потому что так было спокойнее мне.

И я просто не могла этого допустить.

- Я люблю тебя, - яростный шепот на грани проникал в самое сердце. И столько в нем слышалось эмоций, что я больше не могла молчать.

- Дурак ты, Корсаков, - приподнявшись на цыпочки, от души дала ему подзатыльник. – Какой же ты у меня дурак.

- У тебя? – переспросил он хрипловатым голосом, от которого по коже побежали мурашки.

- У меня, - я улыбнулась и посмотрела ему прямо в потемневшие глаза. – Я люблю тебя, Андрей. Стоп, - остановила его прежде, чем меня в очередной раз поцеловали. – Я тебя люблю, но пока ты не вернешься в спектакль, никаких отношений у нас не будет.

Я смогла его удивить, да. Он неверяще смотрел на меня, а затем я как-то неожиданно для себя утонула в его поцелуе. И где-то на вдохе услышала полувосхищенное-полураздраженное:

- Ведьма!

Из отражения смотрела совсем другая я – более взрослая, изысканная и в то же время завораживающая. Да, Олечка опять создала чудо и убежала.

- Волнуешься? – ко мне подошли сзади и обняли, теплые губы прижались к виску.

- Корсаков, твою мать! – пихнула эту заразу локтем в живот. – Платье помнешь, прическу, грим сотрешь!

- Все-все! – примиряюще поднял ладони вверх Андрей. – Я аккуратно. Ну и жизнь пошла, любимую девушку обнять не дают.

- Андрей! – почти прорычала я, невольно срывая свое настроение на парне. Потому что действительно боялась – до дрожи в коленках. Забыть текст, споткнуться, накосячить или еще что-нибудь.

- Лизка, какая же ты у меня дуреха, - вдруг улыбнулся он, и на щеках образовались залипательные ямочки. - Ты у меня самая лучшая, талантливая, роль прекрасно знаешь. Что переживать?

- Да потому что это премьера. Неужели ты не боишься? – возмутилась я.

- Боюсь, - вдруг послушно кивнул он и серьезным тоном продолжил. – Боюсь, что ты сейчас сама себя накрутишь. А мне твоя нервная система дороже всяких премьер.

- Дурак!

Да, этот день все-таки настал, причем как-то совершенно неожиданно для меня. Вроде бы еще вчера я шантажом вынудила Андрея вернуться в спектакль, а сегодня нас уже ждет премьера. Точнее, генеральная репетиция со зрителями. Но так ли это важно? За прошедшее время я ни разу не пожалела о своем решении.

Удивительное дело, но стоило только помириться с Андреем, и играть стало проще. Намного проще. Я больше не дергалась, каждый раз, стоило ему лишь ненароком ко мне прикоснуться. Вот только возникла другая проблема. Я тонула. Тонула в его любви, нежности, улыбке. Могла даже выпадать из реальности, засмотревшись на этого невозможного человека. Хотя, справедливости ради, он зависал точно также. В общем, можно с уверенностью сказать – вместе нам играть нельзя! Главное, запомнить это, на лбу себе вытатуировать и больше никогда не наступать на грабли!

- Так! – влетел в гримерку Егор. – Голубки. Что застряли? У нас спектакль минут через десять начнется.

- Ой! – подскочила я, порываясь вот-вот бежать к сцене. Но Андрей меня удержал и шепнул:

- Спокойнее, он нагнетает.

Но мы все равно пошли. И за минуту до начала спектакля мне шепнули:

- Дерзай, любимая. Это будет твой триумф.

На сцену в момент моего выхода меня буквально вытолкнули. Я думала, что буду запинаться, растеряюсь при виде наполненного зала, но нет… Бросив взгляд на темный провал я вдруг выпрямила спину и ступила в огни софитов, произнося идущее почему-то из самого сердца:

- Прекрасна я? О, не шути напрасно…

И больше я ничего не запомнила. Я даже не осознавала того, что делала и говорила – я просто жила на сцене. Любила, ругалась, умоляла… Все, что угодно. Я перестала быть собой. Я просто была Еленой, которая так яро, отчаянно, беззаветно любила своего Деметрия. Которая готова была пойти за ним на край света. И я, глядя в глаза Андрея, тоже понимала – я готова. На что угодно. И, что самое главное, в его взгляде отражалась точно такая же решимость.

Зал не отпускал нас долго, но мне казалось, что это длилось всего мгновение. И да, сегодня человеком-букетом была я. Мои руки, казалось, не могли вместить все те цветы, которые мне подарили. Но я их чудом удерживала. Рукам было тяжело, щеки уже болели от моих счастливых улыбок, но за спиной, казалось, росли крылья. Я была наполнена тем самым большим, всепоглощающим счастьем, о котором пишут в книгах.

Когда зрители нас наконец-то отпустили, Андрей помог оттащить все цветы в гримерку, аккуратно их сложил – мне не хотелось даже случайно помять признания зрительских симпатий. Я устало прислонилась к стене – ноги просто не держали.

А Корсаков жестом фокусника достал откуда-то коробочку и направился ко мне:

- Кажется, я еще не поздравил тебя с премьерой, солнце мое?

- Андрей, - укоряюще посмотрела я на парня, чувствуя, как губы все равно расплываются в улыбке. – Не надо никаких подарков, и…

Коробочку мне просто подсунули под нос с вполне незатейливым советом открыть.

Развязав ленты, я откинула крышку. На мягкой подушечке лежала небольшая, размером сантиметров в пятнадцать, фигурка. Но какая!

- Обалдеть! – прошептала я, боясь прикоснуться к куколке в белоснежной тоге.

- Я подумал, что тебе необходимо запомнить, этот день, родная. Поэтому… Я сделал несколько твоих фотографий в образе, договорился с одной знакомой о заказе и вот… Похоже, правда? – лукаво произнес Андрей, а я все не могла оторвать взгляд от фигурки с моими чертами лица.

- Корсаков, ты… - ошеломленно проговорила я и замолчала, подбирая слова.

- Любимый? – подсказал мне парень.

- Сумасшедший, - я привстала на цыпочки и поцеловала самого невероятного, талантливого актера, от которого я и сама сходила с ума. – Но да, любимый.

Интересно, можно ли быть счастливее, чем я сейчас? Риторический вопрос. Даже не хочу знать. Ты невозможен, Андрей Корсаков, но как я тебя все-таки люблю!

Ни Лиза, ни Андрей даже не подозревали, что совсем неподалеку от служебного входа их активно обсуждают поклонницы Корсакова, пришедшие на спектакль.