Всю дорогу до ворот я держал ее за руку. И в такси мы сели вместе на заднее сидение, где я сейчас же притянул малышку к себе, на что она очередной раз скривилась. Пусть кривится, сколько хочет, теперь-то я вижу и знаю, как на самом деле она тащится. Был бы я ей на самом деле противен, картинка была бы совершенно иной.

– На главную площадь, пожалуйста, – обратился к таксисту.

– Ты же не забыл? Сначала в аптеку. Мне нужны таблетки, – мельком глянула на меня.

– Я всё прекрасно помню. Будут тебе таблетки.

Ехали недолго, минут двадцать, притом таксист успел посетовать на пробки, а пробкой он назвал пять машин, скопившихся на светофоре, после чего рассказал, как в городе все подорожало, и предложил бормотуху, которую гонит его деверь. Удивительно, но я ощутил себя как на российском юге. А вот Яна сидела аки воды в рот набравши и за все время поездки ни разу не повернулась ко мне. Засранка! Хочется верить, после шопинга подобреет, хотя бы чуть-чуть.

Глава 25

Яна

До чего же мне хреново. Я чувствую себя тряпкой. Он вертит мной как хочет. Хочет, имеет, хочет, кормит против воли, хочет, тащит по магазинам. А я не имею права отказаться, потому что, твою мать, он выиграл меня в покер! Что за дичь?! В голове не укладывается…

– Приехали, – вот, опять хватает за руку и тянет за собой. И подводит к магазинчику с названием на вывеске «Farmacia». – Это аптека.

– Я догадалась.

Небольшой павильон встретил спасительной прохладой, лекарственным запахом и благоговейной тишиной. Стрельцов сразу направился к кассе и удивительно бегло заговорил по-испански, на что провизор моментом закивала, а уже через пару минут мне в руки всучили пакетик.

– Вроде то, что надо, – глянул на меня как-то холодно, даже раздраженно.

– Благодарю.

Дальше мы отправились вдоль улочки, где по каждую сторону от широкого мощеного тротуара тянулись самые разные магазинчики. Чего здесь только не было. Особенно поразило количество ювелирки на каждый квадратный метр.

– Желаешь, например, завтра посетить Вилла-Велла? – нарушил молчание. – Оттуда красивый вид открывается на город. Довольно романтичное место.

– Что может быть романтичного в крепости?

– А ты часто посещала крепости?

– Нет, – и посмотрела на витрину, за стеклом которой красовалась выпечка, пирожные, торты.

Вдруг мы сейчас же сменили курс и отправились именно в эту кондитерку. Похоже, Стрельцов действительно пытается быть милым, хочет побаловать собачонку лакомством.

– Выбирай, – подвел к витрине. – И даже не смей говорить, что ничего не хочешь.

– Почему же. Очень даже хочу. Вот это, – указала на огромный торт, усеянный фруктами и ягодами. С виду в нем килограммов шесть.

– А попа не слипнется? – усмехнулся.

– А ты купи, вот и узнаем.

– Да без проблем, но позже. Мы за одеждой приехали.

– На самом деле не надо мне никакого торта, – скорее отвернулась, – я хочу совершенно другого.

– Чего? – встал у меня за спиной.

– Домой. И забыть всё это как страшный сон.

– А ты сможешь забыть?

– По крайней мере, попытаюсь.

– Ясно. Скажи, а какие планы у тебя были на Шахова?

– Ты опять?

– Мне просто интересно, Яна, чего ты от него ждала?

– Я не буду отвечать. Это не твое дело. Тебя вообще не касается моя жизнь. Никак.

– Пока ты со мной, еще как касается. И мы с места не сдвинемся, пока ты не ответишь.

Все это время продавщица внимательно смотрела и вслушивалась в наш разговор, хотя и ничего не понимала, но любопытство ее прямо-таки разбирало.

– Ок, – резко развернулась. – Знаешь, какие мысли у меня были, когда я сидела в каюте с завязанными глазами? Я думала, я ждала, что мне сделают предложение. У меня перед глазами уже такая охренительная картинка была, я едва ли не пузырилась от счастья. И вдруг! Пуф! – всплеснула руками. – Все мечты, всё счастье, все надежды, любовь разбились вдребезги. А я… я оказалось в эпицентре этого массового разрушения, осталась истекать кровью от множественных порезов. Вот как оно было. Хотя, разве тебе это о чем-то говорит? Нет, конечно, – замотала головой, – ты в принципе неспособен ни понимать других, ни тем более сочувствовать им.

– Значит, – хмыкнул, – замуж собиралась. Я понял.

– Ты ужасный человек, Стрельцов.

– Это, с какого ракурса посмотреть, милая.

– С любого. Тот, кто потехи ради издевается над более слабым, хорошим и даже нормальным априори быть не может.

– Издевается? – в искреннем удивлении вскинул брови. – О нет, Яна. Над тобой я не издеваюсь. Мне приходится быть жестче, чем хотелось бы. А все потому, что ты постоянно сопротивляешься.

– Вот даже сейчас ты продолжаешь издеваться, делая вид, что ничерта не понимаешь, о чем я говорю.

– Я бы мог тебе сказать, что я на самом деле думаю, но ты пока не готова это услышать. И да, пора нам вернуться к нашим изначальным планам.

– Ненавижу тебя, – и пошла к двери.

– А в постели? – крикнул в спину. – В постели любишь?

Вот же сукин сын!

– Там еще сильнее ненавижу, – ответила не оборачиваясь.

– Не верю я тебе, – нагнал и открыл для меня дверь, – когда ненавидят, не стонут так громко и не трясутся от оргазма.

На этот раз я предпочла промолчать. Последнее слово всегда должно быть за ним, поэтому нет смысла стараться. И если честно, в чем-то он прав. Каждый раз я словно рассудок теряю, прогибаюсь под этого упыря и, черт возьми, получаю удовольствие в конце. Это же ненормально… унизительно и попахивает уже каким-то особым видом мазохизма.

Дальше была череда бутиков, где евровые ценники наводили на меня, то ужас, то уныние. Слишком дорого и слишком чревато для меня, ведь если Стрельцов так тратится, значит, будет и спрашивать по полной программе за эти траты. И кажется, мне понадобится еще один чемодан. Столько шмоток у меня за всю жизнь не было. Причем я себе ничего не выбирала, этим занимался Стрельцов с консультантами.

– Повеселее, Яна, – приложил ко мне сто первое платье. – Это же ваша девичья среда. Кофточки, юбочки, платьица. Иди, примерь.

И я пошла… легкое платье из тончайшего хлопка с выбитым узором село хорошо. Ну и как же без негодяя? Он снова ввалился в примерочную.

– Красиво, – положил руки на талию, погладил ткань, – тебе идёт.

– Мне столько одежды не нужно. До конца нашего, – еле выдавила последнее слово, – вояжа я не успею все сносить.

– Будешь носить после вояжа, – произнес с раздражением. – Или что? Выбросишь всё?

– Мне от тебя ничего не нужно.

– Правда? – в тот же миг взялся за ткань на груди и разорвал платье. – Так лучше? – прошипел. – Такое отношение тебе больше нравится?

– Псих!

– О да, психом я тоже могу быть. Только это не самая моя хорошая ипостась, – толкнул меня к зеркалу, заставил упереться в него руками. – И знаешь, когда я злюсь, я дико хочу секса.

– В примерочной? Серьезно? Посредственно! – что-то уже и не страшно.

– Может быть, но так возбуждает, – задрал подол, рывками стянул трусики до середины бедер, после чего я услышала звук расстегивающейся молнии, в следующее мгновение промежностью ощутила горячий член. А когда он вошел в меня, я опять поддалась и как последняя шлюха задрала задницу, чтобы этому уроду было легче двигаться. Теперь я ненавидела себя, а его… его я хотела.

Этот дьявол двигался медленно, предательски медленно, а мне не разрешал даже шевелиться, отчего внутри нарастал протест вместе с желанием немедленной разрядки, но в какой-то момент он вышел и… и все закончилось! Мерзавец застегнул ширинку, заправил в штаны рубашку и уставился на меня с издевательской ухмылкой на роже.

– Пойду, принесу тебе второе платье, если размер остался.

Какого хрена сейчас произошло? Что это вообще было? Я так и стояла как идиотка со спущенными трусами, в состоянии едва ли не болезненного разочарования, мне было ужасно стыдно и одновременно горько. Стрельцов наглядно показал, кто я для него – я вещь. Захотел, надел, захотел, снял и выбросил.

Когда за шторкой послышались шаги, я наконец-то очнулась и хотя бы трусы вернула на место.

– Вот, держи, – повесил на вешалку такое же платье, – а это давай сюда.

– Какой же ты моральный урод, – поспешила снять порванную вещь, – на, подавись, – швырнула тряпку ему в морду.

– Оно теперь пахнет тобой, – принюхался к ткани. – Переодевайся. У нас еще обувной на очереди.

Я точно пробка вылетела из примерочной и, не обращая внимания на негодующий взор подонка, вышла на улицу, где села на одно из оснований крыльца. Несмотря на жару, меня знобило. Но главное, сомнений в завтрашней авантюре не осталось.

Глава 26

Демьян

Твою мать… не надо было так с ней. Но я опять не сдержался. Когда только поганка поймет, что бороться со мной бесполезно, когда начнет видеть моё к ней доброе отношение? Я, между прочим, стараюсь.

Надеюсь, далеко маленькая гарпия не убежала.

И правда, не убежала. Яна сидела у входа, обхватив себя руками. Картина, честно говоря, весьма печальная.

– Есть хочешь? – присел рядом.

– Хочу, – и тут же отвернулась. – Я могу попросить тебя?

– Ну…

– Когда вернемся в апартаменты, дай мне отдохнуть. Я больше не могу… мне плохо.

– Давай руку, – протянул ей свою. Пожалуй, на сегодня хватит шопинга. У нас еще будет впереди несколько дней, успеем.

Яна без какого-либо желания подала руку.

– Мне жаль, что ты настолько болезненно на меня реагируешь, – поднялся и ее потянул за собой.

Понятное дело, она промолчала.

Остаток вечера прошел в уютном ресторане под звуки живой музыки, вино и запеченные морепродукты. Моя дикарка как всегда вяло ковырялась вилкой в тарелке, но хотя бы ела. А я не мог налюбоваться ею. Это уже смахивает на нездоровую зацикленность. Девчонка не идет из головы, я ее вижу своей женой, матерью моих детей, до ужаса боюсь ее потерять. Как какой-то оголодавший зверь, который бродит вокруг ягненка, к которому вдруг проникся чувствами и теперь мучается, вроде и сожрать хочется, а вроде и нельзя. Что за наваждение такое? Неужели та самая несуществующая любовь с первого взгляда? Или же я просто соскучился по натуральной бабе без загонов.