— Бери глубже, — он давит на мой затылок, и я слушаюсь.

А потом я, не прерывая процесса, поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с ним. Ни один мужчина не смотрел на меня так. Еще мгновение, и, клянусь, он просто сожрет меня живьем. Столько голода, жажды, черти в его глазах ликуют. Разглядывают меня, сидящую у его ног, и одобрительно кивают.

Оргазм шокирует. Я пытаюсь его скрыть, быстро опускаю глаза, а потом и вовсе закрываю их. Зажмуриваюсь. Моя промежность пульсирует, я трусь о собственную ногу. Я вся мокрая. Спазмы путают мысли, грудь под нашими с ним пальцами пылает огнем.

Он заставляет меня остановиться. Поднимается и толкает к креслу. Я быстро снимаю стринги, кладу локти на сиденье. Отголоски спазмов все еще дарят наслаждение, и мне жутко от мысли, что он войдет в меня и почувствует их. Поймет, как сильно мне нравится у него сосать. Что я кончаю только от этого.

Догадается и посмеется.

Кирилл разрывает упаковку с презервативом, пара секунд, и я ощущаю вторжение. На этот раз я уже знаю, как все будет, и полностью готова. У меня получается даже расслабиться, и я практически не чувствую боли. Он снова нависает, снова вколачивается в мое тело. Берет. Берет. Берет. Я успеваю только хватать ртом воздух, приглушенно стонать в свою ладонь, чтобы спрятать звуки.

Он берет меня быстро, мощно. Замирает на секунду, а затем ускоряется, кончая. Дышит тяжело и часто. Его запаха становится больше. Я каждой клеточкой чувствую, как ему хорошо, и неосознанно улыбаюсь.

Он выходит из меня, подтягивает штаны и, выпрямившись, идет в душ. Вновь не одарив меня ни взглядом, ни объятием.


От обиды уголки моих губ опускаются на целую секунду, но я быстро беру себя в руки. Подтягиваю ноги и обхватываю колени. Некоторое время так и сижу у его кресла. В пепельнице тлеет едва начатая сигарета, я беру ее и делаю затяжку.

У меня такое чувство, что я открываю для себя новый мир запретных удовольствий, и, с одной стороны, мне даже нравится, но, с другой… так хочется, чтобы обнял, сказал что-нибудь ласковое. Я слишком многого жду, мне надо радоваться, что он не делает мне больно.

Боже, что это вообще было? Растерянно тру лоб, пораженно качаю головой.

— Приведи себя в порядок и идем ужинать. Ты голодная, — говорит он из комнаты. Потом добавляет: — Поспеши, пожалуйста.

Я быстро поднимаюсь на ноги, параллельно натягивая лямки платья, и устремляюсь в ванную. Через полчаса мы будем сидеть в ресторане друг напротив друга, читать меню, выбирать блюда. Вероятно, снова молча. Никак не обсуждая то, что произошло на лоджии. Делая вид, что мы цивилизованные люди, что между нами обычные человеческие отношения.

Его черти будут на меня таращиться, они все знают. Даже мой сегодняшний секрет. Они-то точно поняли, их не обманешь.

Я быстро умываюсь прохладной водой, смиряясь с тем, что выровнять пульс получится нескоро.

Глава 25

Лада

— С кем у тебя была встреча днем? — спрашиваю, чтобы поддержать разговор.

— Это по работе, ничего интересного, Лада.

Я оказалась права, ресторан по всем пунктам просто замечательный! Он тоже расположен на горе, как и весь отельный комплекс. Мы сидим у панорамных окон, я то и дело любуюсь спокойным морем, закатными бликами на ровной глади. Теперь, когда я выспалась и поела, мне хочется спуститься к воде.

— У тебя встречи «по работе» за пределами стен арбитража? — возвращаюсь взглядом к собеседнику и приподнимаю бровь, словно поймала его с поличным.

Передо мной бокал белого вина, я машинально поглаживаю его ножку, поздно понимая, что провоцирую Кирилла этими движениями. Он замечает, конечно. И я продолжаю.

— Если бы у меня не было работы за пределами арбитража, то впускать домой любимую женщину греческого мажора было бы крайне неразумно с моей стороны, — парирует он с легкой улыбкой. Кажется, посмеивается.

— Я не его любимая и уж точно не его женщина, — отрезаю как можно резче. — Любимых не ставят в безвыходное положение, не зажимают в угол. Не натравливают на них половину города. Я сама по себе.

— Вскоре так и будет.

— Я бы хотела спуститься на пляж. Составишь компанию? Уже поздно, а одной мне не по себе. Если ты закончил, разумеется.

Мы игнорируем лифт и пользуемся бесконечной лестницей. Спустя каждые три-четыре пролета установлена площадка для отдыха с удобной лавочкой.

Небольшие волны омывают каменистый берег. Вечером туристов совсем мало, несмотря на выходной. Зато много свежего соленого воздуха! Мы решаем забраться на пирс, Кирилл идет первым, потом подает мне руку, чтобы помочь. Я вцепляюсь в его ладонь и не отпускаю, когда он хочет забрать руку. Возможно, он считает, что вырываться было бы невежливо, а может, ему тоже нравится касаться меня, но его пальцы вновь сжимают мои.

Мы стоим на небольшом стареньком пирсе, окруженном огромными валунами, я рассматриваю черную воду вокруг. Порыв ветра треплет мои распущенные волосы, я невольно ежусь, жалея, что не захватила кофточку. Тогда он подходит ближе и обнимает со спины.

— Теплее? — спрашивает.

Я не обманываюсь, романтики в этом жесте мало. Все, что он делает за пределами постели, — логично и расчетливо.

— Да, спасибо, — обхватываю его руки и осторожно поглаживаю. Веду то по, то против роста темных волосков.

В моих поступках зачастую логики недостаточно, всю жизнь я борюсь с излишней эмоциональностью и порывистостью! Но я правда стараюсь изо всех сил.

Время останавливается. В такие моменты хочется думать о чем-то глобальном. Постепенно я привыкаю к его присутствию, расслабляюсь и начинаю наслаждаться теплом его тела. Наверное, с ним так во всем — нужно привыкнуть, а потом придет удовольствие. Как-то бы научиться безусловно принимать его надежное, но одновременно ранящее тепло. Позволить себе греться, игнорируя прочие сопутствующие факторы. Он не жестокий, он просто меня не любит. Мы не обязаны любить всех, с кем занимаемся сексом. У мужчин с этим проще, чем у женщин.

Но почему-то ему хочется спать именно со мной. Не с Еленой, не с другими беспроблемными женщинами. Выяснить бы, что им управляет — навязчивый гештальт, о котором говорила Маша, месть, просто похоть?

Завтра я буду смелой и обо всем его расспрошу.

А потом мои мысли устремляются на опасную территорию. Я размышляю о том, что было бы, согласись я пойти с ним на то свидание три года назад. Леонидас как раз начинал активно настаивать на переезде из Москвы, его отец злился, что сын валяет дурака, а пора втягиваться в бизнес. Я не хотела. Осадчий нагружал работой, не обращая внимания ни на наш с Машей юный возраст, ни на неопытность. Лео злился, что я трачу свое время на каких-то чужих мужиков, ревновал, обижался.

Как бы сложилась моя жизнь, если бы я бросила грека еще тогда? Дала шанс помощнику Дубовой. Согласилась узнать его получше, позволила рассказать о себе, когда ему этого хотелось.

Да, он справился сам, но, возможно, именно я помогла бы ему прийти в норму. Потом бы радовалась его назначению. Переехала на юг в статусе жены судьи. Я могла бы поддержать своего мужа в трудную минуту, быть с ним рядом с самого начала. С самых низов, когда он работал по десять часов в день, получая за это полтора прожиточных минимума. Мужчины такое не забывают. Что-то мне подсказывает, Кирилл бы точно не забыл.

Я могла бы стать его девушкой иным способом.

Опасные мысли. Гнать их от себя надо. Он не должен мне нравиться, я просто инстинктивно тянусь к единственному сильному мужчине, который согласился обо мне позаботиться. Мои желания и потребности сейчас не имеют значения, ему должно хотеться меня трахать, я должна думать о его удовольствии.

Но я все равно стискиваю его предплечья, упиваясь физической силой этого человека и коконом, в который он меня спрятал от ветра.

— Тебе понравилось сегодня? — спрашиваю.

— Да, спасибо. Ты была хороша, — отвечает тем же самым тоном, каким объяснял, что его работа меня не касается. Мы снова о делах, а не о близости.

Минуло чуть меньше суток, как я пришла к нему. Слишком малый срок, чтобы привыкнуть к тому, что моя интимная жизнь — это теперь всегда о бизнесе, а не о чувствах.


Кирилл ведет рукой между моих грудей, затем собственнически поглаживает мой живот, я невольно прижимаюсь к нему ближе, слегка прогибаюсь в спине. Совсем каплю, чтобы он почувствовал мою доступность, но никто из проходящих мимо ничего не заметил.

Его ладонь возвращается к моей талии, объятие вновь невинное.

Судье нельзя позволять себе распутного поведения на публике, кто-то может заснять на телефон и выложить в сеть. И я ни за что не стану его провоцировать и толкать на что-то подобное.

— Я рада, — улыбаюсь.

Глава 26

Лада

Мы гуляем, пока не становится совсем темно. Затем немного выпиваем в баре, отогреваясь. Около часа ночи возвращаемся в отель. Пока чищу зубы, размышляю о том, что в нашем номере всего одна кровать. Да, есть диван в гостиной, но вряд ли Кирилл предпочтет его удобной постели. Меня тоже, уверена, не выгонит. Он слишком хорошо для этого воспитан.

Богданов заходит в ванную — она здесь просторная, как целая комната. Толкаться не приходится, но одного его присутствия хватает для того, чтобы почувствовать неловкость и тесноту. Я стою возле раковины и продолжаю с увлечением елозить щеткой во рту.

Он раздевается полностью — футболка, джинсы, боксеры — все летит на пол. Я украдкой рассматриваю его отражение в зеркале, пока он идет к душевой кабине. Сильное мужское тело — крепкие ягодицы, плоский живот, широкая спина. Количество волос на ногах и груди объясняет темперамент, с которым он трахается. Я немного смущаюсь его явной мужественности.