Я сжимаюсь. Хочу не смотреть, но не могу не смотреть. Он сказал: «Пулей в подъезд». Я замираю, словно загипнотизированная.

Леонидас отталкивает Кирилла и встает в стойку.

— Извиниться приехал! — пафосно выкрикивает он, вытирая лицо. — Простите, пожалуйста, уважаемая принцесса, моего старого отца и меня, бездаря! Вам же нужны личные извинения?! — Из его носа течет кровь, развернувшаяся сцена просто ужасна!

— Я обо всем договорился с твоим отцом. Тебе. Что. Надо?! — бесится Кирилл. — Ты делаешь хуже!

— Щас я сделаю хорошо! И моему отцу, и тебе, козочка! И вам, уважаемый судья!

— Ключи давай! Давай сюда, блть, — Кирилл снова размахивается.

Я зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, вижу, как Богданов отводит руку назад и зашвыривает брелок куда подальше.

— Как мне лишить тебя прав в этом гребаном регионе, где вам все задницу лижут?! — орет он.

— Мне их на восемнадцатилетие подарили! — парирует Леонидас. — Можешь забирать! Подарят новые.

А мне так стыдно! Я знаю эту историю, раньше мне казалось, что это забавно. Права на день рождения вместе с машиной.

— Я звоню твоему отцу, — говорит Богданов.

— Как ты мне сказал в тот раз у арбитража, когда я попросил не обижать мою девочку? Ах да, что моей девочке понравится! И надо же, — Лео разводит руками. — Понравилось!

— Блть!

Кирилл толкает его в грудь. Получает ответку. В этот момент я, наконец, отмираю и устремляюсь к подъезду.

— Воу-воу. Позор семьи, понял уже. Отец в печали, что не вы его сын, уважаемый судья. Лада, мое восхищение! — Он отходит назад и демонстративно падает на колени. — Про-сти-те!

Его отчаяние душу мне разрывает, я не хочу все это слышать. А еще я не хочу, чтобы слышал Кирилл, но я не представляю, как повлиять на ситуацию.

Оборачиваюсь лишь тогда, когда оказываюсь в подъезде. Дверь за мной закрывается. Стальная, тяжелая, даже звуки не пропустит. Но Кирилл остается там, на улице. Напоследок я вижу в руках Леонидаса что-то небольшое, поблескивающее в свете фар. Кусок металла. Пистолет?!

— На улицу не выходи! — рявкает Богданов, предупреждающе подняв руку.

Рявкает так, что ослушаться невозможно.

Дверь закрывается, я прижимаюсь к ней спиной. Округляю глаза, не в силах быстро осознать происходящее. Леонидас приехал с оружием!

Надо вызвать полицию. Что в таких случаях еще сделаешь? Прямо сейчас… Телефон в сумочке, сумочка осталась в машине. Я кидаюсь к первой попавшейся двери и только начинаю колотиться, как слышу выстрел. Потом еще один.

Грохот оглушающий. Ощущение, что стреляют прямо под ухом. На всю округу! Колени становятся мягкими, я обхватываю себя руками и часто дышу. Гул в ушах, мне дурно. У Константина Андреасовича много оружия на любой вкус, он увлекается стрельбой, есть все разрешения. Но Леонидас никогда не брал его пистолеты, у него даже мыслей таких не было.

Опускаюсь на корточки. Он сказал не выходить на улицу.

Потом снова подскакиваю. Возможно, Кириллу нужна помощь. Стучусь в одну дверь, вторую… никто не открывает.

— Вызовите полицию и скорую! Пожалуйста, позвоните в скорую!

Я кидаюсь к подъездной двери. Мне так страшно! Внезапно я ощущаю себя самым одиноким человеком на свете. Леонидас не смирился с тем, что я с другим мужчиной, и приехал ко мне с оружием. Кирилл не должен был быть здесь, он раньше девяти из здания суда не выходит, это несложно вычислить.

Именно сегодня Кирилл сделал исключение, потому что я расстроилась из-за встречи с бывшим.

Леонидас много раз повторял, что я особенная, что он не сможет без меня жить. По глупости я думала, это синоним «я тебя люблю». Боже, сколько же у меня было звоночков? Но услышала я только оглушающий колокол.


Подъездная дверь распахивается, я пялюсь на нее во все глаза и… мое сердце останавливается. Я вижу Леонидаса. Одного.

Его лицо разбито, он пьян или обдолбан. Держит в руках пистолет дулом вниз и смотрит на меня.

— Теперь ты довольна, сука?


Я умираю. Вижу его и умираю. В ушах мерный шум, плеск волн. Вот как, оказывается, люди превращаются в безжизненные океаны. Облизываю губы. На них соль. Много соли. Были выстрелы, Кирилла нет. Отныне и навсегда я сама мертвый соленый океан.


— Паспорт с собой? — спрашивает Леонидас.

Я смотрю исподлобья.

— Вызывай лифт, — приказывает он. — Живо!

Становится безразлично, что он будет со мной делать. Сегодня утром я отчаянно хотела жить, а теперь понимаю, что не такой ценой. Меня захлестывает ненависть к себе. Презрение.

Не двигаюсь с места, тогда он сам нажимает на кнопку, металлическая дверь отъезжает в сторону.

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю, когда Леонидас заталкивает меня в железную коробку. Мы движемся вверх.

— Я приехал поговорить. Но ты ведь все время с кем-то. Не можешь просто выслушать меня наедине! Ты, тварь, спустила мою жизнь в унитаз, а ведешь себя, словно сама жертва!

Он хватает меня за волосы и больно дергает, но происходящее я воспринимаю словно через пелену. Мне абсолютно все равно, какие у него планы. Я хочу домой, чтобы подойти к окну и посмотреть на улицу.

— Отец взял мне билет в Грецию. И ты полетишь со мной. Мы начнем все сначала.

— Тебя никто из страны не выпустит.

— Полетишь со мной! И будешь делать все, что я скажу. Потому что ты моя. Моя, слышишь? И будешь моей столько, сколько тебе скажут. Ты ведь знаешь, на что способна моя семья? Тебе надо меня держаться. Теперь уж точно, раз защитника больше нет. Это была самооборона, ты подтвердишь, иначе сама сдохнешь. Он накинулся на меня, у меня выбора не было. Я ни в чем не виноват. Подтвердишь, козочка, и мы поедем отдыхать.

Я молчу. Доказывать что-то бессмысленно, но я клянусь самой себе, что никогда не предам Кирилла. Память о нем?

Боже! Слезы струятся без остановки, жидкость выходит из организма. Я не стану мертвым океаном, я просто высохну до донышка и меня не будет. Скорее бы.

Лифт останавливается, дверь отъезжает в сторону. Мы выходим на лестничную площадку.

— Открывай квартиру.

— Ключей нет. Они в сумке.

— Сумка где?

— В машине.

— А че молчала?! — он разводит руки в стороны, в этот момент я вижу движение за его спиной.

Все происходит очень быстро! Кирилл вылетает из-за угла, выкручивает Леонидасу руку, пистолет падает на пол. Рука грека летит вверх, сам он наклоняется вперед и кривится от боли. Удар, он опускается вниз. Еще удары!

Мое сердце впервые за последнюю минуту сжимается и делает удар! Потом еще один! Пульс мгновенно учащается.

Я забиваюсь в угол и таращусь во все глаза. Живой! Бледный как полотно, но живой!

— Сука, блть, — ругается Кирилл, фиксируя противника на полу. Плюется в него.

— Выстрелы? — пытаюсь вложить все свои страхи в одно слово. И у меня получается! Интонации такие, что самой жутко.

— Травмат. Но с двух метров больно капец! Достань телефон из моего заднего кармана и выбери контакт «Спанидис К.».

Слушаюсь. Когда идут гудки, Кирилл зажимает трубку между ухом и плечом.

— Добрый, Константин Андреасович, — голос звучит отрывисто. — На мою жизнь только что было совершено покушение, — он говорит громче. — Я с вашим щенком, блть, щас могу сделать, что захочу! Уничтожить, посадить… У вас минут пятнадцать, чтобы появиться и попытаться как-то повлиять на ситуацию!

Меня ощутимо потряхивает. Кирилл морщится, как от боли. Рубашка на его груди запачкана кровью. Я не знаю, чья эта кровь.

Торопливые шаги по лестнице, к нам несется Николай и технично перехватывает Леонидаса из рук Кирилла.

— Быстро ты, — говорит Кирилл, отходя на пару шагов в сторону. Присаживается на корточки и прислоняется спиной к стене. В его словах слышится ирония.

Николай отборно ругается.

— Ушлепок должен был через два часа вылететь в Грецию, я на минуту оставил его без присмотра у дома его родителей.

Я подхожу к Кириллу, сажусь на корточки рядом и утыкаюсь лицом в его плечо. Я боюсь его трогать, я… просто никак не надышусь его запахом. Радуюсь, что он теплый. Горячий! Что он живой.

— Испугалась? — спрашивает Кирилл.

Я киваю.

— Прости, — он обнимает меня, и я прижимаюсь к его груди. Кирилл трет лоб, провожая глазами Леонидаса, которого Николай ведет вниз по лестнице.

— Идем, парень, — говорит тот. — Теперь ты точно попал. Вот мамка-то рыдать будет.

Леонидас что-то отвечает, но я не слушаю. В моих ушах по-прежнему шум. Я слышу только свой океан. Сердце колотится, непонятно, у кого быстрее.

Глава 46

Лада

Его телефон вибрирует. Ему нужно идти. Я льну ближе, прижимаюсь сильнее, давая понять, что не хочу отпускать. Против здравого смысла, против обстоятельств. Не хочу, и все, не готова. Не буду.

Утыкаюсь ему в шею.

— Надо закончить там, — говорит Кирилл.

Что бы он ни решил, так будет правильно. Расскажет потом. Я не собираюсь спрашивать о планах, лезть с советами.

— Сейчас пришлю Николая с твоей сумкой. — Он никогда не забывает о деталях.

Легонько целую его в шею, подбородок. Как тогда, в постели. Боязливо и неуверенно. Знакомясь, пробуя. Касаюсь губами еще раз, моля, чтобы не отталкивал. Я почти потеряла его. При одной мысли сердце замирает.

Он чуть наклоняется, и наши губы встречаются.

Дрожь пробегает по моему телу. Хотела, всей душой тянулась, мечтала… Но не ожидала, что ответит. Его губы такие горячие. Разве у самого холодного мужчины на свете могут быть настолько горячие губы? Я закрываю глаза и веду кончиками пальцев по его плечам. Мир кружится, пол под нами куда-то проваливается.