— Некогда было, — пожимаю плечами. — Может, ты мне вкратце перескажешь, что там?

Кирилл смотрит на меня не без раздражения.

— Я не собираюсь ни на что претендовать в случае развода, — повторяю в третий раз за неделю. На самом деле мне не нравятся все эти пляски вокруг брачных договоров. И когда он впервые поднял эту тему — я расстроилась.

— Изучи договор, после этого назначим дату.

— Тебе не терпится на мне жениться? — силюсь улыбнуться.

— Не терпится. Найди, пожалуйста, время на этих выходных. Если будут какие-то замечания, нужно будет обсудить и внести поправки.

— Ты воспринимаешь брак как сделку.

— Это и есть сделка.

Я поджимаю губы и отворачиваюсь. Любой своей подруге я бы посоветовала составить такой договор и зачитать его до дыр перед подписанием. Сама же не хочу всех этих бумаг. Я хочу признаний в любви! Я так сильно его люблю, что меня выбивают из колеи мысли о возможном разводе и попытках Кирилла себя обезопасить. Он, без сомнений, прав. Но рядом с ним я не юрист. Я его девочка! Поэтому душу изрядно царапает то, что даже в вопросах узаконивания наших отношений он остается все тем же сухим спецом, который просчитывает всевозможные ходы.

— Я прочитаю, Кирилл. Завтра утром, пока будем ехать в Небуг, как раз займусь. Сейчас слишком устала и хочу лечь спать. Можно?

— Договорились. — Он медлит, потом произносит: — Лада, тебя расстраивают разговоры о предстоящей свадьбе?

— Они не о свадьбе, а о разводе.

— Лада, что происходит? — откладывает столовые приборы и смотрит на меня.

— Тебе было вкусно?

— Очень. Спасибо большое за прекрасный ужин. Ответь, пожалуйста, на мой вопрос.

— Я не хочу думать о том, что придется делить с тобой ложки-вилки. Я хочу твою фамилию, хочу стать твоей семьей.

— Ты и есть моя семья, — говорит он мягко. — Другой — у меня нет и вряд ли когда-то появится.

— Почему? — спрашиваю.

— Я не знаю.

— Кирилл!

— Мы давно живем как семья. Ты прекрасно понимаешь, что штамп будет иметь значение только в случае каких-то проблем или сложностей. Я составил договор исключительно для этих случаев.

— Я не хочу сложностей, — говорю упрямо.

Он встает из-за стола, подходит ко мне, кладет руки на плечи и начинает массировать. Он еще не переоделся после работы, снял лишь галстук и пиджак. Краем глаза вижу манжеты белоснежной рубашки. Его действия безумно приятны.

— Я тоже не хочу, — произносит спокойно. Он сегодня терпелив. — Мне кажется, ты устала. Отдохнем, отоспимся. И вернемся к теме позже.

— Хорошо. Кирилл…

— Мм?

— Я почти уверена, что решилась, — оборачиваюсь и смотрю ему в глаза. — Хочу на этих выходных попробовать весь комплект.

— Ты имеешь в виду анальный секс?

— Да.

— Точно? — спрашивает с улыбкой.

— Думаю, да. Не знаю. Возьмешь на всякий случай с собой презервативы?

— Конечно, — он наклоняется и целует меня в щеку. — Это просто эксперимент, тебе понравится.

— Ты ведь точно знаешь, что делать?

Он кивает, улыбаясь шире.

— Все будет хорошо.

— Твои прошлые подружки были довольны?

— Поговорим о моем опыте? — посмеивается надо мной.

— Нет! Конечно, нет. Я правда хочу попробовать с тобой. Но у меня есть условие.

— Какое же? — Он так серьезен, что я едва сдерживаю улыбку. Ей-богу, решает важнейшие споры по работе, не иначе!

— Я хочу видеть при этом твои глаза. Для меня это важно. Очень важно.


— Хорошо, — медленно кивает. — Я подумаю.

Глава 58

Кирилл

Лада закинула ножки на панель мерса, чувствует себя более чем комфортно. Любую другую убил бы, ей-богу! А эта — ну ладно, пусть сидит, дорога неблизкая. Может, кресло ей отодвинуть, чтобы удобнее стало? Закатываю глаза от собственных мыслей.

Лада хмурится, читая наш брачный договор. Ей кажется, что он совершенно лишний. Лада раздражена, что я заставляю ее работать в выходной. Напрасно, она просто не представляет, что за человек мой дядя. Поэтому договору быть и это не обсуждается.

Я бы мог просто подсунуть ей бумаги, но она должна научиться заботиться о себе сама. Когда она любит, то становится уязвимой, а это опасно. Пусть читает, анализирует. Учится защищать себя.

Умирать я не собираюсь, по крайней мере в самое ближайшее время. Но мало ли что. И мы должны быть к этому готовыми.

— Ты кресло назад откати, чтобы ноги вытянуть, — говорю ей, стрельнув глазами.

— Мне нормально, — бурчит. Не пошевелилась.

Прикусываю губу. Заботишься о ней, она еще и недовольна.


Отель скоро закроется на зиму, и мы решили урвать последние денечки. Погода теплая, за Туапсе начинаются субтропики, поэтому местные флора и фауна отличаются от привычных. Кое-где растут пальмы. Бегают толстые кошки и еноты. Наверное, я излишне консервативен, но езжу только сюда. Даже номер снимаю один и тот же. В последние месяцы всегда с Ладой.

Ей здесь нравится, ее не мучают неприятные воспоминания, я тоже не из тех, кто борется с призраками прошлого. Мы с ними — та еще токсичная компания.


— Ты когда-нибудь меня ненавидела? — спрашиваю, когда мы гуляем по берегу. Этот вопрос меня беспокоит, мне хочется поднять его именно здесь и сейчас. Возможно, этой беседой мы отпустим на волю часть моих призраков.

Море сегодня неспокойное, поэтому близко к воде не подходим. Лада натянула капюшон на лоб, застегнула куртку до горла. Ветер порывистый, но мы решили все равно немного подышать соленым воздухом после обеда.

— Нет, — отвечает она. — Я не любила воспоминания о том дне, когда обозвала тебя. Мне было стыдно, поэтому я предпочитала не думать о случившемся. Либо считать, что ты этого заслуживаешь. По-детски, понимаю.

— Вовсе нет. Нормальная защитная реакция.

— А ты меня ненавидел?

— Я? За что? — удивляюсь.

Мы держимся за руки, это банально. Но приятно. Мне давным-давно не хотелось кого-то так часто касаться. Я, в общем-то, и не планировал ее постоянно трогать, но Лада при каждой возможности обнимает и ластится. Мое привыкание к теплу ее тела было неизбежным, как неизбежно привыкание к утреннему кофе, послеобеденному десерту, сигарете… Продолжать список можно бесконечно. Небольшие ежедневные приятные мгновения в рутине непрерывного потока проблем и споров. Кому, как не судье, знать, какими тварями бывают люди, как грызутся из-за всего на свете.

Каждый тактильный контакт — мой якорь, который удерживает на плаву, делает день лучше.

— Разве ты не хотел меня проучить? Отомстить? Преподать урок? — спрашивает она.

— Всерьез никогда об этом не думал, Лада.

— Еще скажи, что ты не обиделся на «гоблина».

— Я разозлился.


И это правда. Когда Лада почти четыре года назад прилюдно обозвала меня гоблином, я взорвался. Злость — сильное здоровое чувство, данное нам при рождении для выживания. Благодаря злости мы совершаем поступки с большой буквы, принимаем важные решения. Действуем.

Поначалу даже не понял, на что так сильно отреагировал, но зеркало дома разбил вдребезги. Наверное, впервые увидел себя ее глазами. Потом поразмыслил, стоя над осколками, и понял, что сам себе неприятен. Отражался в них — в каждом по отдельности и во всех одновременно… разглядывал.

Действительно «тупой».

Это она еще мягко со мной. Сам бы я при иных обстоятельствах мог бы выразиться и пожестче.

Лада не была виновата, ну ляпнула вслух то, что думали все вокруг, бывает.

Пришлось признать, что я — урод и неудачник. Под тридцать лет, низкая зарплата, хреновая генетика, унизительный шрам на мошонке. Комбо!

Ее поведение можно назвать бессердечным, но при этом… блть, разумным. Дружить с помощником судьи — выгодно, она и дружила. Улыбалась, кокетничала. Не только со мной, со всеми помощниками и секретарями, с которыми пересекалась по работе. Запасть на меня в то время было невозможно, это совершенно исключено на инстинктивном уровне.

Вернемся к биологическим корням. У животных части тела, которые привлекают противоположный пол, избыточны. Самец как бы демонстрирует невероятными перьями, какой-то особенной шерстью, ярким окрасом, да и вообще кто во что горазд, — что у него так много ресурсов, что он может потратить их на бесполезные фишечки. По мне в то время можно было сказать лишь то, что сам я с трудом выживаю. Какое уж мне потомство…

Не понравился.

Я еще справки навел, что у нее богатенький ухажер. Не знал, что грек. Просто молодой состоятельный парень, который ее подарками заваливает. Ну я и отступился. Не хочет она меня. Смешно ей от одной мысли, чтобы дать мне шанс. Что поделаешь?


Смириться было нелегко. Не то чтобы она первая девушка, которой я не понравился. Но почему-то именно в ее случае тяжело было. До физической боли и тупой ярости на самого себя за слабость. Слабым я быть не привык. Перед отцом стыдно, вернее, его памятью. Единственный сын — и такое убожество. Даже раздеться перед девушкой стремно, не только из-за худобы, а из-за последствий операции.

— А почему тестикулы в таком виде? Что с тобой случилось?!

Бля-я-я. Проще операцию сделать, чем выдумывать объяснения каждый раз. Я и сделал.

Но это потом случилось. Поначалу… Как же сильно я запал на юную Ладку! Спать не мог. Бесился, на стенку лез. Она еще пропала сразу после того случая, не знаю даже, хорошо это или плохо. Запретил себе искать, интересоваться.

Зеркало новое купил в полный рост, на стену повесил. В нем потом, через полтора года, фотографировался для анкеты в порно. Злость меня вела вперед. Едва поспевал за ней.