– Почему ты до тошноты ко мне добр?! Я нехорошая! Хватит это говорить! – во мне вновь проснулся псих, и сейчас я ко всему была равнодушна.

– Потому что это правда! Прекрати думать, что ты ужасная! Если говорить так, то весь мир просто кошмар!

Я ухмыльнулась и немного успокоилась. Буду делать то, чего хотят от меня люди. Да, я испортила жизнь Остину Маккензи, я была ужасной стервой. Удивительно, как на нас могут влиять люди, тем более, когда эти люди плохие.

– Спасибо Майкл, ты настоящий друг, – смирилась я.

– Я твой единственный друг, – уточнил тот, тем самым вызвал мой смех.

– Точно…

Парень вновь сделал глоток газировки.

– Как дела? – продолжил он.

Я задумалась. Если убрать тот факт, что я шизофреничка, что скоро тест по психологии, что я на учёте у директора, то все не так уж и плохо, вроде бы…

– Нормально, а почему ты спрашиваешь?

– Ты не подумай, что я лезу не в свои дела, но я все-таки спрошу: ты поговорила со своим бойфрендом?

Я улыбнулась. У Майкла начали бегать глаза, но тот их спрятал и снова сделал глоток напитка.

– Да, все прекрасно. Твои подозрения не обоснованы! – мои брови горделиво поднялись ко лбу.

– Я не в чем его не подозревал, просто ты его мало знаешь. Вдруг он маньяк? Ты хоть представляешь сколько наивных девушек велись на внешность, а затем их тела находили в канавах?

Я засмеялась, представив эту картину.

– Нет, Майк, он не маньяк, – закатила глаза я, – к тому же, я не наивная.

– Ладно, ты не наивная, а он не маньяк, тогда, быть может, вор?

Мой взгляд, который говорил «перебор» устремился на друга, и тот замолк. Меня охватило такое странное чувство. Наверное, это ностальгия. Мне хочется жить сегодняшним днём, но, что будет завтра?

Глава 9

Знакомы ли вам слова такие как: жестокость, бессердечие, равнодушие, безразличие, ложь и лицемерие? Все эти качества плотно сидят в нашем мире, среди нас. Попав в город или даже мегаполис, многие люди ощущают растерянность и чувство сиротливости, несмотря на то, что вокруг них полно людей, целая армия. Никто вам не подскажет где поймать попутку, не помогут с тяжёлым чемоданом. Только лишь единицы, которые постепенно чернеют из-за излишней доброты и веры в людей. Человек – самое жестокое существо на земле, кровожаднее любого монстра. Никто ещё не смог понять, что такое «человек». Мы настолько непредсказуемы, настолько странны в мышлении, которое порой даёт сбой, отчего происходят поистине ужасные аномалии. Нет, вы не увидите эти изменения снаружи, только внутри человека происходят странности, которые постепенно меняют его сущность. Эта аномалия – безверие. Я могу привести пример, даже много примеров… Её звали Эмбер – она моя родственница, с которой я была мало знакома, но излишне наслышана о её родителях. Мне ещё не приходилось встречать такую талантливую и трудолюбивую девчонку, как она. Её всегда ставили в пример. Эмбер была малообщительная, но очень милая, старалась всегда угодить родителям, которые в итоге погубили дочь и свою любовь к доброте. Шестнадцатилетняя девушка была и композитором, и поваром, и поэтом, но её маме с отцом все равно на умение простого подростка. Признаюсь, что в плане учебы у девушки были нюансы, но она училась средне, между четверками и тройками. Питер, так зовут отца несчастной, кричал на неё и говорил, как она бездарна и безалаберна; говорил, что его дочь ничего не добьётся, не станет человеком. Как же этот Питер был неправ… Однажды Эмбер предложили напечатать стихотворения и придумать свою собственную музыку, и она была счастлива. Печально, что её родителям было все равно. Она рассказала им об этом, но получила взамен лишь равнодушие и скупой, пустой, как их душа, взгляд. Эмбер перерезала себе шею. Были ли она больна? Да, но тому виной её семья. Подростка спасли, но теперь её дом находится в психдиспансере, на окраине штата Массачусетс. Вот что может сделать с человеком неверие. Эмбер лишилась всего: хорошего колледжа из Лиги плюща, светлого будущего, занятие любимым делом, а именно сочинением музыки. Кто же знает, может, она стала бы великим композитором, на одном ряду с Моцартом, Бетховеном или Шопеном? Разочаровывает тот факт, что все это отняли у родной дочери, у родной крови её же родители. Иногда думая об этом, сам по себе назревает вопрос: «Кому можно доверять?», но как бы я не старалась, ответ обходил меня стороной. Когда нас предают, мы качаем головой и молимся, чтобы это было неправдой. Почему мы это делаем? Ответ прост – мы боимся. Боимся осознать, что вновь ощутили горький вкус предательства, боимся, что теперь остались одни. Признайтесь, мы ведь знаем, что нельзя доверять людям, но доверяем. Просто потому, что не хотим верить в такое чувство, как боль. Боль, которую нам причиняют родные и любимые люди.


* * *

Ощущаю покалывание в области затылка. Эта боль напоминает постукивание молотом об асфальт. В один момент все застыло: часы, которые противно и словно назло медленно тикают, люди, сидящие вокруг меня, мерзко оглядывающие, будто их обозвали или грозились убить. Сидеть за третьей партой в середине кабинета, с которого хочется поскорее убежать, очень скучно и раздражающе. Кабинет небольшой, старенький. В комнате пахнет, если не ошибаюсь, проводкой. Слева от меня расположился Кай Уокер. У парня свои взгляды на моду, которую по его словам «травмируют расисты». Мне не понять его речь, как не понять законы физики и силу притяжения, но многие считают парня гением. Справа сидит Мэйуми Исикава – девушка из Японии, по обмену. Она не очень разговорчивая, зато улыбчивая. Её узенькие чёрные глаза напоминают тёмное небо, кожа бледная и шёлковая, при этом не имеет ни одного изъяна, губы девушки розовые и по форме напоминают бантик. Если взглянуть на неё издалека, то можно подумать, что Мэйуми из аниме-мультфильмов. Мои кофейного цвета глаза устремлены на японку ещё минутку, но затем та ловит мой взгляд, и мне пришлось спрятать лицо в раскрытую тетрадку. Учитель по химии вяло объясняет новую тему урока и почти засыпает у зеленой доски, царапая белым мелом реакцию Серебряного зеркала. Время предательски медлит, а глаза все больше и больше слипаются, словно их тянет магнитом. Наконец, прозвенел звонок, от которого я неожиданно вздрогнула. Медленно и сонно выхожу в коридор с синими стенами, направляясь к выходу. Свежий воздух моей перегруженной голове сейчас будет очень кстати, так как, урок мистера Одли был слишком вялым и утомительным. Люди беззаботно, словно их не ждут экзамены, плавно проходят по скользкому полу, на который успел упасть один из учеников, хоть и табличка «Осторожно! Пол скользкий» находилась посредине помещения. Вообще-то, это предупреждение ничего не даёт, только, кажется, наоборот насылает на учащихся злой глаз, от которого они и шлепаются на пол. Но это лишь мои дурные фантазии, которым нравится делать из меня параноика.

– Хей, Аманда! – мою кисть руки хватает парень.

Я безжизненно поворачиваюсь к нему лицом и чуть ли не падаю на влажный антресоль. Парень, которым оказался Майкл, подхватил меня за талию и не дал упасть на всеобщее обозрение. Время как будто замерло. Я облегченно вздохнула и одновременно обрадовалась появлению Стивенса. Хотя, если бы не он, то я могла бы и не поскользнуться…

– Майкл, какой сюрприз, – с иронией произнесла я.

Брюнет плавно убирают свою ладонь с моей талии, отчего-то покраснев, и взъерошивает уложенные вверх волосы. Мы подвинулись ближе к стенке, где расположился стеклянный шкафчик, в котором было много-много грамот и самая дорогая вещь в школе – кубок Флаут-винчерс. Наша школа получила его за победу в городском соревновании по игре в соккер. Если честно, то это моя самая нелюбимая игра на планете или даже во вселенной. Не люблю смотреть на то, как люди бестолку толкают друг друга, лишь бы забить этот чертов мяч в ворота.

– Все хорошо? Выглядишь хуже обычного, – друг протянул к моему лбу свою ладонь и начал всматриваться в зрачки, словно изучая: зомби я или человек?

– Да, просто химия… – перебила я саму себя, вновь почувствовав тупую боль в затылке.

Мои глаза прищурились, а руки автоматически взялись за больное место. Майкл нагнулся ко мне и продолжает расспрашивать о моем самочувствии, но его слова доходили до меня эхом, будто парень где-то далеко. Боль меня оглушила. Я перестала слышать все звуки и голоса, как сконфуженная. Резкий противный звук, напоминающий скрежет гвоздя об стекло застань меня врасплох. Я скрутилась в клубок и продолжила сжимать глаза, отчего в темноте появились разные фигурки желтого и фиолетового цвета. Пустота. Теперь я знаю, что чувствовал Гарри Поттер, когда на него направился дементор. Холод, истощение, неописуемое одиночество. Это было очень странно и в то же время страшно, как в том кошмарном сне про клоунов… Но через пару мгновений боль волшебным образом проходит, и я снова распахнула веки. Все помещение плывёт…

– Аманда! Аманда, что с тобой? – почти кричит Майкл, тем самым привлекая лишнее внимание учащихся, бросающих на меня косой взгляд.

Я приложила к его губам свою тёплую ладонь и повелительным тоном произнесла: «Тс-с-с».

– Все нормально, просто преследуют адские головные боли, забей, – объяснила я.

Вдруг мои глаза заметили странное отражение в стеклянном шкафчике. Я медленно повернулась лицом к полупрозрачному предмету и присмотрелась повнимательнее к своему отражению. По телу прошелся холодок, сердце издавало бешеное движение, грозясь немедленно остановиться. Тело несколько раз вздрогнуло, и я готова схватить удар. Боже, не верю в это. Я вижу себя, но только без кожи, мясо и органов! Просто тупо чёрный гнилой скелет! Глаза выкатились из орбит, и мне захотелось было вскрикнуть от ужаса, который настиг  меня врасплох. Боже, это правда я! Не могу поверить, отказываюсь верить. Так что это: реальность или байка? Чувствую как меня начинает трясти, тело пронзают тоненькие раскалённые иглы. Я перестала глядеть в одну точку, а именно в мои пустые, в прямом смысле этого слова, чёрные бездонные глаза. Время ускоряется и происходит перемотка, прямо как в фильмах.