Он не успел договорить, как я, с натянутой улыбкой, перебиваю:

– Сэр, мои родители и я не хотели бы распространяться об этом.

Надеюсь, я прозрачно ему намекнула.

– Аманда, я давал клятву Гиппократа, никто бы не узнал о твоей проблеме, – «о твоей проблеме» пульсирует в голове. – В любом случае, если не сложно, могли бы твои родители навестить мой кабинет? Мы все обсудим.

Господь всемогущий, нет, нет! Только не это… Я сжимаю кулак и пытаюсь произнести хоть слово, но что-то мне мешает – страх. Легонько кивнув, перевожу дыхание.

– Конечно, но… просто они сейчас очень заняты, как будет свободное окно, мы сразу придём.

Психолог откинулся на спинку своего стула и осмотрел мой внешний вид, который был просто ужасным. Мне будто довелось со своими мертвыми предками поговорить, иначе как объяснить эту белизну на щеках? Верно – никак.

– Хорошо, но лучше не затягивать. Если обнаружится что-то серьёзное, я попрошу директора перевести тебя на домашнее обучение, ты же не против?

Черт, это, наверное, единственный плюс шизофрении. Хотя бы не буду видеть рожи двуличных козлов. Но что-то все равно мне не давало покоя… Я не могла успокоиться: ладошки стали потными и холодными, как лёд, сердце все ещё скулит, лицо бледное. Но опять же, мне не даны силы это контролировать.

– Не против, но не думаю, что у меня что-то серьёзное, – сказала я, и на лице мужчины показалась одобрительная улыбка.

Мистер Мартин открыл свой шкафчик и немедленно достал визитку, протягивая её мне в руки. Визитка… Значит он хочет, чтобы мои родители ему позвонили. Неугомонный человек.

– Передай это маме и папе. Пусть свяжутся со мной, если это не составит проблем.

Встаю с кожаного кресла, периодически кивая на его слова, когда в мыслях все спутано и скомкано. Ничего не могу уловить, вся его речь сквозь пальцы проходит.

– Хорошо, мне можно идти? – психолог кивнул, после чего я направилась к белой двери. Чем быстрее свалю из этого кабинета, тем скорее окажусь в безопасности. Потерпи ещё секунду, Аманда! Будь сильной!

– Аманда, – окликнул моё имя Мартин, и я обернулась, успев схватиться рукой за дверную ручку, – если тебе захочется поговорить, я всегда здесь.

Мило с его стороны, но он последний человек в списке, с кем бы мне хотелось обсудить свои проблемы. Натянув неправдоподобную улыбку, быстро киваю:

– Спасибо. До свидания.

Я вышла из кабинета и побежала в одну из уборных. Все тело сразу начало гореть. Меня охватил какой-то приступ, от которого невозможно дышать, говорить и видеть. Черт подери, меня почти раскололи! Нет, не верю! Слезы переполнили глаза, но, несколько раз моргнув, я выпускаю воду, которая прожигает щеки, однако, увы, не чувствую облегчения. Душа рвётся на части. Мне так страшно, что родители узнают правду, а ещё страшнее оказаться в психушке. Но я им ни в коем случае не скажу, это строго воспрещено. Снова проснулась мука, показывающая себя через пульсирующую боль в висках, отдаваясь на ноющее сердце. Звон голосов начал увеличиваться, они все оглушительно орали! Я не могу разобрать, что они говорят, что им нужно. Не понимаю, где мои мысли и где мысли внутреннего «я». Боже… Это правда. Я действительно больна.

Глава 2

Еще минут пять, и слезы перестали лить из опухших глаз, после чего, наконец, я ощутила опустошение. Покрасневшие глаза и обветренные губы были ярко-красного оттенка. Мои жизненные силы на исходе. Быть морально убитой – одно, а эмоционально – другое. Мои голоса говорят, чтобы я покончила с собой, просто взяла и покончила. Пошла домой и сделала это. Набрала воду, взяла лезвие… Но нет, я не собираюсь умирать, пока не попаду на концерт своей любимой группы, пока не увижу вживую своих любимых актёров и писателей. Шизофрении придётся подождать.

Я сбежала с уроков. Убежала домой. Не смогла переварить то, что узнала, а точнее то, что узнал Мартин. Холодный воздух развивает мои тёмные пряди в сторону. Город такой хмурый и серый. Он нагоняет сильную, дикую тоску, отчего хочется взять и спрыгнуть с моста, чтобы хоть как-то разнообразить минуты, последние минуты своей жизни. Погода пасмурная, но солнце пытается пробиться сквозь грозовые тучи. Это так забавно: солнце подобно некоторым людям, которые отважно бьются с проблемами, стараясь преодолеть все препятствия. Странный мир и странные люди.

Если посмотреть вокруг себя, то можно увидеть большие здания, все такие же серые, высокие, лысые деревья, которые напоминали о неминуемой кончине; дорогие магазинчики, что забиты очередями людей, вечно чем-то недовольными. Хоть улицы и переполнены постройками, машинами, они все равно пусты и одиноки, как и любой человек на грешной земле.

Продолжаю неспешно идти, считая шаги и проваливаясь в темноту собственных мыслей, как неожиданно врезаюсь в какого-то человека, а позже оказалось в парня. Черт… Я, прищурив глаза, подняла голову наверх и взглянула на него, пристально изучая незнакомца. Ему было лет семнадцать-восемнадцать, похож на коренного американца; на нем: черная куртка, джинсы и шапка. Волосы незнакомца, которые были под головным убором, тёмные, видно, он брюнет. Губы алые или даже кроваво-красные, нижняя губа полнее верхней, а на подбородке небольшая родинка. Носик ровный, с острым концом. Парень явно был хорош собой. Его карие глаза уставились в мои, наладив зрительный контакт, и от смущения я опустила голову, отчего мои волосы повисли как листья ивы. На мгновение страх покинул меня.

– Извини, – произнёс юноша, поджав мягкие губы в неловкой улыбке. Его голос мелодичный, нежный и невероятно пленительный, как свет для глупых мотыльков. Не знаю почему, но этот тенор напоминал мне голос одного певца. Я улыбнулась.

– А ты меня.

– Измеряешь шаги? – он кивнул на мои ноги, и по его улыбке было ясно, что тот считает это забавным.

– Нет, считаю, но… Уже сбилась.

– Причудливо, – ухмыляется незнакомец.

Ощущаю прилив крови к щекам.

– И вовсе нет, меня это, зовут Аманда.

Зачем я ему это говорю? Чтобы я знакомилась с кем-то или просто начала болтать? Странный феномен, но мое оправдание в том, что этот парень зацепил меня своими изумительными глазами и голосом, или может мне просто грустно? Да, точно, я просто ищу утешение.

– Сэм.

Я искренне улыбаюсь и продолжаю смотреть на него, не издавая звука, будто находясь под гипнозом. Минуты, секунды, иначе говоря, время отступило, и весь мир остался где-то позади. Ветер развевает мои волосы и щекочет покрасневшие то ли от холода, то ли от смущения щеки. Не понимаю, это дело рук шизофрении? Мы продолжаем наши гляделки, и на секунду я забываю о своих проблемах, окунаясь в омут нового знакомого. Это слишком странно, даже для меня. Я заметила, как один прохожий пристально смотрит в мою сторону. Мужчина в капюшоне с выпученными глазами глядит на нас с Сэмом, а когда замечает мой взор на себе, сразу же убирает взгляд и застенчиво улыбается. Я улыбнулась в ответ. Господи, улыбнулась! Я улыбнулась! Невозможно…

Тут происходит какое-то движение. Моя шея повернулась к Сэму, но его уже не было. Он словно испарился. Сбежал… На сердце стало пусто и невыносимо тяжело, как было до этого судьбоносного столкновения. Я знала лишь его имя, больше ничего: ни адреса, ни номер сотового, ни даже фамилию. Лишь его имя. Почему у меня такое странное чувство, словно бы я его знала сто лет? Уверена, вижу его впервые в своей жизни, но лицо уж больно знакомое, точно также и голос. Но благодаря ему я забыла обо всем темном и плохом, это было здорово – стать на мгновение свободной.

Постояв еще минутку, я сделала шаг вперёд и поспешила домой, думая о новом знакомом, прокручивая нашу с ним недолгую беседу. Дома никого не было, лишь сквозняк в моей комнате. Я подбежала к окну и прикрыла его, чтобы ветер перестал насылать холод, которого во мне было предостаточно. Мое окно было огромным и имело большой внутренний подоконник, на котором я могла вечерами сидеть и читать книги, попивая фруктовый чай; также висели жёлтые гирлянды, дополнявшие мой маленький мир какой-то необъяснимой магией. Смотря в оконную раму, я представляла, как девушка и парень танцуют вальс под дождём, как они кружатся и смеются, наслаждаясь друг другом; как парень берет и целует свою половинку, обнимая её за талию. Меня никогда не любили. Таких как я не то, чтобы не любили, таких вообще не замечали. Невидимка для всех, что может быть ужасней?

Я собрала мятые вещи, разбросанные по полу, и засунула их шкаф, который лучше не открывать ближайшую вечность. Махровый белый пушистый ковёр ласкал мои ступни и теперь был хотя бы виден, ведь кофточки и джинсы были повсюду. Большая деревянная кровать не застелена, хоть мама и настаивала убрать её где-то миллион раз. Но мне всё равно на наставления мамы, как пустой звук. Она могла это понять, но делала вид, словно не замечает, или же я не услышала. Тоже своего рода иллюзия.

Я сижу на ковре, облокотившись спиной на неубранную кровать, и пытаюсь начать вести дневник. Зачем – не спрашивайте. Сама не понимаю, наверное, просто очень устала молчать. Мне его подарили на шестнадцатый день рождения, но я им не пользовалась до этих пор. Наверное, просто пришло время.

«Дорогой Дневник, я не знаю, зачем пишу эти строки, просто мне очень надоело играть в молчанку. Я знаю, что больна и схожу с ума, знаю, что постепенно умираю, но продолжаю скрывать этот факт. Сегодня я решила, что буду стараться исправить себя, хотя бы потому, что скоро будет повторный тест, который сыграет в моей жизни важную роль. Страшно ли мне? Да, но я справлюсь».

Я хотела продолжить заполнять дневник своими бесконечными мыслями и потайными страхами, как услышала какой-то шум за окном. По коже прошлись мурашки: я боюсь, что вновь начались галлюцинации. Они могут быть разные: от милой старушки до страшного клоуна-убийцы. Слышу, как бьется мое сердце – оно уже барабанит во всю. Шум стал чётче и ближе. Собравшись с силами, я медленно подошла к подоконнику и схватила первое, что попалось под руку. Линейка. Серьезно? Снова шум и снова шаг. Оглядываюсь в окошко, но вроде никого нет. Так мне показалось в первую секунду, а затем… вижу знакомую куртку и шапку. Стоп, что? Около меня оказывается недавний малознакомый паренёк. Улыбка скользнула по моим губам. Я судорожно открываю окно и впускаю внутрь Сэма. Он с грохотом входит в комнату, не переставая смеяться. Не верю своим глазам.