– Зачем? – с недоумением спросил Майкл.

– Что ты задумала?

– Все просто, – начала я, шагая к кассе, – мы поедем домой к Ларе и устроим радужный дождь!

Кассирша взяла баллончики и пробила их по компьютеру. Кинув на металлический стол пару скомканных зелёных купюр, я и ребята вышли из магазина. И вот уже находимся на пути к дому Лары.

– Мы нарушаем закон! – вопит малышка Мэди.

Последовал резкий поворот, отчего я чуть ли не выпала из машины. В боку закололо.

– Правда? – злобно ухмыльнулась я. – А разве ты не нарушала закон, когда чуть не убила Алису?

Девушка покраснела и замолкла. Майкл водил просто несносно, и это ещё мягко говоря. Проехав несколько перекрёстков, мы добрались до окраины города, где проживают богатенькие людишки. Опять резкий поворот налево, и опять мы чуть не въехали в дерево.

– Господи, Майкл, где ты купил права? – вскрикнула я, цепляясь за поручень.

– Нигде. У меня их вообще нет! – заявил тот, тем самым загнав нас с Мэдисон в шок.

– Что?! А если нас остановит полиция?! – бывшая брюнетка железной хваткой вцепилась за ремень безопасности и судорожно начала его застёгивать.

– Успокойтесь! Я нормально вожу! Все под контролем!

Мне бы оптимизм Майкла.

Последовало молчание. Я смотрю в окно и слежу за мелькающим пейзажем. Одни холмы и деревья, но уже скоро появились дорогие пентхаусы и красивые виллы с пальмами. Продолжаю смотреть в окно, как вдруг… Черт, на дороге собака! Сердце екнуло и меня бросило в жар.

– Останови машину! Стой! – кричу я и одновременно бью рукой об сидение водителя.

Следующую секунду все произошло быстро. Резкий шум тормоза и тишина. Я быстро дышу и пытаюсь понять, что произошло, даже забыв о ране в области ребра.

– Ты что, спятила?! – заорала Мэдисон.

Я игнорирую её и продолжаю смотреть по сторонам. Затем открываю дверь тачки и выхожу на дорогу. Боже, меня всю трясёт… Майкл последовал за мной. Ноги ведут меня к капоту, и я начинаю заглядывать под него, пытаясь найти мертвого пса. Однако никого не было. Не понимаю…

– Что ты ищешь? – слышу голос за спиной.

– На дороге была собака… – еле слышно ответила я.

– Не было там никакой собаки. С чего ты взяла?

Я, кряхтя выпрямляюсь и поворачиваюсь к Майклу всем телом, пытаясь привести себя в порядок. Руки и ноги дрожат, но не от холода, а от страха. Грудь быстро набирает воздух, а затем протяжённо выпускает.

– Была! Я видела своими глазами!

– Аманда, наверное, на тебя все ещё действует успокоительное. Тебе показалось! – подвёл итог Майкл и вернулся в машину, громко хлопнув дверцей.

Я продолжаю стоять на холоде и смотреть на небо. Мне не показалось… Это была галлюцинация! Тем более, что мне не вкалывали никакого успокоительного. Боже мой… Меня ещё больше начало трясти. Господи, я могла устроить аварию! Набрав воздух в лёгкие, возвращаюсь в машину, и мы снова пустились в путь.

Спустя время, мы подъехали к дому Лары. Он двухэтажный и просто огромный, как чертов дворец. Большие пластиковые окна, стены кремового окраса и большой бассейн с подсветкой – все это уставилось на нас. Мы сидим в машине и обдумываем план действий.

– Вы купили маски? – спрашиваю я, показывая пальцем на чёрную ткань в своей руке, а затем лёгким движением надеваю её на себя.

Ребята кивнули и повторили за мной. Мы вышли из машины, тихонько проходя на задний двор дома. Окна на втором этаже отдавали слабый свет, а значит мы здесь не одни. Возможно, это сама Лара, но отступать я не собираюсь.

Мэдисон бурчит под нос «Господи, Господи» и бесшумно проходит за мной. Меня и саму немного трясёт… Но я стараюсь выглядеть уверенно и стойко.

– Я знаю этот дом, как свой. Нужно убрать видеокамеры на заднем дворе, – шёпотом сказала я.

Задний двор такой же большой, как поле для гольфа. Здесь кроме газона с шезлонгами ничего нет. Но я-то знаю, что под слоем травы спрятан ещё один бассейн на пульте управления. Майкл посадил на шею брюнетку, и та выпустила краску на объектив камеры. Так мы поступили со всеми отслеживающими устройствами. Я чувствую адреналин и щекотливое ощущение в животе. Мне хочется смеяться так громко, насколько это только возможно. Иногда появляется страх, что нас непременно заметят, но он сразу же сменяется жаждой приключений.

– А что делать теперь? – шёпотом кричит Майкл.

На моем лице появилась злая улыбка, а через секунду я взболтнула баллончик и выпустила жёлтую краску на газон, написав неровными буквами: «Стерва».

Спустя тридцать минут весь газон был исписан невежливыми словами. Мы смеёмся, как мышки, продолжая извращаться с краской.

– Здесь живого места нет! – говорит Мэдисон, подбегая ко мне.

Выпускаю воздух из легких.

– Погоди, – произнесла я и подошла к стенке дома. Рука лёгким движением надавила на белую кнопку и выпустила краску: «Око за око, дрянь!» – Теперь можно идти домой! – улыбнулась я.

Мы, смеясь, побежали к машине и быстро залезли в неё. Майкл завёл мотор и принялся разворачивать джип. Господи, я точно сошла с ума, но дело не в шизофрении. Я просто хотела поставить Лару на место. Причём очень давно. Совесть немного грызёт меня, но я стараюсь этого не замечать. Главное, чтобы никто не понял, что это были мы. Боже мой!

– Черт, мы точно спятили! – смеётся Мэдисон на заднем сидении.

– Угу, – согласился Майк, не отводя глаза с дороги.

– А что мешает Ларе сделать следующий ход?

Я ухмыльнулась.

– Она ничего не сможет предпринять, поверь мне, – заявила я и уселась поудобнее.

– С чего такая уверенность? – продолжает Мэди.

– Потому что у меня есть на неё такой компромат, что она будет на коленях ползти, лишь бы я уничтожила его.

– Так почему мы не использовали этот компромат для мести?! – малютка Мэди удивилась.

– Эта наша страховка и план «Б»! Сразу видно, что ты не смотришь фильмы, это простая стратегия, – я улыбнулась.

– Тебя стоит бояться, Аманда, – сказал парень и на секунду перевёл вделался с дороги на меня.

– Это точно.

На лице застыла довольная улыбка. Но меня что-то мучает. Хоть бы это была не совесть. Завтра будет новый день, и возможно, завтра доктор Мартин объявит результат теста.

По телу прошли мурашки. Я включила мобильник и увидела восемь пропущенных звонков от мамы. Кажется, мне конец.

Глава 13

– Привет… – я неловко вздохнула и опустила голову в пол, пряча глаза. – Меня зовут Аманда Хилл, и я страдаю шизофренией.

Я осмелилась поднять глаза на людей, сидящих напротив меня. Их было человек десять, а то и больше. Все они сидят на мягких ковриках и пялятся в мою сторону, отчего мне становится не по себе. На стенах белые обои с золотистыми цветочками, красивая люстра, напоминающая кокон гусеницы, настенные часы, которые указывают почти на четыре часа дня. Вы не прогадали: я нахожусь в клубе «Анонимный шизофреник». Люди продолжают с интересом разглядывать меня и улыбаться, вызывая румянец на щеках. От страха я потеряла нить своего рассказа. Когда на тебя выпучены десять пар глаз, то, естественно, можно запнуться и засмущаться.

– Так, – протянул мужчина зрелого возраста, поправляя коричневые очки на носу, – продолжай, Аманда!

Как бы он мне не хотел помочь и поддержать, я всегда останусь неуверенной девушкой, у которой трясутся коленки при мысли о том, что нужно выступать перед кучкой людей. Снова неловкая пауза, продолжавшаяся чуть ли не вечность для меня, и секундой для других.

– Мне семнадцать. Заканчиваю старшую школу и собираюсь уехать в колледж, – наконец закончила я.

В колледж? Аманда, кому ты врешь?

За мной пристально наблюдали несколько пар глаз: рыжая девушка в чёрной блузке, молодой парень, который все время грыз ногти и нервно вздрагивал при лишнем шуме и черноволосая женщина, выглядевшая на тридцать лет. Остальные же просто сидели и занимались своими делами. Например ели шоколадное печенье, которое лежало в коробке возле всех участников клуба, пили сок, судя по всему, ананасовый. Выбор был большой: начиная с конфет, заканчивая пиццей.

Ещё чуть-чуть и я готова была с криком выбежать из этой комнаты, лишь бы они перестали смотреть на мое лицо. Это невыносимо! Я нервно кручу на пальце кольцо и долго пялюсь на мужчину с очками, которого звали Райли. Он и был руководителем клуба шизофреников, хоть сам и не проходил через психическое расстройство. Вообще-то, он психиатр. Я продолжаю испепелять его взглядом, как бы говоря: «Давай же, отпусти меня!».

– Аманда, о чем ты мечтаешь? Чем увлекаешься? У тебя есть хобби? – улыбаясь, спросил Райли.

И почему бы ему меня просто не посадить на коврик и продолжить рассказывать о том, как важно быть вместе? Зря я сюда пришла.

– Мечта?.. – переспросила я. Мужчина кивнул и вновь поправил очки, что сползали с его носа. – У меня нет мечты.

– Совсем?

Я напрягла свои извилины, пытаясь придумать что угодно, главное, чтобы меня перестали допрашивать. Знаю, он это из благих побуждений, но вопросы начинают плохо воздействовать на моего внутреннего психа. Короче говоря, я раздражаюсь.

– Наверное, я просто не нашла себя, – ничего не придумала и сдалась.

Мужчина напрягся и задумчиво поглядел в окно, сняв очки и приложив заушник к губам, изредка прикусывая его. От этого легче мне не стало. Чего он мешкает?

– Гм, – кашлянул тот и повернулся к остальным участникам клуба, – кто-нибудь хочет задать вопрос Аманде?

Он что, издевается?! Господи, я этого не вынесу.

К потолку потянулась рука. Рыжая девушка слабо улыбнулась и глянула в мои глаза, спрашивая разрешения на один вопрос. Отлично.

– Аманда, сколько времени ты уже страдаешь шизофренией? – послышался приятный голос девушки.

– Ну точно больше одного месяца, – парирую я.

Райли поблагодарил меня и попросил, наконец, присесть за свой коврик, что я немедленно и сделала. Люди, окружавшие меня, начали приветствовать и желать скорейшего выздоровления. Это звучало странно, будто все они не больны, а только я. Не буду скрывать, что мне стало приятно находиться среди тех, кто тебя понимает. Многие эти люди выглядели болезненно. У кого-то в глазах блуждала пустота, у кого-то ярость. Один мальчик (могу дать ему лет тринадцать) выглядел уныло. При его виде сразу хочется вскрыть вены. Справа от меня, на желтом коврике, сидела девушка с белыми, как снег, волосами. Она что-то рисовала на белом альбомном листке и тихо напевала мелодию, напоминавшую лунную сонату. Мне конечно не страшно, что она может как-то неадекватно себя повести, но волосы дыбом стояли. Хотя, по-моему, я к ней несправедлива. Судить по её внешним качествам – нехорошо. Может, она здесь потому, что кого-то потеряла или у неё кто-то умер? Как она себя чувствует? Ей одиноко? Больно? Я знаю, что такое боль. Все знают, что такое боль, потому что они её чувствовали. Все люди, которые сидят вокруг меня имеют свою историю, о которой они молчат. Кого-то бросил муж, у кого-то умерла собака, кто-то утратил любовь. Самое страшное, это – разочароваться в любви. Я думаю, что если человек перестал испытывать к чему-либо любовь, значит он умирает. У меня такое бывало. Однажды, человек, который поселился в твоей душе уйдёт, и тогда ты познаешь истинную боль, что начнёт терзать тебя, как яд.