– Бедный Уильям, – запричитала она, затем осеклась и внимательно посмотрела на меня. – Как мама? Как ты сама?

– Мама не очень, но со мной все в порядке. Честно.

Она подозрительно сощурила глаза, но я уже направилась к парковочному автомату, чтобы избежать дальнейших расспросов. Я вставила билет, и она деликатно отодвинула меня в сторону, чтобы заплатить самой.

– Ну что, ты свыклась с присутствием Адама рядом? Он ведет себя терпимо?

– Я бы сюда не приехала, если бы считала, что будет иначе. Даже с тобой и Бекки в качестве группы поддержки.

– Ты заслуживаешь медаль. Большинство людей не могут находиться в одной комнате со своими бывшими, – заявила она, пока мы шли к лифту и стояли, ожидая его приезда. – Как-то я заметила Стюарта в «Сейнсбери»31 и буквально по-пластунски проползла через проход в винном отделе, только бы не пришлось с ним здороваться.

Кроме Адама, у меня особо не было серьезных отношений. Был Карл из университета, если его вообще можно принимать в счет, потом парень по имени Тоби – с ним я встречалась год, Уильяму тогда было шесть. Он был милым во всех отношениях, и придраться вообще-то было не к чему. Но хотя мне и не приходилось падать на пол местного супермаркета, чтобы избежать встречи с ним, я понимала, что имеет в виду Наташа. Я бы не стала лезть из кожи вон, чтобы еще раз с ним увидеться. К сожалению, в случае с Адамом я была лишена удовольствия держаться от него на расстоянии.

– Проблема, собственно говоря, только в одном – наличие общего ребенка, – сказала я ей. – Ты можешь хотеть оказаться за миллионы километров от этого человека, но вы связаны друг с другом на веки вечные, нравится тебе это или нет.小


Я познакомилась с Наташей на рождественской вечеринке, устроенной президентом компании, в которой работал Адам. Я тогда была где-то на шестом месяце беременности и чувствовала себя там совершенно не в своей тарелке. Вечеринка проходила морозным снежным вечером в павильоне на территории особняка в графстве Чешир. Среди приглашенных были крупнейшие клиенты компании и ключевые сотрудники – пышный прием, крюшоны и болтовня на профессиональные темы. Меня туда пустили только потому, что кто-то из гостей за столом Адама отказался от участия в последнюю минуту.

Несмотря на то что Адам ненавидел свою работу, он послушно якшался с другими молодыми выскочками, охмурял клиентов и руководство, пока те не начинали плясать под его дудку. И, надо признать, весьма в этом деле преуспевал, что еще больше усугубляло его плохо скрываемые мучения от того, что из-за ребенка ему придется застрять в Великобритании. Тем временем я плелась за ним хвостиком, чувствуя себя порядком уставшей, толстой и неспособной внести в любой разговор более значительный вклад, чем ответ на вопрос, на каком я месяце.

Наташу я заметила еще в начале вечеринки; она разговаривала с самим президентом. Она была худощавой, как модель, в элегантном темно-синем шелковом платье и с роскошной шевелюрой волос цвета меди, свободно собранных в пучок. Короткий нос и прямые брови придавали ей серьезный и упрямый вид – ровно до тех пор, пока до нее не доносилась какая-то забавная реплика: тогда ее лицо расплывалось в широкой улыбке и непринужденно звенел колокольчиками смех.

После ужина, когда гости перешли к общению, она опустилась на стул рядом со мной.

– Должно быть, вам здесь смертельно скучно, – прошептала она.

– Вовсе нет! – вежливо запротестовала я.

– Уверены? Дело в том, что я работаю на этих людей и вообще-то нахожу удовольствие в обсуждении мировых цен на нефть, но понимаю, что нормальные люди не разделяют мою страсть.

Я рассмеялась.

– Вы, наверное, Джесс? – улыбнулась она, и мы пожали друг другу руки. Хватка у нее была, как у сержант-майора.

– Я о вас столько слышала от Адама. И все же не могу поверить, но он ни разу не упоминал, что вы ждете ребенка.

У Наташи и меня не могло быть ничего общего. Она – воплощение и демонстрация амбициозности и компетентности, в то время как я пребывала в уверенности, что в мои двадцать два года наличие характерной выпуклости на животе создавало впечатление того, что у меня не было либо способностей, либо желания строить карьеру.

Когда остальные гости пытались заговорить со мной тем вечером, казалось, что они всего-навсего делали одолжение дамочке на сносях, хотя сами были бы скорее рады подлизаться к клиентам. Но Наташа была совершенно не такой. Она была сердечной, общаться с ней было легко и даже весело.

Мы сидели за столиком, болтая обо всем на свете – начиная от плавания, которое она обожала и которым я недавно занялась, и заканчивая историей о том, как однажды она бросила парня из-за того, что тот ел чипсы «Принглз» в постели.

– Обычно я не настолько придирчивая, но нельзя до бесконечности находить у себя в нижнем белье жареную картошку и ничего не предпринимать.

Потом диджей включил музыку и она жестом указала на танцплощадку:

– Пошли, я хочу потанцевать, если ты тоже будешь.

Я бросила взгляд на Адама, но он был погружен в беседу с сидящей рядом женщиной. Поэтому мы попросту вышли в центр зала и принялись танцевать так, как будто на нас никто не смотрел. Уверена, Адам скоро пожелал, чтобы так оно и было.

В итоге все закончилось тем, что мы с Наташей стали вместе три раза в неделю ходить на плавание – с рождественских праздников и вплоть до моих родов. Те вечера были наполнены блаженством. И дело было не только в том, что, скользя по водной глади, я не чувствовала веса отяжелевших частей своего тела, – просто она была рядом. В то время, когда отношения с Адамом доставляли мне все больше беспокойства, возможность поговорить с Наташей помогала переносить все это в пять раз легче.

И теперь, когда она проскользнула на пассажирское сиденье моего автомобиля, а я включила двигатель, у меня появилась одна надежда: ее присутствие будет иметь такой же эффект и здесь.

Глава 18

На обратном пути в Шато-де-Руссиньоль все деревенские ландшафты были залиты медовым светом. Мы оставили чемодан Наташи в коттедже «Лез Экюри» и сразу же помчались к бассейну, где был запланирован семейный ужин с барбекю.

Невероятно огромным грилем заправлял Бен (или Малыш Бен, как его называли без видимой причины, ведь он был одного возраста с большинством местного персонала). Кучка детей от четырех до двенадцати лет столпилась вокруг волейбольной сетки, где Симона разделила их на команды. На клочке газона по соседству Уильям вместе с Адамом закончил сооружать полосу препятствий, после чего присоединился к игре Симоны.

– Это место просто потрясающее, – заявила Наташа, она явно была изумлена. Разумеется, до этого она видела фотографии и сайт, читала отзывы, но вблизи шато производило совершенно иное впечатление.

– Это, конечно, не Барбадос, – улыбнулась я. Именно туда она в одиночку отправилась в прошлом году провести отпуск.

– Ох, Барбадос слишком переоценен.

– Серьезно?

Она вздохнула:

– Ну, вообще-то нет.

Наташа до сих пор работала в той же компании, как и во время нашего знакомства, с той разницей, что теперь она занимала должность директора по развитию бизнеса и жила в небольшой квартирке в центре Лондона с дизайнерскими водопроводными кранами и ковром кремового цвета. Когда она только въехала, квартира выглядела как место действия в экранизации шпионского романа, правда, Наташе никогда особо не удавалось придерживаться стиля минимализма – очень скоро каждый угол оказался набит книгами и безделушками, привезенными из путешествий.

– Где мой любимый восьмилетка? – спросила она.

– Если ты об Уильяме, то он вон там, играет в волейбол. И ему десять.

Она резко вдохнула:

– И когда же это произошло?

– В марте.

– Вот черт. Сдается мне, это означает, что он вырос из «Боба-строителя»32, – ухмыльнулась Наташа.

По пути на спортплощадку она махала Уильяму рукой, пытаясь привлечь его внимание, совершенно не замечая того, что внимание – это последнее, чего хотелось бы мальчику его возраста. Не дождавшись его реакции, она ступила на песок как раз в тот момент, когда мяч полетел в ее сторону.

Нимало не колеблясь, она подпрыгнула и отбила его так, что он улетел из поля зрения. Остальные игроки, чей средний возраст составлял семь лет, стояли, раскрыв рот.

Наташа, казалось, была удивлена почти так же, как и остальные.

– Ух ты, я все еще в форме, – она издала довольный смешок. – Дай-ка пять, Уильям!

Он слабо ударил ее по ладони и тут же смущенно ссутулился, что со стороны выглядело так, будто он пытается спрятать голову в собственную грудную клетку.

– Привет, тетя Наташа, – он неловко улыбнулся, в то время как к ним с недовольным видом подошла Симона.

– Это игра для детей младше двенадцати, – жестко заявила она.

– Извините, – ухмыльнулась Наташа, всем своим видом говоря, что ничуть не чувствует себя в чем-либо виноватой, и направилась ко мне.

– Джесс, он такая прелесть. Так, а как насчет белого вина? Или красного. Или просто какого-нибудь. Я месяц пробыла в клинике для алкозависимых, а во время полета сорвалась, так что можно спокойно продолжать.

Уильям дождался, пока Наташа не отошла к барной стойке, и подбежал ко мне.

– Мам, можно мы завтра с папой кое-чем займемся?

– А что, он что-то предложил?

– Да, он сказал, что мы можем утром переправиться по реке.

– Ох, ну хорошо. Спрошу у Наташи, захочет ли она. Уверена, что захочет – ей такое по душе. Можем взять с собой бутерброды.

Но он покачал головой:

– Я имею в виду, только он и я. Хотим устроить день мальчиков.

Да уж, я родилась без нужного приспособления, чтобы участвовать в этом веселье.