Кэтрин Айзек - Я, ты и все, что между нами

– Где Бекки? – спросила я.

Наташа указала на бассейн.

Она пыталась сделать пару заплывов, пока Себ стоял, вытянув руки, чтобы ловить Поппи каждый раз, когда она прыгала в воду, и поднимать ее на поверхность, пока она моргала глазами от хлорки.

– ЕЩЕ! – хихикала малышка.

И тут я поняла, что Наташа изучала мое лицо.

– Все в порядке?

Но до того, как я успела ответить, голос Себа отозвался эхом по всей террасе.

– Давай, сладенькая. Я серьезно. ПОППИ!

Что заставило Поппи сбежать, до конца непонятно. Я видела только, как ее маленькие ножки мчались по периметру, а бедный Себ суматошно кружил в воде, уговаривая ее вернуться.

– ПОППИ, ОСТАНОВИСЬ!

Она остановилась на мгновение, а потом помчалась в сторону деревьев. Себ и Бекки взобрались на край бассейна и понеслись за дочерью, пока она шаловливо смеялась, не оглядываясь назад. И хотя они нагоняли ее, скорость этих коротких детских ножек настораживала.

В конце концов ситуацию спас Джеймс.

– ПОППИ, МОЖЕШЬ ВЗЯТЬ МОИ КОНФЕТЫ!

Она остановилась, чтобы обдумать, не поспешила ли, а в этот момент подлетела Бекки и схватила ее. Пока она шла к нам со своей дочерью, мы видели по лицу нашей подруги, что у нее стресс. Она села возле меня и начала вытирать Поппи, а когда через мгновение появился Себ, Бекки разъяренно спросила:

– Разве не было очевидным, что так произойдет?

Себ сдвинул брови:

– Что именно?

– Что Поппи убежит, если ты поставишь ее на край бассейна.

– Нет, не было. До этого она постоянно прыгала мне в руки.

– Ты должен был понимать, что, если она решит убежать, ты беспомощно застрянешь в бассейне не в силах поймать ее.

– Не беспомощно.

– Именно беспомощно! Какой смысл выпрыгивать, как чертов бионический человек, если ты слишком далеко, чтобы поймать ее?

Несогласие выразилось в складке, появившейся на переносице Себа.

– Если ты знала, что она находится в такой смертельной опасности, почему не сказала, когда только увидела, что мы делаем?

– Ты бы сказал, что я вам мешаю!

Себ, тяжело дыша, посмотрел на Наташу, потом на меня.

– Может быть, обсудим это позже?

– Ну уж нет.

На шее Себа была отчетливо видна пульсирующая жилка, пока он стоял и размышлял о своем следующем шаге. В итоге он просто взял мальчиков поиграть в фрисби.

Бекки перестала вытирать Поппи и взглянула на нас из-под ресниц:

– Извините. У нас не всегда так.

– Конечно, нет, – успокоила я ее.

– Дети меняют нас, не так ли?

– Ага, – согласилась я. – Я поняла это в тот день, когда ты запостила на «Фейсбуке» вдохновляющую цитату Мамы Свинки49.

Бекки рассмеялась:

– Как прошел разговор с мамой и папой?

Я взглянула на бассейн сквозь дымку:

– Мама оказалась утром в больнице.

Наташа опустила бокал:

– О нет. С ней все хорошо?

– Сейчас да, но она чем-то подавилась. – Предложение прозвучало сухо, но я почувствовала, как ногти впились в мои ладони.

– Так она в больнице? Тебе нужно вернуться домой? – спросила Бекки.

– Да. И нет. Они не хотят, чтобы я ехала. Настаивают, что не о чем беспокоиться.

Ее взгляд опустился на мой рот, и я осознала, что кусала губу.

– Кажется, они не смогли тебя убедить.

И она была права. Не смогли.

Я нервничала из-за предстоящего обеда с Чарли, хотя не могла понять, это хорошо, плохо или просто очень странно. Все усугублялось тем, что он должен был подъехать через пятнадцать минут, а наша комната выглядела как поле битвы.

– Эй, Уильям, ты не мог бы убрать свои мокрые трусы, которые лежат прямо посреди комнаты на полу?

Но он сидел на диване, уткнувшись в айпад, так что эффективное общение закончилось какое-то время назад.

– Уильям?

– Еще минутку, мам, – пробормотал он. – Я уже почти прошел этот уровень.

Тем временем я допустила глупую ошибку, похвалив вид Наташиной кожи. Это побудило ее извлечь все содержимое косметички и подвергнуть мое лицо контурированию, пока я сидела на диване. И только когда я взглянула на свое лицо, то поняла, что она превратила его в сумасшедшее подобие работ Пикассо, с двумя светлыми треугольниками под глазами и ярко-розовыми кругами на щеках.

– Ты шутишь?

– Я еще не закончила.

– Наташа, он будет здесь с минуты на минуту. – Я взглянула через диван. – Уильям, давай убирай свои трусы, пока кто-нибудь не свернул себе шею из-за них, пожалуйста.

Во входную дверь постучали, и она открылась. Мое сердце ушло в пятки, пока я не поняла, что это всего лишь Адам. Он окинул меня оценивающим взглядом, как будто подбирал подходящую концовку для шутки.

– У меня в коттедже есть красный нос и панталоны, если ты хочешь завершить вид.

– Мы еще не закончили, – сообщила ему Наташа, метнувшись к раковине за водой. Возвращаясь, она задела трусы Уильяма носком сандалии и споткнулась, удержавшись на ногах в последнюю секунду.

Я хмуро взглянула на сына, подошла и решительно вырвала айпад у него из рук. Он удивленно посмотрел на меня и сморщил нос.

– ЧТО? Что я сделал?

– Ты должен был поднять трусы. – Он хлопал глазами, не понимая, о чем я говорила. – Сделай это немедленно, или я конфискую у тебя айпад.

Такое впечатление, что я сообщила ему о том, что собираюсь усыпить его любимого щенка.

– Но я должен пройти этот уровень! Я почти сделал это!

– Сейчас же!

– ХОРОШО! – с вызовом сказал он в ответ, шагая к трусам.

Я разрывалась между нежеланием, чтобы он уходил надутый, и тем, что отчаянно не успевала подготовиться к приезду Чарли. Я повернулась и увидела стоящего Адама, который просто наблюдал за происходящим.

– Возможно, ты мог бы поговорить с ним об этом, – сказала я.

Адам обвел комнату взглядом, как будто думал, что я разговариваю не с ним.

– Я?

– Да.

Он ненадолго задумался, а затем пожал плечами:

– Конечно. Иди приведи себя в порядок, а я поговорю с ним.

– Окей. Отлично, спасибо.

Я направилась в ванную, где начала стирать макияж со своих щек. Наташа пошла за мной и, когда увидела, как я вожу салфеткой по всему лицу, содрогнулась:

– Ты не могла бы просто… смешать?

– Нет времени на смешение. И потом, что не так с основой и румянами?

Когда мое лицо стало выглядеть презентабельно, я подкралась к двери и приоткрыла ее. Адам обхватил рукой нашего сына, и, хотя я не могла расслышать весь диалог, уловила несколько сострадательных отрывков, завершившихся фразой: «Не принимай близко к сердцу, дружище».

– Господи, как же раздражает, – досадовала я.

– Что? – спросила Наташа.

– Адам.

– Не волнуйся за них. Твое свидание начнется через… – И она взглянула на свои часы, когда открылась дверь. Это был Уильям.

– Чарли здесь, – сообщил он мне.

У меня во рту пересохло.

– Окей. Спасибо.

Я почувствовала, как мое раздражение испарилось.

– Все хорошо. Иди обними меня.

Он обвил меня руками, потом отодвинулся.

– Ты говорила, что будешь общаться с Чарли о своих тренировках… Это правда?

Наташа закашляла.

– Почему ты спрашиваешь? – удивилась я.

– Я просто подумал, что это похоже на… свидание.

Интересно, когда мой десятилетний сын успел стать таким наблюдательным?..

Чарли чувствовал себя в родной стихии, сидя за рулем своего шикарного автомобиля. Тот как будто был создан для кого-то вроде него – интеллигентного, профессионального парня, который комфортно себя чувствует и не переживает из-за того, чтобы выглядеть взрослым. Который принял свой возраст и рубашки «Marks & Spencer», которые прилагаются к нему.

Пюжоль, деревня, которую Чарли выбрал для обеда, находится в часе езды от Шато-де-Руссиньоль. Дорога была гладкой, шла по холмам. Мы прибыли в место с видом как на открытке, оно находилось так высоко на холме, что казалось, будто облака опустились. Мы брели по узким, извилистым улицам известняковых коттеджей с раскрашенными ставнями и античными розами, обрамляющими их двери, пока не пришли к ресторану с видом на маленькую площадь и ее пыльные здания цвета ванили.

Чарли отодвинул стул для меня и сел напротив.

Появился официант с меню.

– Что вы будете пить? – спросил он.

– «Бадуа», пожалуйста, – попросила я, уверенная в том, что он сознательный водитель.

Он выглядел удивленным:

– Но ты же на отдыхе. И за рулем я. Уверен, бокал чего-нибудь не помешает.

– Ох. Хорошо, если ты так считаешь…

Немного вина помогло свиданию идти непринужденнее. Не то чтобы до этого оно шло плохо. Просто я смогла немного расслабиться, чтобы оценить то, каким был Чарли: серьезным и интеллигентным, но ничуть не отпугивающим. Или, возможно, он просто понимал, что это значит: иметь ребенка возраста Уильяма. Я призналась ему, что вышла из себя прямо до его приезда, и он сказал, что понимает меня.

– Это нормально ругаться из-за таких вещей в его возрасте. Он хотя бы не сидит в айпаде по пятнадцать часов в день, как некоторые дети. – Я решила не разубеждать его. – Кроме того, никто не говорил, что быть родителем легко, особенно когда ты один.

– Мне было не так уж сложно одной, – возразила я. – У меня была сильная поддержка от мамы и папы все эти годы.

Он заканчивал жевать, размышляя над следующим вопросом.

– Так, а что случилось между тобой и отцом Уильяма? Кажется, вы все еще близки.

– Правда? – Кожа под моими ушами покраснела.