– Я рад, что вам нравится. Ох… Я принес ему кое-что.

Он подошел к столу, взял бумажный пакет и передал его мне.

– Немного конфет и несколько футболок.

Я вытащила футболку. Она была такой маленькой, что пришлась бы впору садовому гному.

– Это мило. Ты сохранил чек, на случай если они не подойдут?

– Ох. Не уверен. – На мгновение он стал похож на себя двадцатилетнего – такой же красноречивый и харизматичный.

– Почему бы тебе не пойти и не удивить Уильяма, подарив их ему лично? – предложила я. – Он в спальне.

Через несколько ударов сердца он кивнул и произнес:

– Так и сделаю.

Он направился к двери, потом остановился, взял букет со стола, расправил стебли и вручил его мне. Мне было неловко принимать цветы.

– Это очень заботливо с твоей стороны. Спасибо, – пробормотала я, осознавая, как сильно меня раздражало то, что он старался быть милым со мной. – Иди, – добавила я, кивая на коттедж. – Он безумно хочет тебя увидеть.

Глава 7

Я, конечно, совсем не так представляла себе перед поездкой воссоединение сына с его отцом. Учитывая, как возбужден был Уильям и как долго они не виделись, глубоко в душе мое воображение рисовало их в поле, бегущими навстречу друг другу в замедленной съемке, как звезды плохих рекламных роликов 1970-х.

Но насколько реальность не оправдала моих ожиданий, я поняла, когда увидела, что Адам крадется вдоль стены коттеджа.

– Что ты делаешь? – спросила я, следуя за ним.

– Ш-ш-ш… – сказал он, поднося палец к губам и пролезая в окно спальни. – БУ!

– ЧЕ-Е-ЕРТ! МАМ!

Заглянув в окно, я увидела Уильяма, сваливающегося с верхнего этажа двухъярусной кровати на пол. Я подошла к входной двери, когда он выбегал наружу.

– Что-то залезло ко мне через окно! – прокричал он, искренне уверенный, что это были сверхъестественные силы.

– Уильям, успокойся. Это был твой отец. – Глупый отец.

– Ох, Уильям, прости, – произнес он, сдерживая улыбку, в то время как наш сын застыл в онемении.

Я толкнула его локтем в бок.

– Иди, обними папу.

Он сделал шаг вперед, и Адам бросился к нему, хватая его худенькое тельце и прижимая к своей груди.

– Ну, привет.

Уильям поднял взгляд и заморгал.

– Я не понял, что это был ты, пап. На самом деле я не испугался.

При этом можно было почти что видеть, как сердце выпрыгивало у него из груди.

– Не переживай из-за этого, – сказал Адам, так и не поняв, что это был намек на извинения. – Как вы добрались? Твоя мама писала в СМС, что тебя тошнило всю дорогу.

Уильям бросил на меня злобный взгляд:

– Не всю дорогу. Совсем недолго.

– Ну, главное, что вы здесь. Как тебе здесь?

– Отлично, – ответил он, неожиданно оживившись. – Мне нравится двухъярусная кровать. У моего друга Джоша такая же.

– Он везунчик.

Потом они неловко стояли в метре друг от друга, и стало неприятно очевидно, что этим разговором они, вероятно, исчерпали темы для общения на весь отдых.

– Итак, – сказал Адам, хлопая в ладоши.

– Итак, – повторил Уильям.

– Доволен, что не нужно ходить в школу?

– Конечно.

– Вообще-то тебе нравится школа, – напомнила ему я.

– Я знаю, но здесь мне нравится больше.

– Математика до сих пор твой любимый предмет? – поинтересовался Адам.

Уильям ненадолго задумался:

– Хм-м. Наверное, больше мне нравится история. В этом семестре мы изучали жизнь королевы Виктории. Она довольно грустная. Когда ее муж Альберт умер, она так сильно по нему скучала, что сделала гипсовый слепок его руки, чтобы иметь возможность держать ее, – говорил он без остановки, забывая дышать. – И это еще не самое удивительное в викторианстве, – серьезно добавил Уильям и начал пятиминутную лекцию, охватывающую темы от достижений медицины конца девятнадцатого столетия до порабощения женщин.

– Вау. Я никогда не задумывался, что так мало знаю о дифтерии, – безынтересно заключил Адам.

– Я могу рассказать еще, если хочешь, – предложил Уильям.

Я взглянула на Адама, давая понять, что отвечать нужно осторожно.

– Да, с удовольствием послушаю. Я много чего запланировал на время вашего отдыха.

Уильям улыбнулся.

– Пойду возьму свой айпад, – сказал он, возвращаясь в коттедж.

– Я думаю, ты найдешь там только мой айпад, – бросила я ему вслед.

Адам взял сумку и отнес ее внутрь.

– Мы могли бы поужинать сегодня с некоторыми членами команды, работающей здесь. Не терпится познакомить всех с Уильямом. И с тобой, конечно.

Я последовала за ним, он поставил сумку на пол и остановился как вкопанный.

– С остальными вещами я справлюсь сама. Спасибо за помощь.

– Без проблем. – Он все еще не двигался. – Хорошо, что ты здесь, Джесс.

Я быстро кивнула.

– Уильяму не терпится провести с тобой как можно больше времени.

Он выглядел так, как будто внезапно вспомнил, о чем давно должен был спросить.

– Как твоя мама?

– Не могу сказать, что хорошо. – Я открыла сумку и начала выкладывать из нее вещи на стол. – Ты бы, наверное, не узнал ее сейчас.

– Мне очень жаль. Тебе, должно быть, тяжело.

– Так и есть, Адам, – ответила я и решила сменить тему. – Знаешь, я познакомилась с Симоной.

– О, правда?

– Когда ты перестал встречаться с Эльзой?

Он замер.

– Как ты узнала, что я перестал встречаться с Эльзой?

Я подняла на него взгляд:

– Я полагаю, Симона – твоя новая девушка?

– Это настолько очевидно?

– Я читаю тебя как книгу. И не очень-то сложную.

– Хорошо, что я не из чувствительных, – засмеялся он и помахал рукой, направляясь к выходу.

Я смотрела ему вслед, на проступающие через футболку контуры его спины, наблюдала за тем, как он засунул руки в карманы и вышел самодовольной походкой.

– Не волнуйся, Адам. Никто и никогда не обвинит тебя в этом.

Глава 8

Ужин проходил за длинным общим столом на террасе перед шато. Мы с Уильямом подошли, когда стены замка были залиты золотисто-розовым светом заходящего солнца, воздух был тяжелым, наполненным ароматом трав и цитронеллы.

Поверхность бассейна была блестящей и спокойной, шезлонги уложены ровными рядами. На другой стороне террасы множество семей передавали друг другу большие тарелки с салатом из зеленых бобов и утиных грудок под звон бокалов с вином и звонкий смех детей, уносящийся в небо. Я заняла свое место за длинным столом, усеянным мерцающими чайными свечками, и взяла бокал пастиса, такого холодного, что стекло покрылось каплями конденсата.

Среди тех, кто собрался здесь этим вечером, было несколько французов – членов персонала почтенного возраста, включая смотрителя Жана Луку и престарелую пару месье и мадам Бланшар, у которых Адам купил шато несколько лет назад. Их семья владела им на протяжении нескольких поколений, но последние десять лет им было сложно содержать его, а их надежды превратить шато в отель осуществились лишь тогда, когда Адам приобрел его. Несмотря на то что они давно вышли на пенсию, оба все еще были отличными поварами и приезжали один или два раза в неделю, чтобы применить свои навыки на кухне и дать уроки гостям. Адам шутил, что они нарочно крутились рядом, чтобы убедиться, что он не испоганил это место.

За столом также сидели четверо молодых англичан, напротив них французы, они были похожи на студентов, взявших «промежуточный» год, с татуировками на щиколотках, травящих анекдоты о путешествиях. Адам находит с ними общий язык неестественно просто. В его возрасте у моего отца была ипотека, семья и работа бухгалтером, которую он не бросал аж до шестидесяти пяти.

Но здесь Адаму вечно может быть двадцать один: солнце всегда светит, девушки молоды и готовы ублажать. И не только девушки были увлечены им. К нему относились как к чему-то среднему между крутым старшим братом и доброжелательным диктатором, на которого обращали внимание, только когда заканчивалась выпивка.

Вскоре палящая жара дня уступила место мягкой ночи, и мы сидели в освещении оранжевой луны, свечей и синих отблесков от воды.

Еда подавалась в истинно французском стиле – начиная от свежих хрустящих листьев салата и блюда с вяленым мясом до муссов и нарезанной ломтиками копченой утиной грудки – на сервировочной доске.

– Что это? – спросил Уильям, изучая салат. Он надел одну из футболок, подаренных Адамом, и она была так мала в подмышках, что почти останавливала циркуляцию крови.

– Gesiers. Попробуй, это вкусно, – сказал Адам, накладывая несколько кусочков сыну на тарелку.

Уильям сморщил нос:

– Но что такое «gesiers»?

– Пупочки. Часть пищевого тракта гуся, если быть точным. Понимаю, это может звучать не очень аппетитно, – он широко улыбнулся.

Уильям скривился, и я взамен указала ему на салями, уверяя, что это такая колбаса, которую он любит в пицце, только намного лучше.

– Адам говорил, что ты преподаватель, – сказала Симона, поднося бокал к губам.

– Да, я обучаю писательскому мастерству в предуниверситетском колледже.

– Как интересно. Тебе нравится этим заниматься?

– Очень, – ответила я. Это был стандартный ответ. Слишком сложно объяснять, что когда-то я была увлечена своей работой, но с начала этого года была так подавлена, что сомневалась, смогу ли вновь хоть чем-нибудь увлечься.

– Тебе, должно быть, приходится разрываться, ты же мать-одиночка. – На последних двух словах она сделала акцент.

– Да, времени не хватает, – согласилась я. – Кроме того, моя мама не очень хорошо себя чувствует, поэтому не может помогать как раньше.