Алиса Евстигнеева - Я. Ты. Мы. Они

Я жму плечами.

— А все сразу может быть?

— Нет, я тебя все-таки прибью однажды.

Домой возвращаемся утром. Шатаясь от усталости, на удивление трезвые.

— Ты как? — спрашивает меня Лена.

— Как будто я не я. И дело даже не во внешности. Так дико осознавать в тридцать три года, что не знаю саму себя. Вернее знала когда-то давно, а потом словно разминулась с ней.

— Такое сплошь и рядом бывает, это я тебе как психолог говорю. Люди называют это кризисом среднего возраста. Только не в возрасте ведь дело. Значит что-то где-то пошло не так. И лучше это понять сейчас, чем еще лет десять страдать. Сань, ты же все-таки чувствовала, что у вас с Сашей что-то идет не туда. А зачем-то терпела.

— Обязанной себя чувствовала.

— Ну и дура, — беззлобно выносит мне диагноз Лена.

— Дура, — соглашаюсь я.

— Да и он тоже дурак, хоть с виду и умный. Тоже терпел. Дотерпелся, блин. Вам бы еще год назад сесть и поговорить.

— Нет, Лен. Не год. Мы лет на шестнадцать опоздали.

— И то верно.

Мы уже почти дошли до нашего дома, когда Кудякова вдруг восклицает:

— Ой, Сань, смотри, машина точь в точь как у тебя.

И действительно недалеко от подъезда стоит белая машина, ужасно похожая на мой Рено. Даже номера такие же. Стоп! Так это же и есть моя машина! Но ведь она в Москве осталась.

— Лен, ты понимаешь что-нибудь?

— Даю голову на отсечение, что у тебя дома гости.

Я поднимаю взгляд на наши окна, но они выглядят точно так же, какими и были до нашего ухода.

На наш этаж я поднимаюсь бегом, местами перепрыгивая через ступеньки, благо длинные ноги позволяет. Правда, на этаже меня уже встречает Лена, приехавшая на лифте. И крутит пальцем у виска. Ну не могла я ждать.

Дверь открываться не хочет, даже ключом нормально в замочную скважину попасть не могу.

— Да успокойся ты, истеричка! — просит меня подруга.

Я все же делаю вдох-выдох, поэтому в квартиру вхожу относительно спокойная. В темной прихожей меня встречает высокий силуэт с лохматой головой. Саша! Мое сердце делает в груди кульбит. Просила же не приходить! Сердце делает кульбит в обратную сторону.

— Мать, ты где бродишь? — голосом Стаса спрашивает Сашка. — Да еще и в таком виде, и вообще, что у тебя с волосами?!

В отличие от меня, моему собеседнику хорошо все видно — за моей спиной горит свет из подъезда. Ленка устраняет этот недочет, щелкнув выключателем, и в прихожей загорается лампа. Голос Стаса все-таки оказался Стасом. Кажется, я даже разочарованно выдыхаю.

— И я тебя очень рад видеть! — возмущается ребенок.

Ой, что это я. Я быстренько исправляюсь, повиснув на своем сыне. Потом из кухни выворачивает Дамир, которого я тоже хорошенько обнимаю. Ленка так же с восторгом встречает моих парней и на всякий случай уточняет:

— Это все, что есть?

— Малые в Москве, сегодня с Надеждой Викторовной прилетят, — поясняет Дам.

— А вы тут как? — прихожу в себя я. Мальчишки выглядят слегка усталыми, но при этом отдохнувшими — загорелыми, слегка отъевшимися, и даже кажется, что еще больше вытянувшимися.

— Мы с папой на машине приехали, — говорит Стас. — Мы как прилетели с Кипра, потом переночевали дома и сразу поехали.

— Держи. Саша сказал, что тебе машина пригодится, — Дамир протягивает ключи от моей машинки.

— И что, вы за полтора дня доехали?! — поражаюсь я. — Папа вообще спал?

— Мы посменно вели, — признается Стас.

— Вы что?! — возмущение таки захлестывает меня. — У вас же прав нет! Вы же водить не умеете! Вы же…!

— Вообще умеем, — спорит со мной сын. — Мам, да ты выдохни. В основном папа вел, мы так, на подхвате были. По прямой трассе. Все нормально же.

Что он еще за это время сделал с моими детьми?! Если б он был здесь, я бы Чернова с превеликим бы удовольствием придушила сейчас.

— Так, Сашка, спокойно давай, — включается в разговор Лена. — Видите, мама нервничает, а ну-ка организуйте нам быстренько кофе, а то мне скоро в аэропорт.

— Ну и чего ты паникуешь? — спрашивает меня Кудякова, когда парни возвращаются на кухню.

— Он же их чуть не угробил!

— Ну не угробил же! Сань, да не бесись ты. Тебе просто не нравится, что он это без твоего согласия провернул.

Меня это мало успокаивает.

На кухне мы сидим вчетвером. Лена выспрашивает парней о Кипре, о приключениях. А я сижу и дуюсь на весь мир.

— А где отец-то ваш? — неожиданно спрашивает подруга.

— В гостиницу поехал, — осторожничает Дамир. — Сказал, что лучше будет… если мы сами машину презентуем. Он завтра вечером обратно в Москву улетает.

Вот пусть и валит, целее будет! А то доберусь я до него.

Прощаемся мы с Ленкой долго. Нам уже таксист даже сигналить начинает.

— Спасибо, что приехала. Вообще спасибо тебе за все, за то что ты есть у меня!

— За такое не благодарят, — улыбается мне подруга. Мы обнимаемся на прощание. Ленка машет мне на прощание и элегантно садится в такси. Машина уже почти трогается, когда она опускает стекло.

— Сань, тебя когда сомнения опять обуревать начнут в следующий раз, ты мне напиши. Я тебе напомню, как ты по лестнице летела и ключи роняла, потому что думала, что ОН приехал.

Домой я приезжаю в растерянных чувствах. С одной стороны я крайне рада, что Дамир заговорил с нами, но вопрос Едены Николаевны ставит меня в тупик. Зачем я к нему езжу? Ну чтобы не оставлять его одного, хочется как-то поддержать парня, да и себя обязанной чувствую. Стас тоже задумчив, все время кусает свою разбитую губу. О чем они там разговаривали? Так и тянет выспросить у него что-нибудь, но нет… нельзя.

Приходит Саша с работы. Пока я накрываю на стол, он успевает переодеться и погонять детей по квартире.

— Саня, а что у Стаса с лицом?

— Это они с Дамиром подрались. Там психолог была, она разрешила им поговорить, ну и подраться.

— Какая хорошая психолог! — с непонятным мне весельем в голосе говорит Саша.

— Знаешь, а она меня сегодня спросила о том, зачем я езжу к Дамиру, — осторожно начинаю я.

Муж сразу встрепенулся и с подозрением посмотрел на меня.

— Ты сейчас к чему клонишь?

— Ни к чему я не клоню…

— Вот и не надо!

— Вот и не буду! — обижаюсь и отворачиваюсь к плите.

Сама точно не понимаю, о чем мы говорим, но что-то уже витает в воздухе. Что-то очень важное, но еще неосознанное.

Сашка тоже насупился, скрестил руки на груди и недовольно поглядывает на меня.

Ужин проходит в напряженной атмосфере. Стас без перебоя талдычит про Дамира, про то, как мы сегодня к нему съездили. Друг отказывался с ним поначалу разговаривать, из-за чего сын разозлился и толкнул его. Потом они дрались, затем разговаривали. Про предполагаемые мною слезы умолчал.

Стас говорит все с каким-то восторгом и безудержной надеждой в голосе. Мне бы сейчас начать вопросы задавать, но я упорно молчу. Вообще не хочу, чтобы сейчас про Дама говорили. Чувство вины так и грызет меня изнутри. Хотя я-то в чем виновата? Наоборот, на встречи рвалась, как на работу туда ходила. Но, блин. Ощущение того, что это все какие-то полумеры не дает мне покоя.

Как назло Рома и Кир подключаются к разговору, заявляют, что в следующий раз тоже с нами к Дамиру поедут.

— Хватит разговаривать! — недовольно обрубает их Саша. — Ешьте, давайте.

Звучит грубо, но я тоже больше не могу слышать этот разговор.

Стас недовольно надувается, и, не доев свою порцию, выскакивает из-за стола. Без него становится совсем невесело, и оставшиеся парни тоже быстренько заканчивают с ужином. Девочки почуяв, что вокруг происходит какая-то движуха, больше не желают сидеть в своих стульчиках. Так мы и остаемся опять вдвоем.

Убираю со стола, мою посуду, Саша продолжает сидеть на своем месте, обхватив голову руками. Вид у него такой, словно он решает какую-то сложную для него задачу.

— Саш, — зову его я. Поднимает на меня свои глаза. Уставшие и отчего-то в конец измученные. Еще каких-то минут двадцать назад они такими не были.

— Сань, мы не можем. При всем желание не можем.

— Я знаю.

Он недовольно хмыкает, а я кручу в руках полотенце.

— У нас пятеро детей, — приводит он следующий довод. Я согласно киваю, в такт нашим мыслям. — И нам еще год жить в двухкомнатной квартире.

Да, самим здесь тесно. Не буду же я это оспаривать?

— Да и в конце концов! Дамир совсем взрослый, он же все понимает! А мы для него совсем чужие. Мы никогда не сможем заменить ему родителей.

Он говорит все правильно, разумно, и доводы, такие доводы.

— Ты сейчас меня или себя убеждаешь? — все же уточняю я.

— Сааааняяяя, — отчаянно тянет он. Все понятно, себя.

Выключаю воду в раковине, убираю полотенце, подхожу к мужу и сажусь ему на колени. Его руки тут же обхватывают меня, а голова утыкается куда-то в мою грудь. Кладу свой подбородок на его макушку. Саша медленно раскачивает нас, словно я маленький ребенок. А я вожу пальцами по его волосам.

— Саня, мы, правда, не можем.

— Я знаю, милый, знаю.

Откуда вылезло это «милый» непонятно, обычно я не склонна ко всем этим словам.

Нам опять нечего сказать друг друга, мы же оба все понимаем. Если б хоть у кого-то были возражения, тогда можно было обсуждать. А тут и обсуждать то нечего. Но от этого ни разу не легче, наоборот еще поганей на душе.

— Стас нас возненавидит, — вздыхает Саша.

— Он еще не дошел до этой идеи.

— Скоро придет. И когда мы откажемся, возненавидит.

Еще одна мысль, которая неприятным грузом ложиться на нашу совесть.