Незнакомка в зеркале закусывает губу и с серьезным видом рассматривает меня.

— Не знаю. Мне это кажется уже чем-то вторичным, ведь главное было принять решение?

— Это тебе сейчас легко говорить. Пока ты с детьми там, где ты есть. А Чернов тут в Москве. А если он решит детей делить? Имущество? Ты вообще на что жить собираешься? И не говори, что сама заработаешь. Максимум себя и хомяков прокормить сможешь.

— Он не будет со мной детей делить, — уверенно говорю я. — С деньгами так же. Он мне их еще навязывать будет. По крайней мере, не позволит, чтобы дети хоть в чем-то нуждались.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Санька, ты какая-то блаженная, вот честное слово, — вздыхает Лена. — А если его та баба в оборот возьмет? Как там ее… Олеся? Знаешь, какие они нынче прыткие эти профурсетки?!

— Ничего не будет… Лен, ну как это объяснить?… Я просто знаю, что он никогда так не поступит со мной.

— Он уже тебе изменил!

Голос у подруги очень строгий, только сейчас понимаю, что по ходу дела она сама очень на Сашу зла. Раньше я как-то этого не замечала, казалось, что все ее силы направлены на поддержку меня, а до Чернова, как такового ей дела не было. А тут смотри… Чуть ли не монстра из него делает.

— Это другое. Мы для него все еще его семья, и он нас до последнего оберегать будет, и защищать тоже. Как бы он на меня не разозлился, он никогда не позволит, чтобы со мной что-то случилось. Тем более, не сделает специально то, что заставило бы страдать ребят.

— И все-таки ты все еще ему доверяешь, — выносит свой вердикт Лена.


Сентябрь набирает свои обороты. Времени нет ни на что. Разбудить детей — накормить всех завтраком и в школу — собраться самой — пережить уроки — добежать до дома, собрав по пути все магазины — поставить готовиться ужин — приготовиться к следующему дню — собрать детей в кучу— поужинать — проверить уроки — спать. Устаю так, что к вечеру просто звездочки из глаз летят. Мне везет трижды: парни сами попеременно гуляют с собакой, девочек из школы забирает мама и отвозит их в театральную студию, а потом возвращает их домой, на тренировки все ездят сами.

Иногда я лежу ночами на своем диване в кухне и слушаю, как капает кран. Мне бы давно спать, только вот сон не идет от слова совсем. Именно в эти моменты меня нагоняют мысли о себе и Саше. Днем так легко от них скрываться, а вот ночью… Ночью они мне мстят, завладевая каждой клеточкой моего воспаленного мозга. У меня в голове снаряд. Кажется, так говорит Лена.

Через раз хочется написать Саше. Просто спросить: «Как ты там». Пусть не отвечает, но я увижу, что он прочитал сообщение, и буду знать, что он есть. Такая дикость. Вот он молчал почти все лето, но я знала, что мы есть в жизни друг у друга. А стоило мне поставить точку, как его не стало. Но разве не этого я хотела? Научиться жить без него. Научилась? Вот и он тоже об этом спрашивал. Если б еще Саша не стоял невидимой тенью за всем, что есть в моей жизни. Он был в наших детях, в их внешности, в их духе, в их разговорах и мыслях. Он был в этой квартире, где сами стены были пропитаны его присутствием. Я все еще помню, как он постоянно стукался об вон тот косяк, когда мы жили здесь, или вешал вот эту полку, или помогал мне выбирать обои, уже живя в Москве. Он был в школе: в немом вопросе Просто Веры, он шел легкой тенью со мной по коридорам, либо смотрел на меня с упрямым вызовом. И пусть это были мои воспоминания, но это не делало Сашу менее реальным.

Что же мы наделали? Что сделал с нами ты? Что сотворила с нами я?

Так я и живу в круговороте дел днем и тону в своих мыслях ночью.

Кап-кап-кап. Как тот кран, который все время капает, так и моя душа, все время где-то протекает, как бы сильно я не затягивала.


Мы отучились месяц. Я уже освоилась в роли учителя. По крайней мере это интересно, хоть и не всегда получается. Дети разные, классы разные, уроки и те, все разные. Школьники привыкают ко мне, с кем-то я уже болтаю на переменах, а с кем-то воюю на уроках. Хорошо, что Лил Пипа больше можно не вспоминать, обходимся Нирваной и Металликой.


Был октябрь и была суббота. Девочки с Кирюхой отсыпались, а вот старшая банда наоборот умотала куда-то пораньше, заявив, что надо перетрясти какие-то дела перед уроками. Я не спеша брела в школу. Рабочие субботы не напрягали, все равно отдохнуть не получалось. Во-первых, парней надо было кормить завтраком, да и проконтролировать, чтобы они в принципе в школу проснулись. А, во-вторых, кто знает, что мне в голову придет в минуты затишья? Нет, уж лучше работать. А в воскресенье можно разбирать квартиру от недельного запустения и опять готовиться к урокам.

Итак, тридцатитрехлетняя я шла в школу. Все такая же высокая, взъерошенная и ни разу не балерина, хотя возможно бабуля в своей Германии все еще об этом мечтала.

Сашу я заметила не сразу. Просто шла-шла, ища что-то у себя под ногами, а потом оторвала глаза от земли, а там он. Стоит в десяти метрах от меня у какого-то столба, спрятав свои руки в карманы куртки. Вообще-то я его даже не сразу узнала. Почувствовать почувствовала, а признать, не признала. Коротко остриженные волосы и борода. Так и хотелось крикнуть: «Боже мой, что же ты с собой сделал?!». Но я, конечно же, этого не делаю. Просто иду и смотрю на то, как расстояние между нами беспощадно сокращается — пять метров, два метра, шаг… Он так же молчит, лишь пристально вглядывается в меня. Я тоже хочу не отводить глаз, только каждый раз пугаюсь, когда взгляд натыкается на короткий ежик его головы. Я бы даже бороду пережила, но волосы!

Когда расстояние между нами всего ничего, он вдруг делает шаг назад, а потом еще один, и еще. Так и идет передо мной задом-наперед. Главное, что ко мне лицом, ему ведь так смотреть удобней. Пусть смотрит, мне не жалко.

Не знаю, думал он тормозить перед проезжей частью или нет, но уже у самой обочины я хватаю его за куртку, и тяну на себя.

— Дорога!

— Да, я вижу!

— Чем ты там видишь?!

Надо же, месяц не разговаривали, и с чего начинаем?

Теперь мы просто стоим друг напротив друга. Я в очередной раз прохожусь взглядом по его волосам. Да что это такое! Куда он теперь свою пятерню то девать будет в минуты тревог?!

— У тебя не лучше, — вдруг бросает он.

— Что? — уточняю растерянно.

Саша проводит пальцами по моей короткой пряди.

— Волосы говорю. У тебя не лучше.

— Тебе не нравится? Хочешь сказать, что мне не идет? — возмущаюсь я.

— Идти идет, да вот только не едет, совсем, — Сашка тяжело вздыхает. — Прямые волосы — это не твое, не твой стиль, ты другая совсем.

— А с твоими тогда что?

— А у моих кризис…

— Среднего возраста?

Он не отвечает, лишь улыбается. Не то чтобы весело, скорее уж печально. Но перебрасываться фразами, нам определенно нравится.

Трясу головой, в надежде выкинуть ненужные мысли из головы. Никакого нравится, не лезь в это, Саня, не лезь.

— Зачем ты здесь? — излишне резко спрашиваю я.

Саша неопределенно жмет плечами.

— Просто так.

— Саш, — устало выдыхаю его имя. — У тебя не бывает просто так. Пожалуйста, я не хочу сейчас ругаться. Мне на работу надо.

— Пошли, провожу, — успешно игнорирует он первую часть моего сообщения. Разворачивается лицом к проезжей части, дожидаясь сигнала светофора.

А я только и могу радоваться, что он больше не смотрит на меня, потому что сама боюсь представить, какое выражение лица сейчас у меня. Наверное, охреневшее. Что вообще происходит то?!

Дорогу мы переходим нормально, в тишине. Сашка идет медленно, хотя я-то знаю, какими шагами он умеет летать, ноги же длинные. Видимо время тянет.

Хочу ускориться, даже можно солгать, что я на уроки опаздываю. Как раз в этот момент Саша вдруг делает быстрый шаг вперед и резко разворачивается передо мной, я не успеваю затормозить и врезаюсь в него, из-за чего оступаюсь, но Чернов ловит меня за руку, удерживая на месте. Стараюсь сохранять спокойствие, хотя бы внешне.

— Говори уже.

— Что? — изображает он удивление.

— Говори, что хочешь сказать. И дай мне уже нормально до работы дойти.

— Санька, какая-то ты сегодня злая!

Только не злиться, только не психовать. Щелкаю зубами, но заставляю себя промолчать. Обхожу его и иду дальше, может он все-таки отстанет? Но Саша разворачивается и идет за мной следом.

Больше всего в этой ситуации меня напрягает непонимание того, что он делает. Конкретно сейчас, что твориться в его голове? Чего хочет добиться своим странным поведением? Где вообще хоть какая-то логика в его действиях? Возможно, он решил мне так нервы потрепать….

— Стой! — раздается властный приказ над самым моим ухом. И когда только нагнать успел?

Покорно останавливаюсь, надо прекращать весь этот цирк.

— Чернов, ты с ума сошел, да? — интересуюсь с издевкой.

Все еще стою спиной к нему, но он совсем рядом, ощущаю его дыхание на своем затылке. Сашина рука ложится на мой локоть. Какое-то время мне кажется, что он сейчас с раздражением дернет меня, но он на удивление бережно разворачивает меня к себе. Опять мы друг напротив друга, только в этот раз запредельно близко. Пытаюсь отступить на шаг, но чужая рука не грубо, но настойчиво удерживает меня на месте.

— Сашка, ну чего ты сейчас добиваешься?

Ответом мне служит пристальный взгляд, скользящий по моему лицу. Стараюсь не смотреть ему в глаза, он и так слишком близко.

— Я на работу опоздаю, в конце-то концов! — срываюсь я.

— Ты узнаешь это место? — спрашивает он невпопад.

На всякий случай оглядываюсь по сторонам.

— Да, блин! Ты от меня сейчас чего хочешь?! — в который раз пытаюсь понять я.

Но Саша опять игнорит мои вопросы.