— Какая безопасность, от чего? Саш, я в школе местной работаю. Вся местная гопота — мои ученики, — предпринимаю я слабую попытку сопротивления.

На это он ничего не отвечает. Видимо считает, что бессмысленно спорить с моей глупостью. Поднимает с пола мою верхнюю одежду, которая аккуратной стопкой лежала у стены рядом с его курткой. И когда только успел, я ж не так долго была в душе.

На улице уже совсем ночь. Даже гирлянды, которые освещали мне путь сюда, не спасают от темноты. А еще дует ветер, не то чтобы сильно холодный, но точно неприятный. Саша предлагает ехать на машине, но я отказываюсь, хочется проветрить голову.

Какое-то время мы просто идем молча, пока мою любопытство не берет вверх.

— Ты, правда, ушел с работы?

— Да, продал Вите свою долю, раскидал клиентов. Дела по-максимуму закрыл, осталась кое-какая текучка, но я отсюда добиваю.

Очень внимательно вслушиваюсь в его голос, ища в них хоть какие-то нотки грусти или сожаления. Но Сашка говорит просто, словно рассказывая мне о чем-то повседневном.

— Не жалеешь? — все-таки уточняю я.

— Да нет, скучаю немного, но пока ничего криминального. Может еще просто не до конца осознал. Но вы в любом случае важнее.

— Ты так легко об этом говоришь?! — возмущаюсь я. И Саша это слышит. Поэтому берет меня за руку и останавливает, поворачивая к себе.

— Что не так?

— Все так. Честно. Просто ты так любил свою работу, фирму эту, дела. Это же было прям твое. И получается, что я тебя лишаю всего этого.

Сашка весело ухмыляется.

— У тебя интересная позиция на все. Когда ты детей от меня увозила, ты меня их не лишала. Зато когда я сам принимаю решение насчет работы, тут-то и открываются все твои злодеяния. Работаю много — плохо, не работаю — еще хуже.

— Не издевайся, — морщусь я. — Но ведь все равно получается так, что ты ставишь крест на своей карьере из-за… моих решений?

Он устало вздыхает.

— Во-первых, никто не ставит крест. Всегда можно здесь что-то придумать. Во-вторых, не переживай, я найду способ заработать деньги для вас.

— Да, я не из-за денег переживаю! — обижаюсь я.

— А должна! — уже возмущается Саша. — Да, должна. И не смотри так на меня. У тебя дети, шесть штук человек, и должна ты думать о них в первую очередь, а не о гордости своей.

Вот, вот оно. Наконец-то, мои тревоги последних часов обретают форму.

— Саша! Ты меня покупаешь!

Чернов явно ждал всего чего угодно от меня, но видимо только не этого.

— Ты просто не знаешь к чему еще привязаться? — медленно приходя в себя от удивления, уточняет он.

— Сам посмотри. Машину мне пригнал. Квартиру купил. Опять содержать собираешься! — внутри меня все клокочет. Правда, последнюю фразу я уже добавляю шепотом себе под нос. — И судя по сегодняшнему дню, я активно продаюсь…

Хорошо, что на улице темно, хоть не видно, как я краской заливаюсь.

Он хватается за голову.

— Боже мой, женщина! Как ты все изворачиваешь! Вот поэтому я тебе ничего и не говорил про квартиру. Опять ты все не так поняла. Я купил дом для семьи. Нравиться тебе, это или нет. Для семьи. И ремонт сам с пацанами начал делать, потому что мне хотелось, чтобы это нас всех как-то сплотило. Правда, там можно все перекрашивать, но главное, что мы все в это вложились.

После своей пламенной речи дыхание его становится тяжелым, но он все равно продолжает, правда, уже с большим сарказмом в голосе.

— Хорошо, хорошо, если ты так хочешь, давай я буду сидеть дома и мы будем жить на твою учительскую зарплату. И жить в бабулиной квартире, посмотрим насколько нас всех хватит. Это ты у меня блаженная готова жить на кухне.

Теперь уже рычу я.

— И я после этого все выворачиваю? Как ты сам уже не поймешь? Ты мне рядом нужен, ты. А не все это. Я хочу чтобы ты счастлив был, занимался любимым делом… Иначе, если ты от этого всего отказываешься, то рано или поздно ты меня возненавидишь, за то что лишила тебя карьеры. Саша, я знаю, что такое чувствовать себя бесполезной!

Чернов нервно смеется, периодически хватаясь за голову. А потом успокаивается.

— Саня, о чем мы сейчас спорим?

Я совсем по-детски выпячиваю губы и под самый себе нос бурчу, что не знаю.

Дальше он подхватывает меня под руки и закидывает себе на плечо и весело крутиться вокруг своей оси. Мне остается только хвататься за его плечи.

— Чернов, ты с ума сошел?!

— Да, сошел, — легко соглашается он со мной. Потом, правда, все-таки ставит на землю.

— Скажи, это все что беспокоило тебя сейчас? Вопрос денег и личной занятости?

— Это все очень серьезно! Потому что я больше не хочу сидеть на твоей шее! И ждать тебя не хочу! И чтобы ты меня ждал. Тоже не хочу. И жертвы все эти мне не нужны. Сашка, я хочу, чтобы мы оба жили полной жизнью. Тот очень заливисто смеется. Приходится его стукнуть..

— Вот что ты ржешь?

— Прости, прости. Я гадал, что ты себе опять выдумала. Ты просто в такое оцепенение после секса впала, что я испугался, что сейчас на попятную пойдешь. Санечка, если еще раз повторишь, что я тебе рядом нужен, то поверь, все наши проблемы решены!

Но меня это не успокаивает. Поэтому Саше приходиться пояснять.

— Обещаю, никаких жертв. Не с твоей, не с моей стороны. Хочешь работать? Работай. Я для себя тоже что-нибудь придумаю. В конце концов мир на Москве не сошелся. А может вообще бизнес с тобой совместный замутим. А что? Языковую школу для тебя откроем. Это же тоже интересно. Только я тебя прошу, давай, все же переедем, а? Спать на кухне я отказываюсь, как-никак у меня жена, молодая и красивая!

Я миролюбиво пинаю его в ногу.

— У тебя все мысли только об одном.

— Ничего не могу поделать с собой. Кто виноват, что я рядом с тобой теряю трезвость мышления?!

Я сама прижимаюсь к Сашке, на душе вдруг становиться так легко и спокойно.

— Пойдем домой уже. Нас дети ждут.

Остаток пути пролетает для нас как-то незаметно. Мы идем держась за руки и улыбаемся, как два дурака… как два влюбленных дурака.

В окнах квартиры говорит свет, значит, дети еще не спят. Уже у самой двери квартиры Саша разворачивает меня спиной к стене и целует. Я с желанием отвечаю ему. Мы стоим долго, практически растворяясь друг в друге. Мое сердце только и успевает делать нереальные скачки.

Это какая-то патологическая болезнь — выяснять отношения в подъезде.

Мы насколько охвачены друг другом, что даже не сразу понимаем, что дверь рядом с нами открывается. На пороге появляется Стас.

— Родители, ну хватит уже, тут же люди! Устроили не весь что в публичном месте.

Саша с явным нежеланием открывается от моих губ и сует свой кулак под самый Стасов нос. Правда, тут же из-за плеча сына появляется Дамир.

— Да? — спрашивает он у нас.

Саша переводит взгляд с пацанов на меня и переадресует вопрос мне.

— Да?

— Да! — с блаженной улыбкой на опухших губах соглашаюсь я.

— Даааааааа!!! — кричат уже все, выбегая из квартиры.

Дети всей толпой вываливаются в подъезд, повисая на нас. Где-то рядом прыгает перебудораженный Бакс. Хорошо, что я стою у стены, иначе бы точно свалилась с лестницы.


Мы успокаиваемся уже под утро. Долго все сидели на кухне, просто гоняли чаи, о чем-то лениво переговаривались. Я сидела, привалившись к Сашиному плечу, а он обнимал близняшек, которые до последнего отказывались отпускать его. А пацаны с видом знатоков поглядывали на нас. Все-таки они все прекрасно понимают. А порой, даже лучше, чем мы сами.

Спать легли, когда уже начинало светать. Мы лежали с Сашей на узком кухонном диване, пытаясь до конца осознать, все события сегодняшнего дня.

— Люблю, — шептала я ему на ухо.

— Люблю, — вторил он мне.

На завтра мы все бессовестно прогуляли школу.

Эпилог

Ее пальцы легко проходятся по моей груди, вызывая целую волну мурашек по моей коже. Даже сквозь сон чувствую, как тело реагирует на нежные прикосновения.

Дергаю плечом, в надежде на то, что она сжалится надо мной и перестанет лезть, прогоняя остатки моего сна. Но Саня не успокаивается и обдает своим жарким дыханием мое ухо:

— Просыпайся.

Я отрицательно кручу головой, о чем тут же жалею. Боль в висках сразу напоминает о том, что было накануне.

— Саня, пожалуйста, — молю я ее, но упрямые пальцы продолжают скользить по мне.

Я жадно сглатываю. Правда, сам не знаю от чего больше, от возбуждения, которое уже начинает первыми пучками зарождаться во мне, или все же от банального сушняка во рту, вызванного вчерашними возлияниями.

— Санечка, не сейчас… — прошу я, не открывая тяжелых век, что-то мне подсказывает, что моей голове совсем не понравится яркий свет.

— Сейчас, — упрямо гнет она, продолжая свои поползновения ко мне, нежно щекоча меня внизу живота.

А потом летящим поцелуем касается моих губ, а я тянусь ей навстречу. Между прочим, преодолевая мировое притяжение и гудение в голове. Но Саня самым подлым образом отстраняется от меня все дальше и дальше… в итоге оказывается, что я уже сижу на постели, вытянув губы трубочкой. Наверное, это выглядит комично, потому что чертовка наглым образом хмыкает. Приходится приоткрыть один глаз и возмущенно глянуть на нее.

— Так-то у меня похмелье.

— И чья это вина? — разводит она руками.

— Твоего папы, — бурчу я, падая обратно на подушку.

— Ну-ну, — ехидненько кивает головой. Я уже почти закрываю глаза, когда жена переходит к более кардинальным методам и больно щепает меня за бок. Я стоически терплю, в надежде, что кто-то проявит милосердие. Но видимо у этого кого-то каменное сердце. И меня еще раз болезненно щиплют под руку.