– А точнее? Нью-Йорк, Лос-Анджелес?

– Вообще-то, пригород Чикаго. – Мне не хочется показаться грубой, но я изо всех сил пытаюсь нарисовать что-то не слишком ужасное. Все мое внимание сосредоточено на том, чтобы в итоге у меня не получилась миссис Картофельная башка. – А… ты… местная?

– Ага! – отвечает Мейви. Краем глаза я замечаю, что она уже штрихует. Как она может штриховать? Откуда она вообще знает, где нужны тени? – Мой дом недалеко от студии, вверх по дороге.

– О, твои родители живут здесь? Мило.

Оказывается, когда я на чем-то сосредоточена, мои навыки общения падают до уровня равнодушной официантки и тупого зомби.

Мейви тихонько посмеивается.

– Я провожу с ними мало времени.

И в эту минуту к ней подходит Айне и заглядывает в ее лист.

– Старайся удлинять линии, – говорит она Мейви. Та кивает, не сводя глаз с моего лица.

А посмотрев на мою работу, Айне коротко кивает и чуть улыбается. Меня переполняет гордость, что мой рисунок ее удовлетворил, но при этом я испытываю легкое разочарование, что мне не уделили больше внимания.

Время заканчивается, но я настолько глубоко всматриваюсь в голубые глаза Мейви, что не могу точно сказать, прошло пять минут или сорок.

– И… время! – возвещает Деклан. Все, кроме меня, тотчас же опускают карандаши. Я запаздываю на долю секунды. Похоже, это уже тенденция.

– А теперь самое веселое. Несите мне все свои рисунки, и мы сыграем с вами в угадайку.

Впервые с начала упражнения я опускаю глаза к листу. Моя работа – это сплошное безобразие. Перекошенные черты лица и уши, похожие на мультяшных улиток. Сгорая со стыда, я бреду к Деклану и отдаю ему свой рисунок.

– А теперь перемешаем. – Деклан перетасовывает листы, а потом вешает их на стену. – Попробуйте найти себя! Вперед!

Мой портрет найти легко. Я моментально узнаю свое лицо, потому что Мейви – просто волшебница, которая либо жульничала, либо способна, как слепой персонаж из сказки, видеть руками. Ей каким-то чудом удалось соединить линии так, что они действительно образуют мое лицо. Она уловила самую суть: нетерпеливое выражение, придающее мне тревожность, и задумчивость. Меня бы точно обуяла зависть, не будь я под таким впечатлением.

К счастью, все остальные рисунки, за исключением Мейви, не намного превзошли мою работу.

– Рассаживаемся в круг, – командует Айне. – Давайте сверим ответы и как следует познакомимся.

Звучит несколько неправильных ответов, студенты со смехом обмениваются рисунками. Когда очередь доходит до меня, я решаю представиться коротко и мило: «Привет, меня зовут Нора. Я перехожу в выпускной класс школы и живу в пригороде Чикаго. В Америке». Да, возможно, скучновато, но я стесняюсь. Да и не важно, что я скажу, потому что все тут же переключаются на рисунок Мейви.

– Ух ты! – говорит кто-то. – Она в точности похожа на нее!

– Кто это нарисовал?

– Э-э, Мейви, – отвечаю я.

Мейви очаровательно улыбается и опускает глаза. А после уже никто не высказывается о моей работе. По идее, у тебя остается рисунок твоего партнера, но мне так хочется вернуть себе свой. Чтобы порвать его на тысячу мелких кусочков.

Внезапно у моих ног возникает крупный пыльно-серый кот и, кружась, начинает скорее не мурлыкать, а издавать вибрирующие звуки. Айне наклоняется и подбирает кота, и тот сразу же обвисает в ее руках, словно ему надоедает изображать из себя разумное существо.

– Мейви, не могла бы ты присмотреть за Варфоломяу? – Она сажает кота на колени девушки.

Отлично, теперь Мейви у нас – любимица. У нее лучший рисунок, и Айне уже доверяет ей местного кота. Оказавшись у Мейви на коленях, котяра принимается урчать. Мне кажется, он даже храпит. Великолепно, она еще и заклинательница кошек. Мейви достается вся слава, а нам, остальным, – комплекс неполноценности.

Глава 15

Дорогая Лена!

Итак, я уже два дня в программе, и это невероятно круто/ страшно/ весело/вдохновляюще/ пугающе. Когда я говорю, что мы находимся в сельской Ирландии, тебе нужно представить следующую картину: маленький городок, в двадцати минутах от него – дорога с пабом и церквушкой. Студию, где мы работаем, окружает ферма. Конечно, в самом городе все совершенно по-другому, но, клянусь тебе, в радиусе мили коров и овец здесь больше, чем людей.

Саму программу ведет супружеская пара – Деклан и Айне (их имена я по-прежнему еле выговариваю). Деклан одевается как самый модный в мире директор школы – на нем всегда можно увидеть костюм с пиджаком и галстуком, в основном украшенные узором. Я даже не могу описать словами картину, когда мужчина в костюме в горошек и фиолетовых туфлях разгуливает по полю, окруженному сельскохозяйственной техникой и домашним скотом. Все это похоже на бредовый сон Алисы в Стране чудес. Однако в этой программе он самый крутой. За эти два дня он прочитал нам около полудюжины лекций. А еще сказал позабыть обо всех своих работах, которые мы считаем хорошими, и начать все с чистого листа.

Айне (я даже про себя произношу ее имя неправильно, может, у тебя получится лучше) – для всех здесь как мамочка. Я ни разу не слышала, чтобы она критиковала чью-то работу. Самое ужасное она сказала вчера одному из парней (он из Калифорнии, но я не помню его имени), который рисовал пейзаж из окна, но напортачил с цветами. Тогда Айне предложила ему нарисовать остальное, вообще не используя черную и белую краску. Ему следовало сосредоточиться на цвете самих предметов: например, забор на самом деле не черный, а темно-синий с зелеными прожилками. И ведь действительно вышло гораздо лучше! Вообще Айне ратует за то, чтобы мы «выпустили своего внутреннего художника» (она постоянно об этом твердит). И поэтому ее все просто обожают.

Что касается моей настоящей мамы, чувствует она себя неплохо. Конечно, до сих пор скучает по папе и отчего-то переживает за работу, хотя и говорит, что взять отпуск – вообще не проблема. Но мне ее жалко. Она одинока и ощущает себя такой, с тех пор как они развелись.

По-моему, я рассказывала тебе эту историю. Однажды вечером, часов в одиннадцать, я спустилась вниз и увидела, как она просматривает их свадебное видео. Я стояла позади дивана, так что мне не было видно ее лица, лишь отражение в окне. И она плакала. Я не знала, как поступить. Конечно, сейчас я, оглядываясь назад, понимаю, что должна была утешить ее, сказать, что все к лучшему, что люблю ее и буду рядом. Но в прошлом всегда все кажется проще. Тогда же я смутилась. Тихонько, как мышка, нырнула к себе наверх и легла спать, она даже ничего не услышала.

По-моему, в немецком языке есть такое длинное слово, объединяющее чувство стыда и неловкости, когда ребенок видит слезы своих родителей. Ужасная смесь желания помочь тому, кого любишь, с неприятным ощущением того, что это тебе придется утешать своего родителя. И какой в этом смысл?

Прости, я слишком много болтаю. Хорошая новость – она уезжает через два дня, так что мне больше не придется беспокоиться и отвлекаться от своего творчества.

Кстати, о творчестве! Заниматься здесь действительно трудно, потому что все остальные очень-очень хороши. Мы тут рисовали череп животного, который Деклан поставил перед нами в центр стола. Ты бы его возненавидела! Только представь себе три часа практически гробовой тишины (звучит лишь джазовая музыка), а мы рисуем, сидя кругом. Рисунок у меня вышел неплохим, немного кривоватый, но сойдет. Но вот у остальных получилось… нечто. Два дня, проведенные среди настоящих, серьезно относящихся к своему творчеству художников, заставляют меня нервничать.

Может, я не настолько хороша, как считала. То есть я неплоха. Умею рисовать, бесспорно. Но вот одна из девушек, Мейви, рисует так, что я узнаю ее работы в любом уголке планеты. Есть в ней что-то такое особенное. Возможно, то, что должно быть в настоящем художнике. И конечно же, у Мейви великолепные густые черные волосы и челка как у Зоуи Дешанель. И она такая худенькая, что на ней все сидит хорошо. А самое ужасное – я не могу ее ненавидеть, потому что она безумно милая. Такие люди хуже всего.

Кстати, я тут познакомилась с парнем – далее следует краснеющий смайлик, ха-ха – по имени Каллум Кэссиди. Да, он настоящий, и да, на деле он такой же очаровательный ирландец, как и на словах. Мы встретились в пабе в наш первый вечер здесь (ЭЛИС ТОЖЕ БЫЛА ТАМ, И ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛО СТРАННО), и он обещал снова пересечься со мной. Хотя прошло уже целых тридцать часов, а он так и не написал. На деюсь, с Ником у вас дела обстоят лучше. Судя по вашему «Инстаграму», поездка в «Шесть флагов» удалась на славу.

А вообще я надеюсь, что следующие две с половиной недели сделают из меня достаточно хорошего художника, чтобы поступить в Школу дизайна Род-Айленда. Уверена, Мейви взяли бы туда, даже если бы она рисовала с завязанными за спиной руками и кистью во рту.

Люблю, скучаю, обнимаю, целую и все такое, Нора

– Это так мило, что вы с Леной пишете друг другу настоящие письма, на бумаге, – прокрадываясь ко мне в комнату, говорит мама. – Я и не думала, что вы до сих пор так делаете.

Даже не знаю, что она пытается проявлять: дружелюбие или пассивную агрессию? Порой с ней ужасно трудно разговаривать.