Жаклин улыбнулась:

— Наверное, для кого как. По-моему, это достойное занятие, как, собственно, и любое другое. Если есть способности, конечно.

— Ага. Во всяком случае, мне это интересно. Я прошел несколько курсов по Интернету в разных заведениях и понял, что здесь учиться будет интереснее всего. Поэтому я и приехал. И не жалею… не жалел до недавнего времени.

— А теперь?

Эмиль помолчал, нахмурившись:

— Вы же знаете о том, что у нас произошло…

— Да, это ужасно, — сказала Жаклин.

Эмиль странно на нее посмотрел:

— Вы говорите тоном человека, которого это совсем не касается. Хотя и правда, вам-то что за дело? Подумаешь, несколько придурков решили расстаться с жизнью…

— Да, — неожиданно для себя жестко сказала Жаклин. — Не могу вам сказать, что события, происшедшие туту вас до моего приезда, слишком меня потрясли. В мире каждую секунду умирают тысячи людей. Если каждую смерть переживать, как смерть близкого человека, от нас мало что останется.

Бертран от неожиданности остановился. Он смотрел на нее со смесью ненависти и презрения.

— А зачем вы согласились работать у нас?

— А чем ваш университет хуже любого другого? — она посмотрела на него в упор.

— Это здорово, что вы не изображаете из себя… милосердие, — проговорил он после паузы, и взгляд его смягчился. — Наверное, это лучше, чем охать, как все эти… члены комиссий. Ведь большинство из них думают и чувствуют точно так же, как и вы. При этом на всех углах кричат, как им нас всех жалко. «Бедные дети! Что с ними происходит? Куда катится общество?» — передразнил он. — Что происходит! Если бы знать…

Некоторый отрезок пути они шли молча.

— Здорово вы с этими ста гульденами, — после паузы проговорил Бертран. — Произвело впечатление. Любите красивые жесты?

— Терпеть не могу, — сказала Жаклин. — Я была искренней.

— На это у нас еще никто не ставил. Вы, что же, действительно уверены в том, что… больше такого не будет?

— Уверена, — кратко ответила Жаклин.

— Почему?

— Просто уверена, и все.

— Занятно… Вы очень занятная… За вами, наверное, студенты толпой ходили? Там, где вы раньше работали?

Жаклин улыбнулась:

— Некоторые ходили… Издержки профессии преподавателя. Ничего особенного. Кому-то рано или поздно начинаешь нравиться.

— Ну, по-видимому, дело здесь не только в профессии, — ухмыльнулся он. — Вы далеко живете? Можно вас проводить?

Она засмеялась:

— По-моему, вы меня уже провожаете.

— Да? Я и не заметил. Не знаю почему, но ужасно хочется с вами общаться. Могу я вас пригласить пообедать?

Жаклин впервые посмотрела на Бертрана с интересом.

— Истинно французская напористость, — проговорила она. — Бороться бесполезно. Если когда-нибудь увижу робкого французского парня, наверное, умру от счастья.

— Я понимаю… — неожиданно смутился Эмиль. — Я выгляжу не очень оригинальным. У вас, естественно, другие планы…

Жаклин потеребила ремешок сумки, словно раздумывая:

— Отчего же… Есть все равно где-то надо. Что ж, приглашайте.

Бертран заметно повеселел:

— Здесь недалеко, в двух кварталах от плошали Дам, есть маленький уютный ресторанчик. Там прекрасно готовят рыбу и есть французское вино.

И в это время там почти никого не бывает. Вам должно понравиться.

— Да, мне действительно нравится, когда хорошо готовят рыбу и когда в ресторане пусто. Ведите.

Ресторанчик располагался на маленькой улице недалеко от канала и от того места, где находился дом Жаклин. Она удивилась, что никогда не бывала здесь раньше. Впрочем, в Амстердаме есть масса мест, которые вдруг открываешь впервые, даже если живешь в нем всю жизнь. Эмиль предложил ей занять столик у окна и уверенным жестом подозвал официанта, который улыбнулся ему как доброму знакомому. Похоже, парень был здесь постоянным посетителем.

Где-то в глубине полутемного зала звучала тихая музыка, исполняемая скрипкой и флейтой, но музыкантов видно не было. Жаклин склонила голову набок и глубоко вздохнула. Ей здесь определенно нравилось. Эмиль понял это и довольно улыбнулся.

— А когда принесут наш заказ, вы будете вообще в восторге, — сказал он.

Она кивнула:

— Спасибо, Эмиль. Здесь действительно приятно. Терпеть не могу яркого света и шума.

Они перекинулись еще парой незначащих слов и фраз и замолчали. Жаклин увидела, что паренек испытывает смущение, которого, судя по его предыдущему поведению, испытывать бы не должен.

Она вопросительно на него посмотрела.

Эмиль понял вопрос и, словно отгоняя смущение, встряхнул своей шикарной шевелюрой:

— Не верится, что сижу за одним столом с такой красивой женщиной, которая к тому же является профессором философии. Хочется выкинуть что-нибудь… этакое.

Жаклин засмеялась.

— Я думаю, что в общении с женщинами вы недостатка не испытываете.

— Да нет. Конечно, смазливых девчонок вокруг много… Но по-настоящему красивых, как вы…

— Я для вас слишком стара, — сказала Жаклин. — Не советую строить планы.

— Это почему? — возмутился Эмиль. — Не такой уж я и мальчик. Мы наверняка ровесники.

— Настоящая французская галантность, — усмехнулась Жаклин. — Но мне и вправду много лет. Не забывайте: я — профессор.

Эмиль озадаченно на нее посмотрел:

— Может быть, вы были вундеркиндом и закончили школу экстерном?

— Нет, — засмеялась Жаклин. — Я закончила школу самым нормальным образом. Потом — Сорбонну. Потом работала. Можете посчитать.

Эмиль пожал плечами:

— В таком случае вы неплохо сохранились. Или ваша бабушка была колдуньей?

— Я сама колдунья, — усмехнулась Жаклин. — Может, хватит обо мне? Расскажите лучше об университете. О ваших друзьях, моих студентах. Должна же я разработать стратегию вашего… укрощения. — И добавила серьезно: — Все действительно в шоке?…

Улыбка сползла с лица Эмиля.

— Может, не надо об этом?

— А может, не надо уподобляться страусу и прятать голову в песок?

Эмиль вздохнул:

— Это сказано про меня. Я пытаюсь спрятаться. Всеми силами. Потому что если все время об этом думать… Вся штука в том…

Официант принес заказ, и Эмиль обрадовался поводу умолкнуть. Жаклин не стала настаивать на разговоре и принялась за еду. Ее кавалер разлил вино по бокалам.

— За знакомство с невероятно красивой женщиной! — поднял он бокал.

— За знакомство, — согласилась Жаклин. — С невероятно раскованным студентом. В годы моей учебы молодые люди более почтительно относились к своим профессорам.

— Поколение детей не похоже на поколение отцов, — отпарировал Эмиль и тихо добавил: — старушка…

Жаклин сделала вид, что не услышала.

Некоторое время они ели молча. Эмиль украдкой поглядывал на Жаклин, которая, казалось, была полностью поглощена своим блюдом.

— Жалко, что мы не встретились раньше, — пробормотал он.

Жаклин поперхнулась:

— Когда это, малыш? Когда тебе было годиков пять?

Эмиль расплылся в улыбке:

— А мы перешли на «ты»?

Жаклин покачала головой:

— Нет, конечно. Это у меня как-то нечаянно вырвалось. Простите, Эмиль.

Он отложил вилку, и, положив локти на стол, посмотрел на нее взглядом не мальчика, а взрослого мужчины.

— Нет, черт возьми, — произнес он медленно, — все еще не могу поверить. Еще вчера я и подумать не мог, что познакомлюсь с такой женщиной.

— Не с женщиной, а с профессором, — попыталась отшутиться Жаклин, но, к стыду своему, почувствовала, что теперь настал ее черед смущаться.

«Да что это со мной?» — отругала она себя, но смущение не проходило.

Все так же не сводя с Жаклин восхищенного взгляда, Эмиль заказал кофе. Но она уже взяла себя в руки и решила отвлечь его внимание от своей особы.

— Что ж, Эмиль, выкладывайте. Как вам пришло в голову затеять такую ужасную игру? Или это тоже способ спрятаться от проблем?

Эмиль поднял брови.

— Может быть. Мне это не приходило в голову. Вообще, я не знаю, кто это первый затеял. Но ребята… Знаете, нельзя же все время пребывать в унынии. Когда надоедает плакать, начинаешь смеяться. Да и ваши древние философы призывали относиться к смерти проще. Не надо бояться ее. Ибо когда она придет, меня уже не будет, а пока я жив, она еще не пришла. Встреча с ней абсолютно исключена для человеческого существа. Эпикур, между прочим.

— Похвально, — сказала Жаклин тоном строгой учительницы. — Но зачем же издеваться над смертью своих друзей?

Лицо парня вдруг окаменело.

— Может, стоит уйти вслед за ними? — проговорил он глухо. — Что бы вы сделали, если бы ваш очень близкий друг решил уйти из жизни?

— Я бы постаралась его удержать, — спокойно сказала Жаклин.

— А если он не счел нужным поставить вас в известность о своем решении?

— Значит, я была для него плохим другом.

— А может, он просто не захотел вешать на вас свой груз?

— Эмиль, — Жаклин вздохнула. — Неужели близкий друг нуждается в словах? Разве непонятно без слов, что происходит с нашими друзьями и в каком состоянии они находятся?

У Бертрана заблестели глаза.

— Конечно, — проговорил он, уставясь в одну точку. — Вы, безусловно, правы.

Повисла тяжелая пауза.

— Эмиль… — осторожно сказала Жаклин. — У вас умер друг?

Он растянул рот в неестественной улыбке.

— Подруга… Причем… когда она была жива, я не думал, что буду так… убиваться… — Жаклин показалось, что мальчик вот-вот заплачет. Любые слова сейчас были бы неуместны. — А вообще… зря вы затеяли этот разговор, — сказал он, пытаясь справиться с собой. — Хотелось бы провести этот вечер с вами более… мажорно.