Жаклин удивленно приподняла брови:

— Да, кажется. А в чем, собственно, дело?

— Видите ли… — человечек замялся, — позвонили ваши соседи снизу. Они слышали какой-то… странный шум…

Жаклин оглядела его с ног до головы, словно не понимая, как он здесь оказался. Но консьерж не смутился, а стоял в напряженном и любопытствующем ожидании.

— А-а… — протянула Жаклин, словно бы вспомнив, — это у меня Веласкес упал.

Человечек испуганно на нее посмотрел:

— Кто, простите?…

— Веласкес… Картина Веласкеса. М-м… Произведение искусства… — Всем своим существом Жаклин излучала наивность и непосредственность.

— А, ну конечно, — перевел дыхание де Бур. Конечно… Вам помочь, мадам?

— В чем?

— Ну… повесить картину обратно…

— Нет-нет, спасибо, — торопливо проговорила Жаклин. — Я рада, что она упала. Она давно мне не нравилась. Так что все к лучшему, поверьте…

Консьерж попытался протиснуться глубже, но Жаклин уже достаточно бесцеремонно закрывала дверь.

— Всего доброго, господин де Бур. И спасибо за беспокойство.

Когда дверь за маленьким человечком закрылась, она фыркнула. Из комнаты доносился хохот Вендерса.

— И какую же картину Веласкеса я тебе напомнил? — прокричал он.

— «Сдачу Бреды», — сказала Жаклин. — А вы что подумали?

— Да, до Вакха я сегодня не дотянул, — с трудом останавливая смех, пробормотал Вендерс.

Жаклин села в кресло и подвинула тарелку с дымящимся бифштексом Вендерсу. Он открыл джин и налил его в бокалы, добавив в них тоник. Жаклин с удовольствием выпила напиток и взялась за вилку и нож.

Вендерс хмыкнул:

— Пьешь, как русские. Или шпана с Бродвея.

— Я и есть шпана, — проговорила Жаклин вызывающе. — Забыли, какая я к вам пришла?

Вендерс окинул ее долгим взглядом.

— Напротив. Совсем даже не забыл. Скромная, тихая барышня. Краснеющая при виде мужчин.

Жаклин поперхнулась. Она вспомнила, как Вендерс настойчиво пытался закрутить роман с ней — еще совсем молоденькой девчонкой. Тогда она думала, что это была очередная проверка Центра или просто шутка с его стороны. Она была очень не уверенной в себе девушкой.

— Мне было от чего краснеть, — хмыкнула она, глядя себе в тарелку.

Некоторое время Вендерс молчал, а потом внезапно спросил:

— Если бы это повторилось, как бы ты себя повела?

Жаклин удивленно оторвалась от тарелки:

— Вы спрашиваете серьезно?

— Почему бы и нет?

— Действительно, — протянула Жаклин, — почему бы и нет… Вы за этим и пришли сюда… столь тайно?

Вендерс хмыкнул:

— Кажется, я задал свой вопрос первым.

— Ну, наверное, — пробормотала Жаклин, — я бы не смогла…

— Чем же я хуже старика с набережной? Жаклин остолбенела.

— Но при чем тут… этот старик? — спросила она, с трудом выговаривая слова.

Вендерс хмыкнул:

— Вот этого я и не понимаю. Что может заставить молодую красивую женщину бежать за грязным стариком и потом развлекаться с ним в заведении, репутация которого более чем сомнительна?

— Я… не развлекалась с ним, — медленно проговорила Жаклин, вспоминая склоненное над ней лицо старика. Но ведь этого не было на самом деле! Это просто привиделось ей, одурманенной восточными благовониями. Перед ее глазами возник молодой взгляд старика, так остро и так больно напомнивший ей ее прошлое. Да, в тот вечер она явно была не в себе… Но о чем говорит Вендерс? — В том доме старика не было, — сказала она, по-прежнему не в силах поднять глаза от тарелки. — Там вообще никого не было, кроме мальчика. — Она наконец справилась с собой и посмотрела на Вендерса. Он разглядывал ее в упор, и она не поняла, верит ли он ее словам. — Но откуда такое внимание к этому несчастному бездомному? — Она вспомнила съемки Феликса Серпиери. — Старик что, в чем-то замешан?

— Это я бы и хотел выяснить.

Она пожала плечами:

— Я ничего не знаю о нем.

— Как ты думаешь, — спросил Вендерс, — он не может следить за тобой?

— Да что случилось? — не выдержала Жаклин. Вендерс вздохнул.

— Понимаешь… Мне он не нравится… Он не нравится мне как профессионалу.

— Слушаю вас, — устало сказала Жаклин.

— Он не говорит ни на одном из существующих в мире языков. — Жаклин вздрогнула, вспомнив, как старик жестами отдавал приказы двум девушкам. Может быть, рассказать Вендерсу все, как есть? Но тогда придется объяснять, почему она побежала за ним, а этого ей не хотелось. Да и как бы она объяснила? — Может быть, он немой, я допускаю, — продолжал консультант директора Центра, внимательно глядя на нее. — Но он не владеет и языком глухонемых.

— Ну… Возможно, он не нуждается в языке…

— Допустим. Но мы не можем выяснить, откуда он взялся. Он купил этот дом у прежнего хозяина — раньше там был… притон. Купил, между прочим, недешево. Значит, у него есть деньги, но к чему тогда весь этот маскарад? Мальчик и девчонки тоже достались ему от прежнего хозяина. — «Значит, какие-то девушки там все-таки были, — подумала Жаклин. — Во всяком случае, могли быть». — С ними как раз все чисто. Я могу проследить их биографию от рождения. Конечно, они не образцы добродетели, но тем не менее… А вот сам старик… Я не люблю, когда кто-то появляется из ниоткуда. И еще больше мне не нравится твое… молчание.

— Вы меня в чем-то подозреваете?

Вендерс надул щеки и тяжело выдохнул:

— Если бы подозревал, то не разговаривал бы с тобой сейчас.

Жаклин покачала головой:

— Мне нечего вам сказать.

— Я не исповедник, — глядя в свой бокал, проговорил Вендерс. — И не психоаналитик. Но подумай о моих словах. За тобой тянется много концов. Николсон не знает, что ты творила в Лионе, а еще раньше в Рутенберге. Ему и не надо знать. Но я — знаю.

Жаклин побледнела.

— Я не просто так дал тебе это задание, — продолжал он. — Выпей и успокойся, — он налил джина в ее бокал. Потом взял в руки бутылку с тоником, но, взглянув на Жаклин, поставил ее обратно на стол. — Я не собираюсь доставлять тебе неприятности. Но если о твоих секретах, которые, согласен, никого не касаются, знаю я… Уверена ли ты, что о них не знает кто-нибудь еще?

Жаклин перевела дух:

— Все мои секреты… как цветное стеклышко, присыпанное землей. Ничего серьезного, поверьте…

Вендерс несколько минут молча ковырял вилкой в тарелке:

— Как знаешь, Жаклин. Ты уже взрослая девочка, а я всего лишь старый… ладно, не будем уточнять.

Но я более чем неплохо к тебе отношусь… и мне не хотелось бы, чтобы ты повторила судьбу Стивена Деларю.

Жаклин встрепенулась и со злостью посмотрела на Вендерса.

— Похоже, вы связываете старика и Стивена в единую цепь. Вы что, решили сыграть со мной втемную? Даете мне задание, не снабжая полной информацией, и наблюдаете, как я выпутываюсь. А потом идете уже по моему следу…

Вендерс посмотрел на ее разгневанное лицо и тяжело вздохнул.

15

Вендерс ушел под утро. После его ухода Жаклин захотелось напиться, но, налив себе джина и пригубив его, она с отвращением поняла, что не может выпить больше ни капли. Тайный советник Николсона, «серый кардинал», неуязвимый «старик Вендерс» был очень умным человеком. Правда, свою сверхпроницательность он сам скромно называл способностью фантазировать. Но Жаклин вряд ли ему в этом уступала. Сегодня ночью она поняла, что недаром этот человек занимает свое, ему одному предназначенное, место в их конторе. Он давно сумел просчитать то, в чем она боялась признаться сама себе. Ей, скромному сотруднику, а вернее пока всего лишь кандидату Центра, придется сыграть ответственную, опасную и совершенно не свойственную для нее роль.

Ей не нужно проходить весь путь Стивена Деларю. Путь, который привел его к гибели. Достаточно знать всего лишь одно имя, пароль для файла, который оказался для него приговором. Как он до него докопался, похоже, останется загадкой навсегда. Стивен был отличным хакером, но он не мог знать, что простое сочетание букв, прочитанное им, станет символом его смерти. Она вспомнила лица сыновей Стивена, снятые оператором конторы. Счастливые, безмятежные, смеющиеся. Самый младший — ровесник Жан Поля. Совсем несмышленыш, но уже виден характер. И немного угадывается будущее. Будущее, в котором не будет отца. Ему все придется решать самому… Как и ее мальчику.

Она приняла душ, как всегда ледяной, и выпила две чашки кофе. Осколки мозаики еще не складывались в картину. Не хватало нескольких кусочков. И — самого главного… Ей хотелось думать, что Вендерс просто мстит ей, мстит за то неудавшееся соблазнение много лет назад. Ведь он мужчина, не правда ли? — уговаривала себя Жаклин. И отвечала: да, но прежде всего он — профессионал. Для которого не имеет значения ничего, кроме открывающихся в расследовании перспектив. И она… была благодарна ему. За то, что сумел подтолкнуть ее.

Сама бы она никогда не посмела сделать этого шага.

Она закрыла за собой дверь и стала медленно спускаться по лестнице. Из комнаты консьержа выглядывала остроносая физиономия супруги де Бура. Жаклин еле сдержалась, чтобы не показать ей язык.

Она не стала брать свою машину, а прошла пару кварталов до того места, где можно было взять напрокат подержанную машину. Толстяк Томми по-свойски махнул ей рукой, предлагая сделать выбор, и очень удивился, когда она остановилась у видавшего виды пикапа. Но Жаклин давно пользовалась услугами Томми, поэтому он не стал ни комментировать ее выбор, ни пересчитывать гульдены, а просто засунул их в карман своих широких штанов.

На безлюдной улочке Жаклин остановила пикап и быстро переоделась. Теперь в ней вряд ли можно было заподозрить профессора Открытого университета. За рулем пикапа сидела девчонка-подросток в потертой джинсовой курточке и надвинутой по самые брови бейсболке. Девчонка жевала жвачку и смотрела на мир упрямо и вызывающе. «Что ж, продолжаем работать», — сказала девчонка и совсем не по-детски вздохнула, поворачивая ключ в замке зажигания. Пикап покряхтел, но с места все-таки тронулся.