— Что вы хотите от меня?… — прохрипел он.

— Правду. И мы обязательно узнаем ее от тебя. Ты же все понимаешь, Карл. Мы могли бы и вовсе не разговаривать с тобой…

— Ноя действительно не знаю имени этого человека!

— Нам и не нужно его имя. Зачем ты убил его?

— Я… не знаю…

— Карл, мы же договорились.

— Мне надоело… выполнять его приказы. Никто не смеет приказывать мне!

— Что он тебе приказывал?

Карл сжал кулаки, взгляд его наполнился ненавистью, и вдруг он медленно стал сползать со стула.

— Истерик, черт бы его побрал! — проговорил узколицый. — Вызови доктора, — бросил он своему помощнику и снял телефонную трубку: — Извините, шеф, по-моему, парень не совсем в норме. Признание не будет стоить и гроша, если его сочтут невменяемым… Да, слушаюсь, шеф. — Он положил трубку на рычаг.

Над лежащим на полу Карлом суетился врач. Через некоторое время щеки пациента порозовели — он медленно приходил в себя. Узколицый с помощником опять усадили его на стул и вышли. Через минуту в комнату вошла Жаклин.

— Здравствуй, Карл, — тихо сказала она.

— Вы мне снитесь? — прошептал он. Он был поражен, если не сказать большего.

— Как тебе больше нравится. Допустим, снюсь.

Карл тяжело задышал:

— Да, конечно. Вы же не можете сейчас быть здесь…

— А где я сейчас должна быть?

— Рядом с вашим сыном.

— Что-что? — Жаклин встала и оглянулась по сторонам. Но в этой комнате не было ничего, чем можно было занять руки. — Откуда ты знаешь о моем сыне? Тебе рассказал о нем человек, которого ты убил?

— Я никого не убивал, — проговорил Карл и странно улыбнулся. — Все это было во сне.

— Мы и сейчас во сне, — сказала Жаклин жестко и в упор посмотрела на не то придуривающегося, не то и вправду сходящего с ума парня.

Он вдруг вздрогнул:

— Вы даже не понимаете, где мы находимся. Может быть, вы еще не вышли из транса?

— Я и не входила ни в какой транс.

Карл расхохотался.

— Нет?! — закричал он. — Нет?! С вами ничего не случилось после эксперимента? Вы не прижали, как мадонна, к груди своего обожаемого младенца?

Его опять затрясло. Жаклин подошла к нему и влепила звонкую пощечину.

— Почему ты думаешь, что я должна была войти в транс? Ведь я не участвовала в эксперименте. Кто тебе про меня рассказывал?

— Никто… — Карл поднял руки, испугавшись повторного удара.

— Опусти руки, Карл, — делая паузу после каждого слова, проговорила она, — и не бойся меня. Тебе нужно бояться совсем других людей. Если ты сейчас не расскажешь мне все, что знаешь, то мы просто отпустим тебя. Как ты думаешь, ты долго проживешь после этого? Ведь тот человек, который просил тебя о некоторых одолжениях, действовал не один.

Карл опустил руки и посмотрел ей прямо в глаза.

— Я не боюсь, — сказал он, внезапно успокаиваясь. — Когда я шел убивать его, я знал, что это конец.

— Мы сможем защитить тебя.

Он горько усмехнулся.

— Я не знаю, кто вы, — проговорил он. — Может быть, вы и сильны. Но те тоже непростая компания.

— Тебя просили поработать со мной. Тебе сказали, что я буду находиться во время эксперимента рядом с Эмилем. Или ты узнал это от Эмиля?

— Нет. Я узнал это от того человека…

Жаклин отошла от Карла и села на металлический стул с ажурной спинкой.

Тебе дали материалы, чтобы ты включил их в мой сайт, не правда ли?

— Да.

— Хорошо, Карл, — тихо сказала Жаклин. — Ты расскажешь все это подробно тем людям, которые придут после меня в эту комнату. Они не сделают тебе ничего плохого и обеспечат серьезную защиту. Ты наломал много дров, но для тебя не все еще потеряно.

И она медленно пошла к двери.


Она вошла в соседнюю комнату, и узколицый с помощником тут же поднялись.

— Вы все слышали, — устало сказала она, и эти двое вышли.

— Это все, — сказала она Вендерсу, который сидел в кресле у окна. — Полная профнепригодность. Оказывается, я позвонила комиссару с просьбой привезти Жан-Поля не потому, что захотела этого сама, а потому, что мне это внушили.

Вендерс поднялся с кресла.

— Ты просто устала, детка. Но в любом случае считай, что в этих стенах о тебе не было сказано ни слова. На это ты можешь твердо рассчитывать.

— Вы не поняли меня, господин Вендерс. Я боюсь не того, что меня уволят из Центра, потому что я поддаюсь воздействию. Я и сама собиралась в отставку…

Но представьте, мне и до сих пор кажется, что решение позвонить в Лион я приняла гораздо раньше, чем осуществился эксперимент. А оказывается… Господи, я просто не могу в это поверить!..

28

Выйдя из здания Центра, Жаклин пошла к своей машине и тут же увидела, как из припаркованного неподалеку белого «фиата» выскочил Серпиери и побежал к ней.

— Как хорошо, что я вас дождался, — взволнованно начал он. — Это просто огромная удача!

— Вам нужна моя помощь? — спокойно и даже приветливо спросила Жаклин, хотя эта приветливость давалась ей сейчас с большим трудом.

— Да, настал ваш черед помогать мне…

— Я постараюсь, — сказала она, — если это в моих силах.

— Кроме вас мне вряд ли кто-нибудь сможет помочь…

— Слушаю вас, Феликс. Поговорим в машине? Они уселись в ее «ауди».

— Я слушаю вас, — повторила она.

— Что будет с Карлом? — спросил он и с испугом посмотрел на нее.

— Не знаю, — пожала плечами Жаклин. — Вероятно, пока он будет находиться под нашей опекой.

Во всяком случае, в полицию его передавать не собираются, а следовательно, и суд ему не грозит.

— Но… он же убил человека…

— Вы хотели бы, чтобы его судили?

— Нет, что вы! Совсем нет…

— Тогда в чем же дело?

— Видите ли, — Серпиери замялся, — я хотел бы его увидеть.

— Это, к сожалению, невозможно. Наши правила не позволяют свидания с людьми, которых мы по той или иной причине охраняем.

— Но неужели ничего нельзя сделать, Жаклин?! Она осторожно на него взглянула и отвела взгляд.

— Боюсь, что нет…

— И как долго это будет продолжаться?

— Не знаю. Пока люди, которые хотят ему отомстить, не забудут о его существовании. — Она снова посмотрела на него и после некоторых колебаний проговорила: — Нам нужны его показания. Но по всей видимости, несмотря на его показания, преступники останутся на свободе. По крайней мере, в ближайшее время. — Жаклин вздохнула. — А пока вашему ученику будет угрожать опасность, мы не сможем отпустить его на все четыре стороны. Вы же не хотите, чтобы с ним что-нибудь произошло?

— Боже… — пробормотал Серпиери. — Боже…

«Еще одна разлука возлюбленных», — мысленно усмехнувшись, подумала Жаклин. Ей хотелось помочь Феликсу.

Но это действительно было невозможно.

— А я думала, — проговорила она, чтобы не молчать, — что вам нравятся женщины…

— Мне нравятся женщины, — глухо проговорил Серпиери. — Но Карл мой друг. Молодой друг, который буквально боготворил меня. Он считал меня всемогущим. А вот теперь… я ничего не могу для него сделать. Я даже не могу увидеть его!

Она понимала, что творится сейчас в душе этого человека. И что происходит с Карлом, тоже понимала. Сейчас все они — и Феликс, и Карл, и Жаклин — разговаривали с одиночеством на одном языке. Неожиданно у нее мелькнула сумасшедшая мысль.

— Скажите, Феликс, вы смогли бы разделить с ним его затворничество? На все время, пока он будет находиться у нас? Но этот срок может оказаться и большим.

— Что это, — с горечью спросил Серпиери, — теоретический тест?

— Какая разница? — резко проговорила она. — Возможно, у меня появилась идея относительно вас и вашего Карла.

— Идея? И она заключается в том, что вы запрете меня вместе с ним?

— Допустим, да.

— И я не смогу никуда выходить?

— Не сможете.

— Бред какой-то…

— Вы не ответили на мой вопрос, Феликс. — Жаклин вздохнула и убрала волосы со лба. — Я объясню вам, чем он вызван. Наверное, я могла бы убедить наше руководство в том, что вы, как не последнее лицо во всей этой истории с экспериментами, также представляете интерес для преступников. Возможно, кстати, что и на самом деле представляете. В таком случае мы обязаны защитить вас. Ну а решить при этом вопрос о возможности вашего общения с Карлом, я думаю, труда не составит.

Лицо Серпиери окаменело.

— Это единственный способ общения с Карлом? — спросил он хрипло.

— Да.

— То есть вы предлагаете мне сесть в вашу тюрьму?

Жаклин усмехнулась:

— Ну, это все-таки не Национальная тюрьма… Вам будут созданы все условия для жизни и работы.

Феликс долго молчал.

— Скажите, а вы бы смогли отправиться в тюрьму вслед за любимым человеком?

«Да! — хотелось закричать Жаклин. — Да. Тюрьма — прекрасное место, где нам с Жаном никто бы не смог помешать быть вместе. Никакие обстоятельства, никакие обязанности, никакие долги… Никто и ничто».

— Да, — сказала она тихо, и Серпиери изумленно воззрился на нее. — Впрочем, — улыбнулась она, видя его изумление, — разве не каждый влюбленный на свете мечтает быть запертым с любимым в четырех стенах?

— Жаклин, — Феликс с жалостью посмотрел на нее. — В этом мире я люблю не только Карла. Я люблю женщин, люблю свою работу и студентов. И я очень люблю небо над головой. Даже это пасмурное амстердамское небо.

— Конечно, — проговорила Жаклин устало. Ее тоска вдруг снова навалилась на нее. — Конечно. Это была совершенно безумная идея.