— Я не знаю… — совсем уже сникла я.

— Теперь вы понимаете, что освободили сумасшедшую? — обращаясь уже к нам обоим, вновь распалялся Михалюк.

Я привстала, голова кружиться уже перестала. Подошла к столику, и, не спрашивая разрешения, налила себе стакан воды. Разумеется, в чистый бокал.

— А вы понимаете, — в свою очередь гневно спросила я, — Что должны были сообщить в полицию об убийстве?!

Андрей удрученно молчал и я в этот момент, если честно, поняла, что все сказанное им — чистая правда. Вряд ли он в чем-то виноват. Но все-таки он стал невольным соучастником убийства и обязана был доложить… И то, что он промолчал, когда его друг спрятал тело Аси…

— Пока вы молчали, ее бабушка места себе не находила, ждала внучку. Сейчас она в реанимации, и я не представляю, как сообщить ей…нужно срочно найти Веру!

— Этого я хочу больше всего! О чем ты договорилась с моей женой?

— Я скажу только при условии, что вы нас отпустите, — кивнула на Женю, удрученно молчавшего на диване.

— Естественно я вас отпущу, — усмехнулся Михалюк, — Будто могло быть иначе. Я вам не враг!

— И вы не боитесь, что я заявлю на вас в полицию?

— А что мне делать? В самом деле что ли прикончить вас? Я не убийца, — устало ответил он.

Мне даже не секунду стало его жаль. Попасть в такую ситуацию — то еще удовольствие.

И тут же на смену жалости пришла злость — а вот нечего было жене изменять, тогда бы Ася была жива… И Ольга, бабушка Аси тоже была бы здорова. И Вере не пришлось стать убийцей, а Алексею скрывать следы преступления.

Всего одна ошибка, а в итоге столько загубленных судеб и жизней. А еще совершенно отчётливо поняла, что такой человек как Андрей Михалюк с его связами и деньгами по-любому отмажется. Особенно если он действительно никого не убивал, а только покрывал убийцу Аси. Думаю, ему это с лёгкостью удастся.

А еще я ужасно злилась на себя за то, что так легко поверила человеку, и помогла сбежать убийце… Но ведь мне и в голову не могло прийти, что Вера все вывернет таким образом, что я перестану сомневаться в том, что она Ася.

— Идите уже, — зло пробормотал Андрей, — итак столько времени потеряли. Где теперь ее искать?!

— Мы договорились встретиться на набережной, возле старой церкви, — процедила я. Правда через час после побега. Вряд ли она все еще ждет меня там…

— Да она и не собиралась тебя ждать, неужели ты так и не поняла?

Я в досаде покачала головой. Ко мне подошел Женя и взял за руку.

— В этой истории хороши все… — ответила я ему, — И я, оказавшаяся такой доверчивой, и вы, оказавшийся таким слабовольным. Ну и все остальные…

***

Домой ехали на такси, так как Женина машина так и осталась возле заброшенного дома. И он был уверен, что от нее там уже ничего не осталось. А может и ее самой.

— Не знаю, как сказать Никитичне, что Ася умерла. А еще ведь надо идти в полицию. Нельзя, чтобы убийца так и осталась безнаказанной…

— Никогда бы не подумал, что Вера способна на это… — кивнул Женя, обнимая меня за плечи.

Я прижалась к нему поближе, не зная, что делать дальше. Все оказалось так неправильно, так глупо…

— Эмма так и не появилась? — спросил Рогозин, кивая на зажатый в моих пальцах телефон.

Я в досаде покачала головой. Сегодня у нас, пожалуй, будет жаркий денек в отделении.

— Давай может сразу в отдел? Уже восемь утра, по идее рабочий день начался.

— Давай, — согласился Женя и мы попросили водителя отвезти нас в ближайшее отделение полиции, где и провели почти четыре часа, пока нас, уставших и измотанных бесконечными вопросами и бессонной ночью не отправили восвояси.

— Как думаешь, разберутся? — без всякой надежды спросила десантника.

— Куда денутся? — философски пожал плечами он и я сразу как-то успокоилась.

По крайней мере я сделала все, что могла.

Ну да… ты, Лиза, сделала все, что могла… Могла отпустить сумасшедшую убийцу на свободу и отпустила.

Следователь, кстати, не раз меня за это ругал, настаивая, что все, что мне нужно было сделать — это сразу сообщить о своих подозрениях им. На мои возражения, будто я не раз обращалась по поводу пропажи Аси, но никто не обращал на них внимания, укоризненно сказал, что это потому, что я в другое отделение заявления писала, а уж они-то…

Конечно, утверждать обратное я вряд ли могла, но все-таки терзали меня смутные сомнения на сей счет. Кто бы мне поверил? А теперь-то, когда я им все на блюдечке, да с голубой каёмочкой преподнесла, разве откажут они в возбуждении дела? Главное, чтобы взяли за Михалюка и компанию хорошенько, как никак он не последний человек в городе, и просто-напросто может затормозить этот процесс.

— Тебя домой? — еле ворочая языком, поинтересовался Рогозин и я устало кивнула.

Дома я сбросила с себя одежду и сразу завалилась на кровать, мгновенно уснув, и проспав почти до вечера. Вскочила, когда во сне увидела Эмку всю в крови, умоляющую её спасти из рук сумасшедшего…

Сумасшедшего…

Я заглянула во все комнаты, но Никитичны, как всегда, дома не оказалось. Быстро забросила в рот бутерброд и кажется, даже не жуя, проглотила его, до того я была голодной.

Захватив еще один с собой, дожевывала уже на улице, понимая, что ждать больше нечего. Если уж Эмка ко мне во сне умудрилась прийти, значит ей и правда нужна помощь. Нет, я не то, чтобы прям суеверна и прочее, но имея такую подругу как Эмма, во всякое разное верить начнешь. Тем более в такой ситуации…

Возле психбольницы уже никого не было, время вечернее, все посещения закончены. Уже знакомым путем обошла забор по периметру, осмотрелась и залегла в примятые с прошлого раза кусты.

— Опять ты?! — зашипел мне знакомый голос, а я с облегчением обнаружила рядом своего десантника. Все-таки вдвоём, если честно, не так страшно.

— Ты чего здесь забыл? — зашептала я в ответ.

— Видимо то же, что и ты. Хочу узнать, куда ведет тайный ход. Вдруг он нас к Эмме приведет?

Те же мысли были и у меня, и я согласно кивнула.

Когда окончательно стемнело я достала из рюкзака белую простыню, которую мне пришлось «позаимствовать» у Никитичны, и в которой я заранее прорезала дырку для лица. Получилась, конечно, так себе конструкция, но другой у меня не было. Каково же было мое удивление, когда Рогозин проделал то же самое, достав из лежащей неподалеку спортивной сумки такую же как у меня простынь.

— Ты серьезно? — еле сдерживаясь спросила его.

— У дураков мысли схожи… — пожал он плечами и надел свое творение на себя.

Как я не засмеялась, не знаю, но кое-как все-таки взяла себя в руки. Хотя выглядел он до того комично, что невозможно было оставаться серьезной.

— На себя посмотри! — обиженно буркнул Женя и я, чтобы его больше не смущать, отвернулась.

— Ну что, пора?

***

Преодолев задний двор, мы оказались возле лестницы, ведущей в подвал. Именно отсюда, по словам Рогозина, в прошлый раз выводили Веру.

Я неуверенно шагнула на лестницу, но Женя проворно оказался впереди меня и первым спустился вниз. Дверь тихо скрипнула, мы оказались в плохо совещенном длинном и узком коридоре. Дошли до конца и обнаружили еще две двери. Приоткрыв каждую, увидели, что одна из них ведет наверх, и скорее всего именно в больницу, а вот вторая нас заинтересовала гораздо больше. Ступени вновь резко уходили вниз, еще глубже, чем мы находились сейчас.

Не говоря друг другу ни слова кивнули, и начали спуск. Лампы, покрытые паутиной, еле-еле горели и впечатление создавали довольно жуткое.

Наконец, спуск закончился и перед нами вновь оказалась железная дверь. Женя тихо отворил ее и стало еще темнее, чем было на лестнице. Лишь только когда глаза немного привыкли к темноте, я разглядела вдалеке два мерцающих огонька. Не сговариваясь, мы осторожно пошли на свет и вскоре поняли, что именно мерцало во тьме. Наши шаги гулко отдавались в полной тишине, и казалось, что никого здесь нет и быть не может. Наконец мы дошли по очередному коридору до места, откуда шел свет. Два факела в каменных стенах подвала осветили два ряда скамей, что-то похожее на алтарь, почему-то в красных подтеках и человека, стоящего на коленях перед алтарем. Он, казалось, не слышал, как мы вошли и о чем-то тихо молился, сложив руки в молитвенном жесте. Но это нам все только казалось…

Женька дал мне знак молчать и спрятаться за скамьей, пока нас не заметили, но не успела я этого сделать, как мужчина, стоявший на коленях, громко и отчётливо произнес:

— Я рад, что вы пришли. У меня сегодня будет отличный спектакль…

Этот голос я узнала бы из тысячи.

— Вы?!

23

Петрович, а это был именно он, злобно усмехнулся, представляя видимо себя самым злодейским злодеем из фильма ужасов, и кому-то кивнул.

— Взять их!

И не успели мы с Женей опомниться, как на нас со всех сторон ринулись люди в белых балахонах. Я честно пыталась сопротивляться, кусаясь и царапаясь, но и силы были неравны, и простыня мешала, путаясь под ногами. В какой-то момент я просто споткнулась и рухнула на холодный каменный пол. Меня поволокли, хватая за что придется, я кричала и материлась на чем свет стоит, потому что коленкам стало очень больно. В итоге приволокли на скамейку в первом ряду и привязали к ней намертво веревками. Женьку посадили тут же, и так же скрутили, не давая никакого шанса на побег.

— Только не говори мне, что мы к сектантам попали… — с надеждой в глазах пробормотал он.

Я закатила глаза, вряд ли здесь требовалось что-то объяснять.

— Аркадий Петрович, — позвала я бывшего преподавателя по психиатрии, — А может вы нас все-таки отпустите? Поиграли и хватит…

Люди в балахонах, а было их человек десять, тихо засмеялись и этот смех так жутко прозвучал в каменных стенах подвала, что я тут же поежилась. Кажется, шутки и правда кончились. Слишком напряженный взгляд у Петровича, слишком спокойна его речь и движения. Здесь он явно чувствует себя как рыба в воде.