Алиса Евстигнеева - Я выбираю…

Ваня опять схватил меня за локоть, с силой сжав его, притягивая меня к себе. Я болезненно поморщилась, но он не отпустил. Лишь наклонился к моему лицу и с злостью сквозь зубы процедил:

— Ты так ничего и не поняла!

— Тогда объясни мне! Объясни!

В этот раз он сам меня оттолкнул, не сильно, но всё равно стало обидно. Впрочем, в какой-то момент стало не до этого. Ванька запустил руки в свои короткие волосы и, запрокинув голову назад, уставился куда-то в небо. А ещё как-то болезненно сглотнул, что я поняла, не одна я тут истеричка.

— Что с тобой произошло за все эти годы?! — била я наугад.

— Ты со мной произошла, ты! — с жаром выпалил он.



— Я уехала кучу лет назад!

— Вот именно, Лиза! — зыркнул он на меня с неприязнью. — Вот именно. Ты всего лишь уехала, оставив за собой кучу последствий!

Немного растерялась. О чём он вообще говорит.

— Я ничего не сделала, — упрямо гнула своё.

— Напрямую нет, — усмехнулся Ванька. — А вот косвенно… Ты ведь никогда не задумывалась о том, что у всех поступков бывают последствия?

— Только вот не говори, что все эти годы беззаветно страдал по мне!

— Нет, что ты, у меня просто не было на это времени! Был занят тем, что разгребал после тебя выжженную землю!

Захотелось его ударить! Взять палку потяжелее и огреть его по голове. Чтобы выбить из него всю эту пафосную дурь.

— Хватит уже ходить рядом, да около. Либо ты говоришь! Либо просто проваливаешь куда-нибудь подальше от меня!

Он упрямо сжал челюсти, напрягая желваки. Будем молчать? Ну, замечательно. Я опять разворачиваюсь и пытаюсь скрыться в лесу, пока тихий Ванин голос не нагоняет меня.

— Из-за тебя я не смог проститься с матерью…

Застыла на месте. Но до последнего не поворачивалась к нему, боясь спугнуть Чемезова, который продолжал. Он говорил тихо, даже как-то безэмоционально, от чего мне становилось жутковато. Слишком кардинальны были изменения в нём. Вот только что он был готов рвать и метать, а теперь из него будто вытащили все батарейки. Но он говорил, и это было главное.

— Я тогда хорошо так прошёлся по Толмачёву, — начал он. — Сломал ему нос, кажется, челюсть выбил. Для курсанта академии и без того серьёзный проступок, но тогда ещё и родители его подключились. Исключили меня буквально уже через неделю. Я не то чтобы жалел, что ударил эту мразь, была бы возможность, наверное, так же поступил. Вот только потом сложно стало понять, к чему это всё было. Ты уехала. И получается, что я похерил всё в пустоту. С работы тоже попёрли, даже знакомые отца помочь не смогли. А никуда брать не хотели, только иди и мешки тягай. Весной меня забрали в армию. Я даже почти рад был, хоть какое-то занятие, какое-то дело. Мама дома осталась, переживала, конечно, но держалась. Думаю, что её сильно задело моё отчисление.

Ольга Николаевна догадалась я, всё дело в ней. Зажмурилась, в надежде, что ошибаюсь. Нет, пожалуйста, пусть с ней всё будет хорошо. Господи.

— В армии было сносно. Местами бессмысленно, но сносно. Меня даже сержантом сделали. Забавно, правда, всегда думал, что офицером буду, а тут сержант. Но хрен с этим… Однажды мне на глаза попалась газета с Московскими новостями, кому-то из духов прислали, видимо скучал по домашней жизни. Там была заметка про какую-то презентацию. Уже не помню, много фоток. И на одной из них ты. Красивая, счастливая, в обнимку со своим Артуром.

Внутри меня всё сжалось. Я помнила ту заметку. Отец Кристины тогда взялся за активное продвижение нашей троицы и решил, что нам не помешает пиар в СМИ. Почему я тогда обнималась с Кирсановым? А хрен его знает. Я часто изображала его плюс один на всяких мероприятиях, не давая ему лишний раз разойтись.

— Вот тогда я разозлился, — продолжал Ваня. — Внутри меня словно всё загорелось и тут же отмерло. Наверное, я всё ещё ждал тебя. Надеялся. А ты была там, и у тебя явно было всё прекрасно. Я же торчал в армии под руинами всех своих жизненных планов. Ушёл в самоволку и напился. Когда вернулся, меня не то чтобы пожалели, но не стали наказывать по всей строгости как могли бы. Всё-таки я был на хорошем счету. Просто отправили в вечные наряды, я тогда летал с одного дежурства на другое, а мне было отказано в любой связи с домом, даже сотовый забрали. А мама уже тогда лежала в больнице с сердцем, а я и не знал. Когда пришло официальное письмо, было слишком поздно…

И лишь в этом «поздно» я смогла расслышать всю его боль.

Повернуться к нему было сложно. Была уверена, что увижу, как глаза цвета льда припечатывают меня к земле своим презрением. Но Ваня даже не смотрел в мою сторону. Опустив голову вниз, он что-то разглядывал под своими ногами. Скрестил руки на груди, словно выставив заслон перед собой. И я ещё больше разозлилась на себя за всю эту ситуацию, в которой ему приходится не только душу выворачивать, но и делать это практически голым. Словно по своей дурости я решила его последней защиты.

Браво, Лиза, это лучшее, что ты могла сделать.

Между нами было расстояние всего лишь в пару метров, но они казались мне непреодолимой пропастью. Я не знала, что ему сказать. Что вообще можно сказать или сделать в этой ситуации?! Разве что только стоять и смотреть друг на друга.

Ваня был хмур, следы прошлого проступили на его лице, делая его не по годам взрослым и замученным. Пыталась поймать его взгляд, но он упорно смотрел не на меня.

— Вань… — всё-таки смогла прошептать я. А вот дальше замерла. Что «Вань»? Мне так жаль? Прости меня? Я не думала, что всё обернётся именно так?

Оправдания, сплошные оправдания.

Вина тяжёлым грузом разрасталась где-то в горле, выбивая из меня остатки воздуха. Я пыталась протолкнуть этот ком из себя, чтобы элементарно не пасть здесь же в приступе удушья, но любые слова умирали во мне, так и не оформившись.



Он поднял голову и впился в меня своими глазами. Не знаю, что он там читал в моём взгляде, но мне казалось, что вот сейчас, я распадаюсь вместе с ним. Что он специально смотрит в меня, чтобы я могла сгореть вместе с ним под градом чужой ненависти и боли.

Но Ваня как всегда меня удивил. Он не умел полноценно ненавидеть, был слишком хорош для всего этого. По мере того, как его эмоции отступали куда-то вдаль, Чемезов сумел взять себя в руки. Он был всё так же хмур, но теперь как-то неуловимо иначе. Будто решая какую-то сложную для себя задачу. А потом даже ухмыльнулся, видимо найдя решение.

— Ладно, я сказал тебе это всё не для того, что бы ты тут совестью страдала или меня жалела.

— Я…

— Лиза, просто научись думать головой своей наперёд. Помни о последствиях. Слышишь?

В ответ я смогла лишь кивнуть.

— Вот какого хрена тебе понадобился этот остров? — своим вопросом он явно уводил нас от своего признания, и я послушно последовала за ним, лишь бы не продолжать наши признания.

— Прошлое своё искать, — с трудом выговорила я.

Его бровь вопросительно выгнулась.

— Мы здесь когда-то бутылку с посланиями оставляли, — залепетала я, только сейчас понимая, какой это всё детский бред. — Решила найти.

Ванино лицо в очередной раз поменяло тональность, став непроницаемым. И я подумала, что мы с ним играем в каком-то театре, где маски меняются подобно костюмам. Благо, что костюмов на нас сегодня по минимуму.

— Ладно, пошли, — сухо велел Ваня. — Нам ещё каким-то чудом нужно вернуться обратно.

Он уже даже развернулся, чтобы идти обратно к линии воды, когда я неожиданно для нас обоих засопротивлялась:

— Нет, я должна её найти.

И прежде, чем он меня остановит, засеменила свои голыми пятками в гущу леса. Это не было очередным моим безумством или прихотью, мне просто нужно было время, мне нужно было хоть что-то, за что я могла ухватиться как за спасательный круг, чтобы не потануть в пучине наших эмоций.

Здесь было гораздо темней, чем на берегу. Деревья росли как им хотелось, изолированные от человеческого влияния, они захватывали собой все мыслимые и немыслимые пространства. Намертво переплетённые ветки образовывали непроницаемый купол над моей головой. Мне ещё повезло, что остров на самом деле был островком, а лес, лишь небольшим скопищем деревьев. Но мне хватило. Металась меж них, ища что-то неведомое, совсем не представляя, что именно мне надо.

Ваня за мной не пошёл. Видимо решив, что хватит ему на сегодня общения со мной. А может, понял, что мне просто необходимо побыть одной.

Я кружила в потёмках, словно в лабиринтах своей души, где точно так же было путано и непонятно. А ещё я всё время натыкалась на остроты. Только в жизни это были поступки и люди, а здесь ветки и сучья.

Минут через тридцать вышла на берег к Ване, потрёпанная и подранная. Он сидел почти у самой воды и смотрел вдаль, где виднелись огни от зажжённых костров. Интересно, ждут ли нас там? Или уже давно забыли, неадекватную москвичку и её спасителя? Ну, Ваню как раз то должны были ждать. А меня… а у меня был Державин, и я зачем-то была ему нужна. В том что Влад плёл какую-то свою очередную паутину, я не сомневалась.

Подошла к Ване и плюхнулась рядом.

— Всю дурь выплеснула?

— Боюсь, что для этого полчаса мало будет.

Он усмехнулся, и я тоже попробовала ему улыбнуться. Нелепо, сконфуженно, но улыбнулась.

— Нашла, что искала? — голос его звучал ровно, поэтому стало ясно, что за то время, что мы провели порознь, ему стало легче.