Хотела бы поблагодарить тебя (снова) за то, что настучал на меня. Благодаря тебе моя мама теперь не выпускает меня из дома, даже чтобы проверить почтовый ящик. Она забрала мой телефон, и я не могу без ее разрешения использовать компьютер, чтобы отправлять письма. Ты встречаешься с огромным количеством девчонок в нашей школе, а я ни разу не сказала твоим родителям, что ты приводил их в свою комнату (тем более в то самое время, когда ты был там с ними). Ты ВСЕГДА приводишь девушек в свою комнату, и я никогда на тебя не стучу!

(Расплата будет чудовищно страшна, так и знай, и я все еще не собираюсь разговаривать с тобой по дороге в школу и обратно.)

Хочу забыть тебя,

Рэйчел

P. S. Мэнди Бэнкс говорит всем, что ты целуешься просто ужасно и у тебя маленький член. Так что, раз уж ты идешь на свидание с Шелби Ханной сегодня вечером, то советую не доставать его из штанов, так как он явно никого не впечатляет.

P. Р. S. Пожалуйста, брось ответное письмо через окно, так как ПО ТВОЕЙ ВИНЕ это единственный оставшийся у меня способ связи с внешним миром.) О… о…


ДОРОГАЯ РЭЙЧЕЛ!

Не стоит благодарности. Учитывая тот факт, что ты собиралась трахнуться с Гленом Истоном, твоя мама должна была, по-хорошему, отправить тебя в дурдом, так что считай, что тебе еще крупно повезло.

Между прочим, я, как Мистер Популярность, встречаюсь с большинством девочек в нашей школе, Рэйчел, потому что надо соответствовать почетному званию. Вот почему есть смысл быть мной. ☺ Единственная причина, по которой ты все пропустила и не наябедничала, это то, что ты слишком занята писаниной.

(Кстати, я по-прежнему предпочитаю поездки в тишине как в школу, так и обратно.)

Хочу забыть тебя,

Итан

P. S. Насчет того, кого что впечатляет, – без комментариев. (Такого рода разговор невозможен с тем, кто никогда не видел мужской член в реальной жизни.) Но я обязательно все объясню тебе завтра во всех подробностях, хотя, видимо, это самое большее, что ты когда-либо узнаешь о занятиях сексом.

P. Р. S. Всегда пожалуйста.

* * *

ВЫЙДЯ ИЗ МАШИНЫ под моросящий дождь, я скомкал письмо в руке и зашвырнул его в окно Рэйчел. Как обычно, у меня все получилось с первой попытки, и я немного подождал, чтобы увидеть, зажжется ли свет, но в ее комнате по-прежнему было темно.

Мое так называемое «свидание» с Шелби не было настоящим свиданием, и мне было досадно, что я только зря потратил свое время. Когда я водил ее в кинотеатр, она большую часть времени говорила о том, какая мы «милая» парочка, и спрашивала, не думаю ли я, что она красивее Рэйчел. По какой-то совершенно непонятной мне причине каждая девушка, с которой я встречался, обязательно задавала мне этот чертов вопрос. Я только что затратил уйму времени, убеждая девушку, с которой встречался за несколько дней до этого, как в сообщениях на телефон, так и в личном разговоре, что я на самом деле считаю, что любая девушка гораздо красивее Рэйчел.

Наш секс на заднем сиденье моей машины был совершенно ужасен, и почему-то мне очень захотелось поговорить об этом с Рэйчел.

Свет в ее комнате был выключен, и у меня руки чесались бросить несколько камешков в окно, чтобы разбудить ее, но я знал, что она все еще слишком зла на меня для подобных задушевных разговоров. К тому же она определенно не будет довольна, если я разбужу ее для этого в три часа ночи.

Я убедился, что моя машина заперта и что свет в комнате родителей все еще выключен, а потом осторожно забрался по наружной лестнице, приставленной к окну моей спальни. Осторожно передвинув книги, которые я подсунул под раму, чтобы окно не закрылось, я сбросил их на траву, стараясь не шуметь. Убедившись, что путь открыт и все тихо, я толкнул окно и забрался внутрь.

Как только я шмякнулся на пол, в моей комнате зажегся свет, и я оказался лицом к лицу с родителями.

Какого хрена?

– Где тебя черти носили, сын? – Лицо отца было красным, как свекла. – Ты хоть представляешь, который сейчас час?

Даже если бы я и хотел ответить, такой возможности у меня попросту не было.

Мать сделала глубокий вдох, как всегда, когда собиралась меня ругать, и начался настоящий ад.

– Мы же договорились, что ты должен быть дома в одиннадцать, Итан! – заорала она. – В одиннадцать часов! И это более чем великодушно, если учесть, во сколько должны приходить домой большинство твоих сверстников, ты так не думаешь?

Я поднялся на ноги, сдерживая тяжелый вздох.

– Каждый раз, когда мы хотим начать тебе доверять… – Мама осуждающе покачала головой. – Ты тут же пытаешься еще больше раздвинуть границы дозволенного и начинаешь вести себя возмутительно, как сегодня, например.

– Я сожалею…

– Ты сожалеешь? – прошипела мама. – Сожалеешь о своем проступке? Что ж, прекрасно! В таком случае ты под домашним арестом.

– И на сколько? – тут же спросил я.

– Об этом можешь вообще не беспокоиться, – взорвался мой отец. – Скажешь спасибо, если мы отпустим тебя на выпускной бал в конце будущего года. Это, возможно, единственное развлекательное мероприятие, которое будет тебе доступно в течение последующих полутора лет. Тебе все понятно?

Я кивнул, слишком разъяренный, чтобы ответить. Я не мог поверить, что они сумели поймать меня. Я проделывал это множество раз, причем с гораздо меньшими предосторожностями, и возвращался еще позже. Я тщательно замел все следы, убедился, что сигнализация не сработает, и даже соорудил на кровати фальшивое тело. Когда они закончили кричать на меня, было уже пять часов утра, и у меня осталось всего два часа до сборов в школу.

Я сидел за столом, злой и несчастный, и тупо смотрел на дождь за окном, как вдруг краешком глаз заметил Рэйчел, улыбающуюся мне через окно. Лампочка на ее столе светилась розовым, и было видно, что она и не собиралась спать. Она подняла доску, и я, прищурившись, прочитал то, что она там написала.

НУ И КАК ТЫ ТЕПЕРЬ СЕБЯ ЧУСТВУЕШЬ?

Господи Боже…

Я уже собрался написать на доске, чтобы поправить ее очередную ошибку в слове «чувствуешь», но сразу понял, что эта предательница того не стоит. Я толкнул окно, чтобы открыть его до упора, и жестом предложил ей сделать то же самое.

– Значит, это ты донесла на меня? – спросил я, все еще отказываясь верить в такое вероломство. – В самом деле, Рэйчел?

– Кто-то же должен был это сделать. – Она наигранно улыбнулась. – Я искренне беспокоилась о твоем благополучии. Ведь было уже три часа ночи, а ты все еще зависал с этой Шелби. Кто знает, что она заставляла тебя делать и почему ты так долго с ней тусовался.

– Она, по крайней мере, отвяла от меня, – прошипел я. – В отличие от кое-кого.

– Согласись, я очень крута!

– Ты-то? Да ты просто мерзкая паучиха, плетущая сети грязных интриг. – Я зло прищурился, глядя на нее. – И, клянусь богом, я отплачу тебе за эту ловушку.

– Это тебе расплата за историю с Гленом Истоном, Итан. – Она обожгла меня яростным взглядом. – Ты это заслужил. Ты заслуживаешь, чтобы я надрала тебе задницу за все, через что ты заставил меня пройти из-за своего стукачества, но я подумала, что будет намного проще отплатить той же монетой, чем просто набить тебе морду.

– Так ты хочешь подраться со мной, Рэйчел? – Я закатил глаза. – Серьезно?

– Хочу. – Она выглядела ужасно серьезной. – Я действительно этого очень хочу.

– Ладно, хорошо. – Я снял куртку. – Встретимся на моем заднем дворе через двадцать минут. – Я решил, что позволю ей нанести пару ударов, прежде чем прижму ее к земле и заставлю пообещать, что она прекратит стучать на меня раз и навсегда.

Когда я туда спустился, то обнаружил, что она одета в свою самую отвратительную розовую пижаму с кроликами, которая могла бы подойти только четырехлетнему ребенку. Рэйчел что-то бормотала себе под нос, расхаживала взад-вперед по траве и выглядела при этом совершенно безобидно. Дождь полил сильнее, и я знал, что в любую минуту ее волосы завьются мелкими колечками и будут смотреться еще ужаснее, чем сейчас.

– Ну хорошо. – Я вздохнул. – Ты можешь ударить меня куда угодно, только не в лицо. Кроме того, старайся не…

Она без разговоров ткнула меня в солнечное сплетение, выбивая из меня дух, прежде чем я успел закончить фразу.

Какого черта?

– Это за Глена Истона. – Она отступила на шаг, затем снова ударила меня, заставив вспомнить, насколько хорошим бойцом она была, когда мы были несколько младше. – А это за то, что заставил моих родителей думать, что мы с ним занимались сексом.

– Все знают, что уж ты-то сексом точно не занимаешься.

Она пнула меня по ногам, свалив на землю.

– А это за то, что всегда заставляешь меня идти к своей машине под дождем и никогда не подъезжаешь к дому.

– Могу тебе гарантировать, что после сегодняшнего вечера я уж точно буду продолжать это делать.

Она снова ударила меня ногой.

– Это за то, что ты был говнюком с того самого дня, как мы впервые встретились, – сказала она, поднимая ногу для последнего удара. – А это за то, что сжег мою коллекционную Чудо-Женщину. Ты хоть представляешь, сколько бы сейчас стоила эта игрушка? У тебя есть хоть малейшее…

Я успел схватить ее за ногу прежде, чем она еще раз меня ударила, и повалил на землю. Прижав ее руки к траве, я навис над ней.

– В сотый раз повторяю тебе, Рэйчел Мэри Доусон, ты заслужила, чтобы я сжег твою Чудо-Женщину. Потому что ты сожгла половину моих любимых игрушек еще до того, как я сжег твою Чудо-Женщину, и я думаю, тебе уже пора с этим смириться. И вообще. Пошла. Бы. Ты. На хрен. – Я крепче прижал ее руки. – Кстати, а почему ты всегда забываешь, кто первый начал все это дерьмо? Кто кого столкнул с лестницы в первый день нашей встречи?