Отвернулась от него и обратилась к Дэвиду:

— Почему ты назвал его Морроне?

— Возможно, потому что это — его фамилия?

Я пошатнулась и начала про себя отчитывать до десяти, пытаясь успокоиться. Мне уже начинало казаться, что голову разрывают на части сотни воспоминаний, окрашиваясь в жуткий и трагичный цвет. Фамилия Влада — Громов. Однако, похоже, даже это он изменил. Стер все к черту и утопил свои руки в крови.

Я не стала больше ничего спрашивать. Мое сердце натянулось до предела и могло не выдержать еще какой-нибудь жестокой правды. Пусть бы он лгал мне всю жизнь, потому что это — слишком больно. Я буквально ослепла, когда розовые очки резко слетели и обнажили уродливую реальность.

Не у всякой правды счастливый конец. Иногда тебя ждёт только ад.

Хрипло спросила:

— Зачем ты нас преследовал?

— Детка, ты задаешь неверные вопросы. Лучше бы ты спросила, кто именно из вас двоих — моя цель.

Его липкий взгляд прошелся по моему телу, вызывая желание спрятаться и укрыться. Вместо этого я расправила плечи и скрестила руки на груди, убеждая себя в том, что бояться мне нечего. По крайней мере, до тех пор, пока прицел не будет направлен в мою сторону.

Дэвид оттолкнулся от автомобиля и начал приближаться ко мне. Стремительный и оглушительный звук выстрела заставил его остановиться и замереть на месте. Как бы мужчина ни пытался выглядеть крутым и бесстрашным, он определенно боялся. Потому что, наверное, впервые встретился с кем-то настолько же безумным, как и он сам.

Влад выстрелил возле машины и прошипел:

— Следующий будет в твою ногу. Затем в живот, чтобы ты не умер мгновенной смертью, а помучился для начала.

Дэвид поднял руки и ответил:

— Как скажешь. Но она, — кивнул в мою сторону, — поедет со мной.

Влад не выдержал и сорвался. Шум проезжающих мимо машин разрезал противный звук выстрела. Я снова вздрогнула и прикрыла глаза, боясь увидеть то, что произошло. Возможно ли вообще привыкнуть к жуткому вихрю патронов, летящих точно в цель?

Дэвид протяжно застонал, хватаясь за ногу и падая на землю. Мне не было его жалко, но все равно вид его страданий не доставлял никого удовольствия. Я не привыкла видеть столько боли.

Его джинсы пропитались кровью. Только сейчас до меня дошло, что никто из его защитников не двинулся. Они замерли на месте и спокойно смотрели на всё это таким взглядом, словно видят это каждый день.

Насколько же Влад опасен, раз восемь человек даже не пытаются что-то ему противопоставить? Не нападают, не защищают своего «хозяина», а просто ждут какой-то концовки. И никто из них не задумывается, что происходящее — полное безумие. Будто они стоят здесь лишь для того, чтобы в конце увезти чье-то тело. А кому оно будет принадлежать — совершенно неважно.

Черт, неужели и правда изнанка жизни настолько уродливая и жестокая? Разумеется, я знала, что есть криминал, сама несколько раз сталкивалась с насилием, но сейчас эта темнота буквально обвивала мою душу и захватывала в плен, заставляя выбирать — кто опаснее.

Лицо Дэвида исказилось в жуткой гримасе. Я чувствовала почти непреодолимое желание подойти и как-то помочь, но удержала себя на месте, понимая, насколько это глупо. Он стал главным ужасом в моих кошмарах, но мне по-прежнему было не все равно на его жизнь?

Или это чувство возникло лишь потому, что я в принципе всегда не принимала насилие, и осознание того, что эта кровь на руках Влада, заставляло по-другому смотреть на ситуацию?

Дэвид хрипло рассмеялся и закашлялся, содрогнувшись от боли:

— Ты правда думаешь, что это сойдет тебе с рук?

Влад усмехнулся, опустил пистолет и сказал:

— Моя машина расстреляна. Ты первым напал, я лишь оборонялся. К тому же, — помедлил, словно подбирая слова, — ты же не умираешь, верно? Я пробил тебе ногу, и ощущения должны быть где-то шесть из десяти по шкале боли. Я предупреждал, в следующий раз ты захлебнешься от крови.

Он схватил меня за руку и повел обратно к машине. Нас остановил гулкий крик Дэвида:

— Ты — покойник, Морроне. И перед смертью я заставлю тебя смотреть, как трахаю твою шлюху. И уже не в первый раз.

Влад резко остановился, повернулся к нему лицом, крепче сжимая пистолет и мою руку. Он снова не контролировал свою ярость и впивался пальцами слишком сильно, даже не осознавая этого. Но я не стала вырываться и кричать, потому что меня тоже ошарашили слова Дэвида.

Влад хрипло бросил:

— Повтори еще раз. Что. Ты. Сказал.

— Ничего нового. Хотя, возможно, для тебя это будет новостью. Ада особенно горяча, когда под наркотой. Попробуй как-нибудь, — медленно поднялся, опираясь на одного из своих помощников, и цинично продолжил, — она ведь работает шлюхой. Чему ты удивляешься?

Влад снял ствол с предохранителя. Сжал зубы и прикрыл глаза, будто пытаясь забыть больные картинки, которые ему уже успело нарисовать воображение.

И если он еще мог меня в чем-то подозревать, то я знала наверняка — я никогда не спала с Дэвидом.

Я бы лучше сразу застрелилась.

Резко схватила Влада за руку и потянула на себя, заставляя опустить оружие. Он зло посмотрел мне в глаза, и на миг мне показалось, что тот собирается навести прицел на мою голову.

Я всегда видела лишь его светлую сторону и никогда не подозревала, что однажды столкнусь с темной. Жестокой, ужасной и беспощадной.

— Пожалуйста, оставь его. Он специально тебя провоцирует, не поддавайся.

Мужчина убрал мои руки и поволок к машине со словами:

— Как будто бы ты не давала мне поводов сомневаться. Страшнее всего то, что он прав.

Глава 19. Твои слова режут меня, как осколки стекла

Влад грубо запихнул меня в машину, сел рядом и дождался, пока ему освободят дорогу. Мне все равно до последнего не были понятны действия Дэвида. К чему нарываться, если он заранее знал, насколько Влад опасен?


Ведь в итоге ничего и не произошло. За исключением пробитой ноги и раскрытия шокирующей правды.

На руке проявился багровый синяк, и, когда мужчина это заметил, он схватил меня за ладонь и отрывчато спросил:

— Откуда?

Я вскрикнула, потому что Влад лишь сильнее надавил, и тот сразу же отпустил мою руку. Грубо выругался и досадливо уточнил:

— Почему ты не сказала мне, что я слишком крепко сжал твою ладонь?

Я скрыла синяк, положив сверху другую руку. Отвернулась и посмотрела в окно, тихо бросив:

— Когда ты собирался выстрелить, это волновало меня в последнюю очередь.

Не хотелось ничего. Ни разговаривать, ни разглядывать пролетающие мимо зеленые леса, большие дома и дорогу. Я задержала дыхание, тщетно пытаясь успокоиться. Меня пугало спокойствие Влада. Он расслабленно вел машину и иногда косился в мою сторону, но я старательно это игнорировала.

В моей голове была лишь одна мысль. Бежать.

Горький опыт уже показал, что сбежать от Влада можно лишь в том случае, если он сам это позволит. Выпрыгивать из машины на безумной скорости и еще сильнее гробить здоровье я не собиралась. Мне просто хотелось вернуться в свою квартиру и спрятаться, накрывшись теплым пледом и забывшись беспробудным сном.

Мы возвращались в дом Влада, и я с ужасом ожидала, что он предпримет. Сейчас, когда все маски сброшены, и ему не нужно больше сдерживаться, станет ли он использовать свою силу против меня?

Мы подъехали к особняку, и я поспешно потянулась к ручке, чтобы открыть дверь. Мне срочно требовался свежий воздух, и не терпелось как можно скорее оказаться подальше от Влада.

Дверь не поддавалась. Я еще раз рванула ручку на себя, но все тщетно. С ужасом замерла, услышав его хриплый голос:

— Я ее заблокировал. Не хочу опять гоняться за тобой по всему городу. Нам нужно поговорить.

Медленно опустила ладонь, обернулась и натолкнулась на хищный взгляд. Может, мне просто казалось, будто даже визуально Влад изменился, или же и раньше в его глазах был стальной холод, который я просто не замечала.

Сипло сказала:

— Я хочу забрать паспорт и уехать. Мне не о чем с тобой говорить. Я ошиблась, когда посчитала, что знаю тебя.

Он стиснул зубы и сжал руки в кулаки:

— Скажи, что изменилось лично для тебя?

Я шокировано посмотрела на него и захохотала, как сумасшедшая. Глаза неприятно защипало, но я сдержалась. Он недоуменно наблюдал за мной, не понимая, почему за одной эмоцией сразу идет другая. Я разрывалась от этой противоречивости. Разум кричал о том, что он опасен, а сердце тихо наводило на сомнения и убеждало остаться.

Но теперь я ни в чем не могла быть уверена.

Глубоко вздохнула, немного успокоившись:

— Все изменилось. Теперь я не просто пытаюсь тебя забыть. Я боюсь. Ты не сможешь убедить меня в том, что правда ничего не значит. До этого дня, несмотря на все твои поступки, я все еще видела свет. Надежду. Я, как самая тупая идиотка, верила тебе! Опиралась на счастливые воспоминания, а они лишь тянули ко дну. Оказались гораздо тяжелее, чем скалы.

Я судорожно вдохнула полной грудью воздух, отдавая все силы на то, чтобы выдержать его взгляд, и набираясь смелости сказать следующие слова:

— Теперь я думаю, что тебя никогда и не было. Такого, каким я тебя знала. Что Влад, которого я любила — лишь плод моего воображения. Искорка, созданная моим наивным сознанием, в то время как ты — беспросветная тьма, забравшая у меня последнюю надежду, — грустно усмехнулась и покачала головой, — но не мне винить тебя за это. Я сама виновата. Жила в своих розовых облаках, пока ты не спустил меня на землю. Спасибо. Я запомню этот урок.

Я всегда считала, что, если жизнь катится к черту, нужно набраться сил и идти дальше. Даже дойдя до самого края, отступить и найти веру в себя.