И пускай это только на время. Если у меня будут хотя бы какие-то светлые воспоминания и разделенная на двоих любовь, станет легче, и что-то томительно потеплеет в глубине сердца.

В это мгновение мы смотрели в души друг друга. Мимолетное мгновение, оставляющее за собой след вечности. В омуте его холодных глаз хотелось тонуть, погружаться в их льдистую пучину всё глубже и глубже. Каждый его взгляд — грех, каждое прикосновение — пытка. Невозможно бороться и страшно поддаться этой страшной любви. Он искушает.

Только рядом с ним я могла быть собой. Пускай мы и откладывали «на потом» еще более тяжелый разговор о будущем, но именно сейчас нам не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Как бы он себя ни вел, и что бы ни стояло за его прошлым, сейчас мне было все равно.

Мне уже казалось, что я по-настоящему поняла, насколько сложно его ненавидеть. И как же больно и нелегко его любить. Я шесть лет пыталась бороться со своими чувствами, но, стоило ему показаться на горизонте, как боль тут же возвращалась снова. Вместе с любовью. А по-другому у нас, видимо, уже никогда и не получится. Его взгляд, прикосновение, дыхание — все это причиняло чудовищные муки. Он пронзал мое сердце с такой силой и меткостью, словно выпускал стрелу из лука, наконечник которой явно был пропитан ядом. Поэтому мне и за десятки лет не излечиться от него.

Я понимала — мы оба просто сбегали от реальности. От самих себя. Пытались согреть безнадежно замороженные души, и на какое-то время это срабатывало. Но лишь до тех пор, пока нам не приходилось снова сталкиваться с прошлым. И с теми, кем мы стали, вынужденные жить вдалеке друг от друга.

Сейчас Влад был более осторожным и медленным. Он положил меня на кровать и накрыл сверху своим телом, подняв мои ладони над головой. В его глазах было столько эмоций, что даже безмолвие не помешало мне понять, чего он хочет. Что им движет.

Любовь, страсть, похоть, желание и тоска. Мы столько раз пытались поговорить, но всякий раз умалчивали о главном. И лишь сейчас, столкнувшись взглядами, могли поведать обо всем.

Мне до безумия нравились его глаза. Особенно, когда в них отражалась я. И, глядя в черные зрачки, запятнанные, как и моя душа, я до беспамятства погружалась в пучину сумасшествия. Потому что так смотреть мог только он. И только ему я позволяла делать все, что он захочет.

Влад резко поддался вперед, еще крепче зажимая одной рукой две мои ладони. Его руки блуждали по моему телу, создавая смертельное электрическое напряжение. Он словно пытал и любил одновременно, врываясь в рот языком и стягивая лишнюю одежду.


Однажды я влюбилась именно в его нежность и бережность. А сейчас сгорала от грубости, понимая, что Влад все равно сдерживается. Я чувствовала теплоту его губ, страстность поцелуя и бешеное сердцебиение. Он опирался на руки, чтобы не навалиться всем телом и не надавить на живот.

Его дыхание возле губ и хриплый голос сводили с ума. Я прикоснулась к его торсу и провела ногтями, несильно нажимая на кожу. Влад усмехнулся моей жалкой попытке и схватил мою ладонь, уводя ее в сторону и медленно спускаясь губами вниз. Оставлял влажные следы на ключицах, груди и животу, вызывая буквально осязаемые удары тока в тех местах, в которых он останавливался. Смертельно, но не убивает. Его было слишком много и в то же время унизительно мало. Недостаточно, чтобы затолкать снедающую тоску в глубину сердца.

Хрипло прошептала:

— Хватит, иди сюда.

Я все уже для себя решила. Он стал другим, но и я тоже изменилась. Пройдя через столько испытаний в одиночестве, я чувствовала себя живой лишь рядом с ним. И мне было плевать, что произойдет завтра. В глазах общества он — киллер, а я — шлюха. Мне достаточно того, что он не убивал ни в чем не повинных людей.

Потому что я любила его не за то, кем он был. И не за то, кем стал. Я любила Влада любым. Жестоким, добрым, озлобленным или нежным. Это чувство было гораздо выше разума. Словно только его присутствие заставляло сердце гонять кровь по телу и цепляться за жизнь до последнего.

Влад развел мои ноги в стороны и толкнулся бедрами вперед, заглушив мой вскрик новым поцелуем. Получилось более резко, чем он хотел, однако второе движение уже было контролируемым и нежным, я подхватила его темп, утопая в пламени любви, нежности и страсти.

С каждой секундой все жарче. Кожа к коже, и только сбившееся дыхание, что сводит с ума. Лишь его влажные, обжигающие поцелуи, отдающие горьковато-кофейным вкусом, не давали губам окончательно пересохнуть.

Не совладав со своим возбуждением, Влад крепко сжал мои бедра чуть ли не до синяков.

Он не отводил от меня своего взгляда. Вышел и вонзился снова, до упора заполняя меня собой. Я изогнулась, сходя с ума от движений его языка и члена. Он лишал последней капли здравого смысла. Мысли затуманились. Огонь страсти все сильнее разжигался, словно кто-то, не переставая, подливал горючее. Сейчас не было ни страха, ни разлучающего нас прошлого. Только он и я.

Когда я уже была близка к пику, хрипло прошептала:

— Ненавижу тебя.

Хотелось сказать: «Люблю», — но я боялась всё испортить. Он мог прочитать это по моим глазам, и этого было достаточно.

Влад наклонился ко мне и тихо сказал у самых губ:

— Я тоже тебя люблю, дурашка. Жаль, что это не означает: «Не сделаю тебе больно».


На следующий день.

Настырное солнце проникло сквозь тонкие занавески и вызвало желание глубоко забраться под одеяло и спрятаться в тихом уголке, чтобы досмотреть беспечный и красочный сон. В какой-то момент мне надоело ворочаться, и я приоткрыла глаза, щурясь от света в комнате.

Влада рядом уже не было. Я приподнялась, с наслаждением потягиваясь и разминая затекшие мышцы. В последние дни я совсем не занималась в зале и с тренером, поэтому тело практически отвыкло от нагрузок, хотя мой бег по лесу определенно выжал из меня все соки. В горле совсем пересохло, жутко хотелось пить.

Я встала и подошла к окну. Возле дома осталась лишь одна черная машина. Видимо, Влад уже отдал мерседес на ремонт. После вчерашних выстрелов багажник наверняка сильно повредился, и я до сих пор не могла полностью отойти от всего увиденного и услышанного.

Жуткое лицо Дэвида, исказившееся от боли, зависло перед моими глазами и снилось почти до рассвета. Я бы даже и не проснулась, хотя кричала, словно находилась в бреду, если бы Влад не разбудил меня, встряхнув за плечи. Потом, находясь в его теплых и согревающих объятьях, я наконец-то забылась прекрасным сном, и больше тревожные воспоминания меня не беспокоили.

Сейчас все было по-настоящему хорошо, будто наступил долгожданный мир в нашей безумной войне с Владом, но я буквально нутром чувствовала, что это ненадолго.

Если бы я только знала, насколько крошечным окажется это спокойствие, я бы не стояла с легкой улыбкой и не наслаждалась этим утром, которое впервые за последние недели было по-настоящему добрым.

Где-то в доме раздался приглушенный крик. Я поторопилась, быстро надела нижнее белье, майку и штаны и понеслась вниз, напуганная тем, что голос принадлежал Владу. Теперь я начинала бояться даже малейшего шороха, и меня постоянно преследовало чувство, будто прямо сейчас на наши головы свалится очередная проблема.

Замедлила шаг, когда увидела, что Влад разговаривает по телефону. Он ладонью оперся о кухонный стол и раздраженно сжимал руки в кулаки, временами повышая голос на своего собеседника. Я притаилась у лестницы, проклиная себя за чрезмерное любопытство. В свете последних событий лучше уж мне ничего не знать, чем постоянно накручивать себя и придумывать в голове самые ужасные картины.

Влад зло процедил:

— Какого хера за моей машиной была слежка? Разве это не твоя работа — предусматривать и пресекать любую отслеживающую херню?

Я не слышала, что говорил его собеседник, но, судя по всему, пришла я не в самый удачный момент.

Мужчина продолжил:

— Ты хочешь, чтобы я тебе башку снёс? В следующий раз, если ты оплошаешь, я не буду тебе звонить, а сразу приду за твоей головой, — он замолчал и взорвался, снова повышая голос, — мне плевать, как он это сделал. Для меня важно, чтобы подобных случаев больше не было. Ты вообще представляешь, что могло бы случиться? Через телефон этот сукин сын никогда бы меня не отследил. Альберт проверил машину и нашел жучок. Какого хера ты не заметил это? Даже по камерам все видно, я посмотрел.

Влад подошел к окну, встав ко мне спиной. Он нервно взъерошил свои волосы, напряженно смотря куда-то вдаль:

— Избавьтесь от него и все проверьте. Мне плевать. Я хочу, чтобы ты достал этого урода и привел ко мне. Место ты знаешь, как все будет готово, отправь сообщение, я приеду.

Он сбросил звонок и медленно положил телефон на подоконник. Я видела, что его буквально разрывает на части неконтролируемая ярость, и потому подозрительное спокойствие и тишина в доме пробрали до мурашек.

Влад размял шею и сказал:

— Забавно, что ты до сих пор стоишь и не двигаешься. Может, даже не дышишь?

Он повернулся ко мне лицом, прожигая холодным взглядом. Я чертыхнулась, понимая, что Влад давно меня заметил и, возможно, именно поэтому крайне быстро закончил разговор.

Я все еще не осознавала, насколько у него развиты инстинкты, слух и реакция. Он замечал даже то, что происходило за его спиной.

Появилось жуткое желание отойти и подняться обратно наверх, но вместо этого я преодолела последние ступеньки и встала напротив него.

Осторожно спросила:

— Возникли какие-то проблемы?

Влад усмехнулся, засунул руки в карманы брюк и язвительно сказал:

— Нет, что ты. Все просто потрясающе. Вчера мою машину обстреляли, сегодня в компанию нагрянула целая свора проверок, а я вместо того, чтобы разобраться с этим ублюдком, сижу дома и сторожу тебя.