— Это кто?!

— Бдушкина. Или я вас не так понял?

— Это я не понял.

— Вадим, можете идти, Павел просто не признал меня без грима.

— Ну так я тоже сначала не сразу признал, но это она.

— Спасибо, Вадим, иди.

Вадик кивает и молча закрывает за собой дверь, а я так и сижу на диване как будто мягкое место приклеено к нему напрочь. Только активно доносящиеся звуки от Маши не дают мне окончательно войти в ступор. Передо мной стоит не ведьма, не экстрасенша, не ясновидящая и даже не всезнающая. Хотел бы я сказать, что это обычная девушка, только это не совсем так.

— Вы так соскучились по мне, Павел? Здравствуй, булочка, — улыбаясь произносит она. И если бы не ее голос и вправду бы не узнал Бдушкину.

Маша начинает активно тянуть руки к подходящей Татьяне. Та в свою очередь не заставила ее долго ждать. Быстрыми шагами подошла к нам и взяла Машу на руки.

— Какая ты сегодня няшечка, Машуня. Папа сам тебя одел?

— Если ты спрашиваешь ее, то она тебе вряд ли ответит.

Встаю с дивана и начинаю бегло осматривать Бдушкину. Хотя какая она к черту Бдушкина? Сейчас она самая что ни на есть Татьяна. Взгляд блуждает по ее телу и с каким-то странным для себя чувством осознаю, что ее фигура, некогда скрывающаяся за черными ведьмовскими нарядами, если не идеальна, то шикарна. А серое облегающее платье с рукавами три четверти это только подтверждает. Грудь как минимум тройка, филейная часть вообще отпад. А может это платье так ее украшает? Хотя нет, тряпка на ней точно ничего не может украсить. Невооруженным взглядом видно, что платье дешевое и простое. А волосы! Волосы-то не черные, а скорее каштановые. Длинные и красивые, не то что некогда висевшая на ней черная мочалка. Поднимаю взгляд на ее лицо, на котором помимо наглой улыбки еще и блуждают Машины руки. Моя малая активно тянется к ее губам. И в этом Машу я понимаю. Губы-то тоже настоящие, не накрашенные розовой липкой ерундой, а вполне себе ничего. И глаза без капли убогих голубых теней, угля на веках и мерзких метелок, не дающих мне покоя. Все в ней нормально. Хотя кого я обманываю, эта псевдоведьминская зараза очень даже красива. Глаза у этой особи действительно красивые, а может она и вправду ведьма, иначе не знаю, как объяснить то, что я хочу в них смотреть. Вот же парадокс, на ней нет косметики, а она красива. Я даже не могу найти изъяна в ее внешности. Сейчас она выглядит так, как и должна выглядеть девушка ее возраста. Черт, кажется, я неприлично долго ее рассматриваю.

— Павел, вы кормили ваше чудо?

— Значит так, — забираю у нее Машу к себе на руки. Почему-то меня выводит из себя реакция Маши на эту… ведьму. — Чтобы я больше не слышал в каждой фразе, произнесенной тобой «Павел».

— Поняла, Павел Александрович. Кажется, так вас назвал Вадим. Так можно?

— Нарываешься, Бдушкина.

— Хорошо, как мне вас называть? — тянет руки к Маше, продолжая с ней играть.

— Что за маскарад? — игнорирую ее вопрос. — Куда метелки подевала? И мочалку. Ту, которая на голове была? — обхожу Татьяну по кругу, словно рассматриваю музейный экспонат.

— Несчастный случай. Мы с моими сестрами ведьмами устраивали ритуал в полнолуние и прыгали через костер. Ну и сами понимаете…

— Что?

— Перепрыгнула неудачно. Подожгла случайно волосы, а там и на ресницы перешло. Пришлось быстро наколдовать новые волосяной покров на своем теле.

— Да. Точно ты. Кто бы еще нес такую славную ахинею. А боевой раскрас куда дела?

— Да как-то не подумала, что на людях сегодня еще окажусь, вот и смыла.

— Все у тебя так ладненько, Татьяна.

— Можно просто Таня.

— Итак, Таня, — поправляя на руках тянущуюся к Бдушкиной Машу, начинаю я. — У меня трубы горят, мне нужна срочно твоя помощь.

— Какого рода? — с сомнением спрашивает она.

— Ну как какого, все того же рода. Мне нужно найти мать.

— То есть вы вырвали меня глубоким вечером, чтобы найти Машину мать?

— Ну а для чего ж ты мне еще сдалась. Давай, начинай Бдушкина.

— Что за шум, вы слышали это? — наигранно пугается Таня, прикладывая руку к груди. — Может быть это домовой?

— Срамовой.

— У вас и такие в доме имеются?

— Замолкни и входи в свой астрал, пока ребенок не насрал.

— Чуете? — все с той же улыбкой произносит Таня. — Кажется, она уже это сделала. Идите мойте ей попу, а потом возвращайтесь ко мне.

— Нет, не чую. Памперс закрыт, нюхачка, блин. Давай входи.

— Куда входи?

— В астрал. Ну или куда ты там входишь обычно? Короче входи уже куда-нибудь и говори мне где найти Машину мать, — присаживаясь на диван, произношу я. Выведу я тебя на чистую воду. Как пить дать, выведу. — А начни-ка мне, Бдушкина, с имени мамули моей прелестной дочери.

Глава 13

Бдушкина, хотя даже в мыслях не хочется называть ее так, мнется секунд десять, а потом садится на диван, положа ногу на ногу. Прелестные у нее ножки, между прочим. Правда я только сейчас осознаю, что на ней… тапки. Да уж, Вадик видать был очень убедительным и быстрым.

— Платье снять?

— Что?

— Я сейчас вам помогу. У меня есть старинный заговор, одна хорошая ведунья научила, — встает с дивана, забирает из моих рук Машу и кладет ее в кроватку. — Садитесь, Непавел.

— Что?!

— Точно заговор нужен, проблемы на лицо. Но сначала начнем с другого, — берет меня за руку и как маленького ребенка подталкивает на диван.

Накрывает мои уши своими ладонями и начинает их массировать, проговаривая:

Ушки-подружки

Все слышать хотят.

Ушки-подружки

Просят ребят:

Мойте нас чаще,

С водою сдружись.

Ушки-подружки

Мыть не ленись! [В тексте использовано стихотворение Н.Самоний.]

— Это что?

— Стихотворение. Не мое, конечно, я бы на такое не сподобилась, у меня все плохо с рифмой.

— Не пойму, ты такая упоротая от того, что часто пьешь кофе с чужой слюной или…

— Просто по жизни такая? Не то, и не то. Ну я не могла вас не поддеть, — обходя диван и садясь около меня, спокойно произносит Бдушкина. — Вы же мечтаете увидеть меня без одежды, по глазам вижу. Уже в своем воображении представляете, что у меня под платьем. Вот я и спросила «платье снять». А вы ответили «что» и снова переспросили «что». Значит у вас что-то с ушами.

— Да, да, я их плохо мою, отсюда такой стишок. Дальше ты произнесешь заговор, что-то типа «У Пашки не болит, не свербит, не чешется в ушах. Заклинаю пробить серную пробку и грязь, да будет так».

— Аминь.

— Боги, я слышу, — поднимаю руки вверх. — Спасибо тебе, Татьяна Бздушкина.

— Всегда, пожалуйста. Только не надо коверкать фамилию.

— Тань, — поворачиваюсь к ней и впервые беру ее за руку, сильнее, чем стоило бы это делать с девушкой. — На кого ты работаешь? Ну кто тебя подослал?

— Ни на кого. Меня сюда привез Вадим, я так полагаю, по вашему поручению. Я вам не враг, Павел. Даю обе руки на отсечение. Отпустите, пожалуйста, мою руку.

Ослабляю хватку и отпускаю Танину ладонь, при этом смотря в ее глаза. Странное дело, за метелками и тонной угля я никогда не замечал какого они цвета: серо-зеленые. Красивые… как и сама в целом. Точно ведьма, иначе никак не объяснить какого лешего я так на нее пялюсь. Мало ли красивых женщин было в моей жизни?

— Тань, будем считать, что ты моя знакомая, хотя ты такой уже и являешься. Ты ведь не нянька, которых запрещала мне брать в дом. Будешь иногда готовить, смотреть за Машей. Не всегда, конечно, ведь по твоим уверениям я должен быть по большей части с Машей. А я тебе предоставлю все эти условия, — обвожу рукой дом. — Будешь нормально жить. Не воровать и не шарлатанить. За тобой, конечно, будет стопроцентная слежка в моем доме, ибо я тебя еще не раскусил, но в целом все будет сносно.

— Вы не поверите, но я никогда не воровала и не шарлатанила, — вполне серьезно произносит она. — Вы-не в счет, я хоть завтра могу вернуть ваши деньги, и вы это знаете. Что, Павел, вы уже начали в меня влюбляться?

— Фу на тебя. Я слов-то таких не знаю.

— Врете, — Таня встает с дивана и подходит к Маше. — И дочку вы свою полюбите, где-то уже глубоко в душе вы начинаете проявлять к ней чувства не как к семикилограммовой массе. Мне пора идти.

— Ты не ответила на мое предложение.

— Нет, мне нельзя. Пока, нельзя.

— А что так?

— Грубо говоря, пока я представляю опасность этой маленькой вкусной булочке. Если я почувствую, что можно, я дам вам знать.

— Ты точно упоротая. Чего тебе от меня надо, Тань?!

— Ничего. Смею напомнить, что это вы меня привезли сюда. Так что вам от меня надо?

— Если бы я знал.

— Павел, у вас точно что-то со слухом. Только что был звук открываемых ворот, а сейчас вам стучат в дверь. А мне домой пора.

— Стоять. Я с тобой еще не попрощался.

Открываю дверь, а там весь промокший Решетников.

— Там такой ливень, от машины до дома хватило, чтобы промокнуть. Павел Александрович, вы меня не впустите?

— Толик, ты что здесь делаешь?!

— Так я это… пришел вам скрасить вечер, ну и ночь.

— Павел, как-то я не увидела в вас задатки… ну того самого меньшинства, — раздается позади голос Тани.

— Бдушкина, молчать. И вообще, это не то, что ты думаешь.

— Ой, девушка, простите, это действительно не то, чем могло показаться. Я неправильно выразился, я как бы сказать…

— Помогаете Павлу с дочкой, судя по пакетам в ваших руках.

— Точно!

— Да проходи ты уже, — тяну Решетникова в дом.

— Я вот специально заехал в детский мир. Купил развивающие игрушки, соответствующие возрасту, там такая славная пирамидка. Яркая, в моем детстве такого не было. Да и много чего полезного приобрел, — снимая обувь и мокрый пиджак, почти заикаясь, произносит Толик, то ли от того, что примерз под дождем, то ли от неземной красоты Бдушкиной. — А самое главное приобрел полезную вещь: графический путеводитель по детским какашкам. Вот это вещь я вам скажу. Картинки, конечно, перед едой смотреть не стоит, но мамам здорово помогает. Ну и папам, стало быть. Простите, а вы кто, милая барышня?