— И бабушка твоя стало быть разрешает?

— Да, разрешает. Ну она, конечно, кое-что еще сказала. Но это уже не для ваших ушей. Мне кажется, Маше пора на сушу. Она перекупалась.

— Да, ты права.

Вылезаю из бассейна, беру большое пушистое полотенце и забираю Машу. Вытираю на сухо уморившуюся малую и тут же из воды выходит Таня, демонстрируя облепившее майкой тело. Вот ведь зараза, лифчик на ней имеется и ничего не просвечивает.

— Танька, срочно повернись, у тебя там что-то на спине было.

— Что?!

— Я откуда знаю, что-то красное. Повернись.

Таня с испугом поворачивается, а я, словно мне снова пятнадцать, дергаю ее за лифчик.

— Ой, показалось, это всего лишь бюстгальтер, Танюшка-врушка.

— Знаете что?! — поворачивается ко мне лицом и делает то, чего я точно от нее не ожидал-кусает меня в плечо. Не сильно, но весьма ощутимо.

— Ты совсем что ли?

— А вы? Вам сколько лет?

— Сколько есть, все мои. Вот же пиранья… — осматриваю свое плечо, которое, к счастью, не прокушено этой зубастой. — Бдушкина, а как ты по дому будешь щеголять в мокрых трусах? Одолжить тебе свои?

— Не знаю, как вы, а я переоденусь в сухое. Я, знаете ли, все свое взяла с собой. Благо, брать немного.

— То есть ты сразу намылилась переезжать ко мне, не спросив разрешения?

— Чего его спрашивать, если вы и так этого желаете, — взяв полотенце со скамейки, спокойно констатирует Таня.

— Наглости тебе не занимать.

— На себя посмотрите.

* * *

Вот не так я представлял переселение Бдушкиной к себе в дом. Выделил ей гостевую комнату на втором этаже, та со странным выражением лица ее осмотрела, но вслух ничего не произнесла. А потом, без лишних церемоний, начала зверствовать по моему дому. Не знаю, как она все успевала, но к вечеру дом был вылизан, ужин приготовлен и после всего этого принялась помогать мне с Машей. Да уж, такой бабы в доме определенно не хватало, но несмотря на то, что хватка у нее самая что ни на есть бабья, вот именно так называть ее не хотелось. Она девушка, причем очень молодая, когда не строит из себя не пойми кого.

Так и провели все воскресенье вместе. Бдушкина заставила холодильник до отвала, и я почувствовал себя вновь в уютной обстановке, когда стало пахнуть домашней едой. А поздно вечером, когда Маша уже видела десятый сон, эта ведьма приготовила пирожки. Я долго боролся со слюной, но все же наплевав на правило не есть по вечерам, пришел на кухню, где Таня тихо и мирно попивала кофе.

— Маша всегда спит в вашей комнате?

— Моя помощница Женя поставила кроватку именно туда. После этого я как-то не додумался все поменять.

— Понятно, — улыбается Таня, поправляя свои длиннющие волосы на одну сторону. — Наверное, это хорошо. Так сказать, сближает.

Не знаю, что и кого сближает, а я сейчас слюной захлебнусь от вида жареных пирожков. Да что за…

— Ну вы же мужчина, съешьте вы эти пирожки. Никуда они у вас не отложатся. Зуб даю.

— И все-таки, Таня, ты ведьма.

— Вряд ли.

Встает из-за стола и наливает мне кофе. А я уже ничего не вижу и не слышу, просто наслаждаюсь забытым с детства вкусом любимых жареных пирожков с мясом и гречкой. Могу поклясться, что мама делала именно такие. Ну не могла она это знать, вот же ведьма прошаренная.

— Вам нравится?

— Очень. Хотел бы сказать, что ты волшебница, но ты другим словом зовешься, правда на ту же букву начинается.

— Паша…, - делает многозначительную паузу, пристально осматривая меня. — Зачем вы сегодня отбирали у меня ложку с пюре, когда я кормила Машу?

— Потому что ты ее перекармливала. Ей хватит.

— Вы боитесь, что она будет толстой?

— Да, я не хочу, чтобы она была толстопопой в мать и кривоногой в отца. Знаю, знаю, что любят не за это, но все равно я этого не хочу.

— Понятно. А почему вы так не любите полных женщин? Ну откуда такая неприязнь? Задумывались когда-нибудь об этом?

— Нет у меня никакой неприязни, не выдумывай. Просто лишний вес-это не норма. Мне больше нравятся такие как ты.

— Ну то, что вы в меня уже влюбились, это я поняла. Сами не осознали до конца, но так и есть.

— Ха. Не выдавай желаемое за действительное. Я знать не знаю, что это такое, — бросил ей в ответ.

Схватил новый пирожок и откусив добротный кусок уставился на Таню, которая в ответ смотрит на меня так, словно препарирует. А по сути так оно и есть, в чем я только лишний убедился, когда тихим, но уверенным голоском она произнесла то, чего я уж точно не мог представить.

— Ну почему же не знаете? Вы очень даже в курсе, что такое любовь к женщине. Кстати, об этой женщине, — встает из-за стола и подходит ко мне сзади. — Она ведь была в теле. Верно? — наклоняется ко мне и шепчет на ухо. — Не отвечайте, это риторический вопрос, Паша. Так вот, неосознанно вы ненавидите всех женщин с лишним весом, потому что видите в них свою бывшую жену, которая несмотря на отсутствие стандартных эталонов красоты, смогла занять приличное место в вашем сердце. Вот даже сейчас вы о ней думайте в плохом ключе, потому что сжимаете так сильно чашку, что у вас побелел ноготь и…

— Заткнись.

— Позвольте я все-таки продолжу, у меня нет цели вас обидеть. Наоборот.

Возвращается на свое место, тихонько присаживаясь напротив меня. Да, лицо у нее вовсе не ехидное, как может сейчас показаться, только это все равно не отменяет того факта, что мне хочется ее придушить.

— Так вот, вы должны закрыть для себя этот вопрос. Ваша жена могла быть стройной ланью и все равно она бы ушла к обеспеченному мужчине, это такая натура у некоторых женщин, которые не хотят поддерживать своих мужчин на начальном этапе. Им надо сразу горы подавать. Так вот то, как она поступила с вами, совершенно не связано с особенностями ее фигуры. Посмотрите на это с другой стороны, если бы не уход этой женщины, вряд ли бы вы поднялись так высоко. Поднялись бы, конечно, в вас есть стержень, но не так высоко. Теперь вы тот, кем можно гордиться. Я сказала вам все это лишь для того, чтобы вы перестали ассоциировать полноту и лишний вес с вашей нехорошей бывшей. Не обманывайте себя, Паша. Вы же знаете, что я права.

Я мог бы долго сокрушаться от того, какая Бдушкина стерва, но куда более меня волнует вопрос как она в принципе узнала об Ире. Прошло, мама дорогая, семнадцать лет. Эта выхухоль живет заграницей. Как? Ну как она могла про нее узнать?! Черти что! Я никогда и никому не рассказывал о ней! Сухие факты о моем раннем браке мог узнать каждый, но вот чтобы так-однозначно нет.

— Паша, не обижайтесь на меня, пожалуйста, если я показалась вам резка. И не спрашивайте откуда я знаю про вашу жену. Все равно не скажу. И опережая ваш вопрос, я ни на кого не работаю, клянусь ценой собственной жизни.

— Ошибаешься, Таня, ты уже работаешь на меня.

Глава 19

Полночи проворочался в кровати, вспоминая мерзкую Ирину улыбку. Хотя почему мерзкую, Ирка всегда была симпатичной. И улыбка у нее была красивая, и фигура ее меня тоже устраивала, подумаешь, чуть больше, чем надо. Вопрос только в том, что и кому надо. Мне было вполне хорошо, потому что любил эту выхухоль, а сейчас бесит, что Таня права. Я и вправду терпеть не могу полных баб после Иры, просто на дух не переношу. Психологические приемы, выполненные Бдушкиной, конечно, хороши, но Маша не будет толстой. Как сказала педиатр, надо просто больше двигаться, вот она у меня и будет двигаться, благо у папули есть собственный бассейн и не только он. Сделаю из нее пловчиху и мышцы грудные наработает и стройной будет. С этой мыслью незаметно погрузился в сон и приснилась мне не Таня в белом платье, а взрослая Маша, стоящая с наградой в руке на почетном первом месте в купальнике и с огромными плечами. Это не плечи, это скала! И груди у нее нет и вообще она похожа на Шварценеггера! Вскочил с кровати весь в поту и с колотящимся сердцем. Этого мне еще не хватало. Приспал, блин, на пару часиков.

Умылся холодной водой и пошел обратно в спальню. На часах пять утра, а скоро, точнее примерно через час, Маша начнет капризничать и окончательно проснется. За какую-то неделю я научился распознавать ее поведение. И если по началу она была бешеным крикливым комком, то теперь, обеспечив ей вполне нормальный режим дня, такой она уже не кажется. Отодвигаю край детского одеяльца и начинаю рассматривать ее маленькие ручки. Ну какие к черту огромные плечи? Какой же я идиот!

— Не будешь ты пловчихой, Машка. И теннисисткой не будешь. И ноги у тебя будут нормальные, не колесом. Все у нас будет хорошо, даже если и мамку твою не найдем. И без нее можно прожить. Все можно, было бы желание.

Знаю, что это дурацкая затея трогать Машу, когда она спит, но рука так и тянется обхватить ее малюсенький пальчик. Несильно я задумывался ранее, но вот эти пальчики сделаны с помощью меня. И ножки, и голова. Да все от меня. Моя дочь. Все равно странно звучит. Я и отец… Но это даже несколько приятно. Таня права, я умею любить. А свое и подавно.

— И тебя полюблю, Машка. А может уже люблю, — шепчу над кроваткой, уставившись на посапывающую малую. — Скоро и целовать тебя начну. Пятки, попу, ладошки. Превращусь в соплежуя, ну главное, чтобы никто не видел.

Усмехаюсь сам себе. А в принципе, почему бы и нет, незнакомая тетка может целовать, а я нет? Да уж, о чем я только думаю… Накрываю Машу обратно одеяльцем и иду на выход, но застываю, замечая в дверном проеме Таню. Несколько секунд ступора и в считанные мгновения я оказываюсь около нее. Хватаю ее за руку и тащу по коридору. Самое удивительное, что она совершено не сопротивляется и даже не произносит ни звука. Отпускаю ее руку и подталкиваю к стене. Еще секунду назад я хотел сказать ей множество слов, в частности какого лешего она за мной наблюдает, а сейчас я сглатываю слюну при виде ее белой хлопковой сорочки. Совершенно не привлекательная вещь, а если быть точнее, я бы назвал это белой тряпкой и выкинул бы в ближайший мусорный бак, только беда в том, что эта самая тряпка ей идет. Тряпка ли украшает Таню или наоборот, поди разбери, но я словно малолетка пялюсь на ее прикрытую простым хлопком грудь, а у самого в голове так и мелькают одна за другой картинки того, как я спускаю лямки ее сорочки вниз. Странное дело, вместо того, чтобы в своей обычной манере что-нибудь сказать или сделать, Таня рассматривает меня, совершенно не стесняясь этого. Собственно, мы оба играем в гляделки. Непозволительно долгие гляделки, в которых никто почему-то не спешит произнести и звука. Не понимаю, чего меня так ведет при виде этой ведьмы. Но сейчас у нее действительно завораживающий вид, одни распущенные волосы чего только стоят. А глаза… ну точно ведьма. Без сомнений. Ставлю руки по бокам от Таниной головы и наклоняюсь, как можно ближе.