— Как ты так делаешь? — У сына Розамунды слегка съезжал набок нос, но неприятным его делало не это.

— Делаю что? — По примеру Райнеро прищурился Гарсиласо.

— Косишь глаза, — хмыкнул мореныш. — Я пробовал, но у меня получается лишь на секундочку. — В доказательство его гляделки скосились к кривой переносице.

— Такие глаза даны мне с рождения, — медленно произнёс Гарсиласо.

— Но-но, Лоренсо, как ты ведёшь себя с братом? — Розамунда погрозила сыну пальцем. Братом? Вот этот — его, Гарсиласо, брат?! После Райнеро?! Гарсиласо не знал, за что схватиться — то ли за шпагу, то ли за солнце Пречистой. — Бруна, родная, возьми лютню.

Младшая девочка в оранжевом платье взяла оставленную «гекконами» лютню, присела на краешек скамейки, прикрыла глазки… Комнату пронзил натянутый звон, Гарсиласо сжал зубы. Альмудена, в зелёном платье, с готовностью встала рядом с сестрой, положила белые ручки на грудь, возвела глаза к потолку, приоткрыла ротик. После нескольких отчаянных стонов лютни раздались первые строки детской песенки. Гарсиласо любил эту песню, но не когда её пищат морёныши! У Райнеро напевать её получалось гораздо лучше.


— За руку, брат мой милый, ты крепче меня держи

И солнышком светло-светлым мне в этот час побудь.

— Исполню, моя сестрица, всё я, что ни скажи.

Я — солнце, я — сфера света, не легче ли дышит грудь?


— Играйте, детки, а я скоро вернусь.

Гарсиласо не успел сказать и слова, когда Розамунда Морено вышла из комнаты, оставляя его совсем одного со своим выводком. Лоренсо тут же зажал руками уши, глубоко вдохнул и закричал, явно стараясь переорать пищащих сестёр:

— Я вас не слыыыыышу! Нееееет!!!

Гарсиласо разделял чувства мальчика, но не настолько, чтобы присоединиться к нему. Вместо этого он попятился, надеясь, что морёныши о нём забудут.

— Эй, ты куда это?

Музыка смолкла. Морёныши смотрели на него во все глаза. У девочек каштановые волосы, как у матери, и вообще её дочек можно было бы даже назвать красивыми, но… Его жена Бьяджа куда красивее, и уж она точно прекрасно играет и поёт!

— Мама сказала, ты очень боишься после того, как около тебя разбилось окно, — пропищала оранжевая Альмудена.

— А нас ты тоже боишься? Смотри! Ыыыыыррр! — Зелёная Бруна скорчила зверскую гримасу.

— Дуры! Мама сказала играть с ним, а не пугать. — Лоренсо зачем-то скосил глаза и вдруг закрыл их руками. — Твоя любимая игра, принц-много-много-имён. В слепца.

— Окно не просто разбилось, меня могло убить болтом. И не надо со мной играть! — Гарсиласо с трудом себя сдерживал. Что о себе думали маленькие бастарды?! Он никогда не любил этой глупой игры! От злости вдруг закружилась голова, кольнуло в животе.

Лоренсо со смехом выхватил из-за колета широкую чёрную ленту.

— Ты слепец, принц-много-много-имён! — На глазах Гарсиласо оказалась ткань. Он дёрнулся. Лоренсо захохотал, толкнул его в спину, затягивая на затылке узел. Рядом завизжали от восторга девочки, захлопали в ладоши, закричали, чтобы он их ловил.

В голове зашумело. Гарсиласо оступился, сорвал повязку и швырнул на пол.

— Именем наследного принца, то есть своим, приказываю вам покинуть мои покои! Сейчас же! А вас, бастард ви Морено, я вызываю на дуэль! — Под рукой не было перчатки, и Гарсиласо с рыком оторвал от сорочки манжету. — Да-да, вы не ослышались! На дуэль! Через три года у Чёрного пруда!

Лица девочек перекосились от плача. Шорох, хлопок створ, и морёнышей не стало. Гнев на них забрал у Гарсиласо последние силы. Он глубоко вдохнул, но его закружило сильнее прежнего, так что он еле добрался до кресла у камина. И куда подевались «гекконы», когда они так нужны? Ах да, их отпустила Розамунда. В животе закололо. Гарсиласо обхватил его руками, поджал ноги. Жар окутал его плащом, веки вдруг отяжелели, Гарсиласо потянуло в сон. Почему-то тряслись руки. Совсем как от лихорадки прошлой зимой… В ногах тогда лежала жаровня, и навестивший больного братец приготовил горячее вино по северному рецепту. Гарсиласо так и не узнал, случайностью ли было так много перца. Живот свело от судороги. Гарсиласо прижал колени к животу, застонал и провалился в темноту.

— Как вы смеете спать! Три часа пополудни, а вы спите ленивым поросёнком! Гарсиласо… Салисьо! Проснись, ты сам умолял меня начать уроки с сегодняшнего дня. В чём дело?

Донмигель! Тряс принца Рекенья за плечо, прямо в ухо крича с укором и насмешкой. Гарсиласо сумел разлепить веки и попытался сесть.

— Салисьо? Что с тобой? — Донмигель дотронулся до его лба, поднял на ноги.

Гарсиласо пошатнулся, но устоял.

— Я здоров. — За спиной канцлера покаянно колыхались «гекконские» мордочки. Пажи, наверное, решили, что он просто задремал… Райнеро их отстегал бы. — Простите, я не нарочно…

— Что ты… Чем это пахнет? — В чёрных глазах пронеслась молния. — Открой рот, живо!

Вот Гарсиласо и узнал, зачем Донмигелю такой выдающийся нос. Конечно, чтобы нюхать. Внезапно канцлер ви Ита подхватил его на руки, живот снова скрутило. О нет, сейчас стошнит…

— Не спи, слышишь? Не спи!

Следующие полчаса Донмигель не выпускал его из уборной и заставлял пить много воды. Гарсиласо успел в подробностях изучить над умывальником узор из танцующих мироканок, его несколько раз вырвало. После этого, как ни странно, стало намного лучше. Мир не вращался, живот не болел. Донмигель жутко ругал Розамунду и заклинал принца никогда больше не брать в рот розовых горошин.

Пообещать ему это было не трудно.


[1]Как камергер Котронэ совмещал обязанности секретаря, камердинера и управляющего двором принца Рекенья (когда у него этот двор был).

Глава 15

Блаутур

Григиам

1

Кларет[1] получился именно таким, каким нужно. Мёд и корица приглушат горечь, если Альда Оссори выберет роман «Хозяйка замка Дрёммен». Имбирь и бадьян внесут терпкости, если её выбор всё же падёт на роман «Прекрасная Незнакомка». Обе книги попали в библиотеку графини Оссори несколько часов назад из книжной лавки «Пуля». Альда съездила туда лично, превозмогая липкий снег с дождём, страх простуды и негласный запрет мужа. Несколько месяцев назад Рональд накричал на неё за то, что она приобрела много книг вместо того, чтобы появиться с ним при дворе, и «попросил» об одолжении — затвориться в библиотеке. Альда так и поступила: заперлась в своей «крепости на дереве», лишь изредка осмеливаясь прикупить книгу-другую на развалах и в лавках у Университетской площади. По заказным изданиям оставалась тоскливо вздыхать, вряд ли графине Оссори суждено собрать завидную коллекцию и превзойти прославленных книголюбов.

Ну что же, да. «Хозяйка замка Дрёммен» и «Прекрасная Незнакомка» не могут порадовать глаз ни наугольниками, ни золочёным обрезом, ни даже гравюрами или модным нынче шрифтом, сделанным под рукописный. Зато они потешат её одинокую душу. В «Хозяйке замка Дрёммен» влюблённые погибли, в «Прекрасной Незнакомке» живы и сполна вознаграждены за свои тяготы. Хотелось светлой любви, но нужно ли ей чужое счастье? В рыцарских романах, подобных «Прекрасной…» героиня окружена почитателями — короли, рыцари, жонглёры, изредка чародеи. И у неё непременно есть наперсница, девица лукавая, но находчивая и самоотверженная, которая выручит мессиру там, где бессильны мужчины с их коронами, мечами, песнями.

Конец эпохи безголовиков отнял у Альды Уайлс право соотносить себя с героинями таких романов. Вокруг не было никого. Рональд — дурак, объявивший своей возлюбленной ратную славу. Его капитаны, бывшие безголовики? Но двое из трёх сдружились с ним на закате безголовичной эпохи, они не окажут даже дружеского внимания той, которой пренебрегает их предводитель и кумир. А третий… Восемь лет назад Энтони Аддерли с беспримерной печалью на породистой физиономии сообщил, что дружить с Альдой Уайлс ему более неприлично, и стремя к стремени с Рональдом Оссори отбыл на полагающиеся юным ветеранам Девятнадцатилетней войны кутежи… Подруги, кто они, где их заводят и как ведут себя с ними, когда безголовики и Дезире — матушка Рональда — были маленькой Альде лучшими друзьями на свете? Конечно, достойная наперсница могла бы выйти из камеристки, но у Дженни не то происхождение и не тот ум… Так «Прекрасная Незнакома», что вызовет зависть по несбыточному, или «Хозяйка замка Дрёммен», что научит мщению мужчинам-изменникам?

— Неужели я опоздал, и вы уже выбрали книгу?

Альда выглянула из-за спинки кресла и глупо заулыбалась. В дверях, в другом конце зала, кланялся он. Её единственный друг, который, всё же, у Альды был, минуту назад она немножко сгустила краски. Капитан королевской охраны, опаснейший слуга короля в Элисийском дворце, исключительный собеседник и единомышленник в библиотеке графини Оссори. Граф Дисгле́йрио Ричард Ре́йнольт. Имя «Ричард» особенно нравилось Альде, но называть им друга она не решалась, разве что во сне… Что и породило для Рональда «мессира Чь»!

Тексис позволял дамам не подниматься навстречу мужчинам, но Альда встала и через зал двинулась к гостю. Ковры поверх плит паркета словно бы отпружинивали её лёгкий спешащий шаг. В застеклённых дверцах книжных шкафов она ловила своё отражение. Ей было далеко до светского блеска. И всё же лента красиво перевивала «корзиночку» на затылке, те волосы, что оставалась распущены, после прогулки завивались волнами, платье серого бархата с вышивкой по лифу и декоративными полосками вместо рукавов отдавало модой Севера. Конечно, она устарела после возвращения на родину невесты принцы Тимрийского, но вряд ли граф Рейнольт придаст тому значение.

— Я действительно чуть было не совершила эту глупость, Дисглейрио, — по мере приближения Альда всё яснее видела своего гостя. Вопреки обыкновению, он пришёл нарядным. Колет искрился от вышивки серебром, его чёрные буфонированные рукава и боковая шнуровка на штанах производили впечатление франтовства, но сапоги из грубой кожи не позволяли переступить черту между достойным и смешным. — Вам незачем стоять в дверях, вы ведь знаете это.