— Так проходит слава земная[1], — закатила глаза Юлиана, длинными пальчиками ощупав у себя на поясе виноградную гроздь кошеля. Диковинка состояла из какой-то объёмистой, плотной, сужающейся книзу ткани, а на ту были нашиты виноградинки кристаллов. — У всемогущей статс-дамы нет ключей от Библиотеки, Альдхен, так что мы можем сесть здесь под дверьми и заплакать, а можем погулять по Обсидиановой галерее, где я опишу тебе это отныне запретное место.

Отрицая затею усесться и плакать, Альда хихикнула. Юлиана снисходительно улыбнулась ей, взяла под руку и прогулочным шагом повела обратно на круговую галерею, в королевство чёрного обсидиана и белого мрамора, в свет, в чьих глубинах клубится тьма, и в тьму, окаймлённую светом. Вчера Альда вообразила мессира сенешаля духом Сегне. Но сегодня почувствовала, что это Сегне воплощал единение Айрона-Кэдогана Нейдреборна и Хенрики Яльте, линдворма и жертвенной девы, непроглядной ночи и робкого, неуверенного в своих правах утра. И в то же время Сегне самим своим существованием являл любовь победителя, очутившегося у ног побеждённой.

— Начнём с того, что всё, досель увиденное тобой, было делом рук исключительно принца Тимрийского, — в щебет Юлиана вкладывала учительские нотки, и эта уловка не позволяла упустить ни слова из ею сказанного. — В то время как Библиотеку моя королева обустраивала лично…

И Альда с восторгом слушала о плафоне, разрисованном золотом созвездий, нишах с деревянными статуями выдающихся умов Полукруга и Восточной петли, рукописных и печатных книгах, столь редких, украшенных столь богато, что они могли бы по праву занять место в сокровищнице и послужить разменной монетой.

— Мой муж бы пошутил, — отважилась она на полушутку, когда Юлиана завершила рассказ описанием заседаниями учёного кружка, возглавляемого королевой лично, — что эти книги можно преподнести как выкуп, если бы кто-то из круга госпожи Яльте оказался в плену.

Странно, но такая «безоблачная», звонкая, смешливая Юльхе, как сама она просила её называть, оборвала поступь и вытянула алые губы, сжимая их так плотно, что на округлых щеках пролегли впадинки. От смущения Альду бросило в жар, она выпустила руку почти подруги.

— Госпожа Яльте не пожертвовала бы своими книгами, — голос Юлианы зазвенел, но не серебряными колокольцами, а натянутой стрункой. Пушистые ресницы медленно опустились, гася зажегшийся в глазах блеск. — Не пожертвовала бы, даже если бы кону стояла жизнь её брата… двоюродного брата.

— П-простите, я не хотела, не знала, я… — Альда огляделась, но средь обсидиана и мрамора они были совсем одни, только внизу, в круглом зале, корпели за своими конторками писцы в плоских шапочках. — Может быть, здесь есть ещё что-то от Айрона-Кэдогана… К примеру, его личные покои, смежные с нашей комнатой… Рональд был бы так рад…

— Знаю! — Баронесса форн Боон хлопнула в узкие ладошки, вновь становясь той «безоблачной», звенящей Юльхе, которую хочется разглядывать, как по колдовству движущуюся картинку, и слушать, как весёлые птичьи трели. — В Сегне не счесть как много тайных переходов и скрытых комнаток — они были страстью вашего принца. Я проведу тебя в такое место, где он встанет перед нами как живой! Правда, мы пойдём не через ваши комнаты, там сейчас Ларс травит Рональда песочными кушаньями, и уж точно мальчики меряются саблями — чья кровавей. Мы пойдём через спальню моей королевы, только глаза прикрой — не то ослепнешь от белого!

И статс-дама с хихиканьем повлекла гостью куда-то вправо, как оказалось, к ступеням, они сливались с обсидиановым полом и поднимались в непроглядную темноту. Она, конечно же, знала, что делает, и Альда доверилась, как доверилась часы назад, выбравшись из тиши своих комнат Сегне в город, охваченный предновогодней суматохой.

Они отправились в центр Хильмы пешком, без сопровождающих, что отозвалось бы скандалом в Григиаме, но почиталось обычным здесь. Утром Юльхе, как и весь двор, отстояла службу по усопшей сестре королевы Хенрики, но, кажется, ничуть не устала.

Прогулявшись по главной площади, где трясли на ветру бородами огромные, перевитые пунцовыми лентами козлы из соломы, Альда и Юлиана съели по горячей вафле и леденчику на палочке и избавили малыша от участи зимовать в обнимку с ковкой на мосту, после чего очутились на оледеневшем пространстве. Юлиана объяснила, что это каток, и без страха обула странные башмаки на изогнутых лезвиях, что раздавались прямо там — коньки. На прогулку она надела платье из шерстяного бархата и соболий полушубок, но ничто не стесняло её ловких, изящных движений. При виде катающихся, среди коих были и знатные дамы с кавалерами, и простолюдины с детьми, захватывало дух, и Альда согласилась встать на коньки. Ей стоило немалых усилий просто стоять на них, а уж ездить… Первая в жизни графини Оссори подружка взяла её за руки и покатила, ни на минуту не прекращая своего щебета. Юлиана щебетала о новогодних праздниках в Хильме, расспрашивала Альду о её платье для бала, описывала своё, и по тому, как часто звучало имя короля, в какой форме оно звучало, любой бы мог сделать нехитрый вывод о королевском романе. Альда чувствовала, что неудержимо краснеет, но румянец легко мог быть списан на коньковое катание и мороз.

Ничего удивительного в том, что Юлиана форн Боон с лёгкостью заводила дружбу и с монаршими особами, и с чужестранками, которые не казали носа дальше мужниного особняка. Она обласкивала теплом, возвращала потерянные улыбки и раздавала смех пригоршнями, она вынимала слова из воздуха и рассыпала их звоном колокольчиков, заставляя по доброй воле звенеть в ответ. К тому же, была невероятно красива, но в ней не улавливалась той коварной, присущей красавицам, что прекрасно осознают свою красоту и ей пользуются.

Когда они попали на ярмарку, Альда впервые увидела песочных людей и невольно соотнесла красу Юлианы с южной, правда, с поправкой на белую кожу и овальное личико. Песочные люди же были цвета карамели. Карамель же они и раздавали прохожим, заманивая к своим пёстрым шатрам. Ярмарка работала первый день, отчего местные поначалу держались настороженно и охотнее сновали между лавок своих земляков или на худой конец полукружцев. Юльхе играючи выловила из гомона харкающую речь рокусцев, лепет монжуа, напевы вольпефоррцев, и это не считая нескольких песочных наречий! На счету Альды был лишь родной блаутурский и весьма схожий с ним диалект Коллумских островов. Поощрим хенриклем грандиозные начинания Ларса, хихикнула Юлиана и с Альдой за руку пустилась в этот ярмарочный хоровод. Их кружило между платками с невозможной вышивкой, поясами и лентами, резными шкатулочками, куколками и гребнями, пряниками и кренделями. Они петляли между заводными игрушками в форме невиданных животных, пряностями в разноцветных мешочках, сластями в коробочках с крышками из стекла, невероятными музыкальными инструментами и ящерками в баночках. Любопытство Юльхе простёрлось даже до шатров с оружием, но в итоге она едва взглянула на изогнутые клинки: «коллекция Ларса краше».

К своему стыду, кроме пряника для мужа, Альда не упомнила всего накупленного, и вечером, когда покупки доставят в Сегне, её ожидает множество открытий. Единственно, отпечаталось в памяти, как Юльхе примеряла на голову причудливое нагромождение из ткани с золотистой тесьмой. В нём она смотрелась настоящей песочной принцессой. Ну, если не принимать во внимание, что графиня Оссори тамошних принцесс никогда не встречала…

— И почему только тебе так интересны книги? — вновь защебетала Юльхе, когда её пальцы, вооружившись ключами, запорхали над замочными скважинами. В опочивальню королевы Хенрики вёл овал одностворчатый двери, выкрашенной в белый, гладкой, с единственным украшением — клювом гарпии на месте ручки. — Ты, как и Хенрика, со всего света собираешь по крупицам знания? Ах, должно быть, граф Оссори привёз тебе из Эскарлоты множество интересненького! Я слышала, еретические книги там лучше, чем где бы то ни было, потому что они еретические и выпущены в подпольных книгопечатнях… Честные, как я слышала, настроены на церковные книжки да грамоты об отпущении грехов…

— Вряд ли я могу отнести Рональда к собирателям книг или любителям чтения…

— Ну конечно, — Юлиана повела глазами из стороны в сторону, вкладывая в это что-то, ведомое лишь ей. — Но это даже хорошо! Помешанные на книгах мужчины — беда для женщины. Вот например Его Злодейшество…

Эта дверь ей поддалась. Из тёмного узенького коридора, что начался сразу после полутайной лестницы, девушки ступили в спальню. Альда прикрыла глаза, памятуя об ослепляющей белизне, но не учла прильнувшего к окнам вечера. Он наложил голубоватые тени на всё белое, до чего смог добраться — на отштукатуренные стены и пол мраморного дерева, совершенно лишённый ковров. Немногочисленная мебель и даже топка камина были завешены тканью. Графиня Оссори не ручалась, но очень может быть, что покои Хенрики Яльте в Элисийском дворце постигла схожая участь. И там, как и здесь, от «жертвы линдворма» остался только слабеющий призрак духов, аромат неких сладко-кислящих ягод.

— Я не поверила своим ушам, когда ты сказала, что Людвик предложил тебе любые книги из той лавочки! Он ведь относится к ней так ревностно, купить там хоть сколь-нибудь стоящее издание немыслимо, он же каждый раз опережает любого! — Не глядя приготавливая ключ во внушительной связке, Юлиана летела в другой конец комнаты — к ложу на ступенчатом приступке. Навес над ним белел мраморным деревом, а под холстом ткани угадывалась богатая резьба по изножью и изголовью. — У меня он вырвал книгу прямо из рук, обронив «Мне нужнее. Не забивай этой чепухой косы своей головки». И я пожаловалась. Моей королеве пожаловалась. Благодаря её вмешательству книга вернулась ко мне, но вместо рокусских текстов на страницах лежала песочная вязь!

— Какой ужас! Это была иллюзия? Иллюзия? Господин Орнёре поигрался с раной Рональда схожим образом.

— О, я приняла вызов, перевела себе книгу и теперь немножечко понимаю вязь. — Юлиана вытянула вперёд руки с растопыренными пальцами и надавила на стену — мизинец пролёг в двух нийях от изголовья ложа. Раздался хлипкий щелчок, и прямоугольник стены отпрыгнул назад и влево. Перед девушками зиял узкий тёмный проход, куда мужчине было не ступить не наклонив голову. Этот фокус нагнал бы страху, если бы Альда не рассмотрела изысканные механические конструкции в Комнате механизмов.